Язык Шевченко - не украинский! Краткая биография тараса шевченко

Их благородие Тарас Грыгоровыч

(по поводу одной всемилостивейше дарованной привилегии)

Какими только лестными титулами не был удостоен Великий Кобзарь , когда он весь не умер, убежав тленья в заветной лире (то бишь, кобзе)! Перечислю лишь основные, бытующие ныне. Тут тебе и Пламенный революционер , и Первый историк Украины и Национальный Пророк и Основатель революционно-демократического направления в истории украинской общественной мысли, и Започаткувач (зачинатель) украинской литературной мовы , и автор «Библии украинского народа» (это о поэтическом сборнике «Кобзарь»)... Далеко не полная печатная и устная аттестация Тараса Шевченко – на закате империи, в советское время, на современной . Она сидит в нашем сознании, как гвоздь с зазубринами, со школьной парты . По правомочности того или иного эпитета, можно спорить долго и безрезультатно. Я пытался рассмотреть их в своём эссе-триптихе «Моя личная Шевченкиана» (см. Интернет), но лишь вызвал возбуждение противоречивых мнений.

Революционные преобразования он темпераментно представлял «окроплением злой вражьей кровью» будущей воли, когда «потечет старiками (100-реками) кровь в море ». Чья кровь? Да панская же, только выборочно – в первую очередь москалей и поляков (и жидов за компанию). Много позднее другой поэт, кобзарь советской эпохи, Павло Тычина , продолжит своего предшественника в революционном раже:

Всих панив до однойи ямы,
Буржуйив за буржуямы
Будэм, будэм быть,
Будэм, будэм быть!».

Как видим, от зачинателя до продолжателя – один шаг.

Все переживания «за знедолэный народ» концентрировались у Кобзаря в литературной, поэтической сфере. Но и здесь поэт-гайдамак никак не отозвался на готовящееся освобождение крестьян. Ведь, к его досаде, обходилось без желанного кобзарю образа «100 кровавых рек» . На практике ему представилась возможность выкупить из неволи сестёр на деньги, собранные для него (!) ненавистными ему панами , да у «певца воли» в то время были иные, более неотложные расходы… Видимо, собирал деньги на «точило для сокиры». Как отмечает Н.Ульянов, «Не верил Драгоманов и в его хождение в народ, в пропаганду на , в Кирилловке и под Каневом. Кроме кабацких речей о Божьей Матери, никаких образцов его пропаганды не знаем».

Но не является секретом действительное, идущее вразрез с литературным, отношение Шевченко к «панству», реальному, без которого он буквально не смог бы физически выжить. Да, современники отмечали свойство Тараса во хмелю вдруг, без достаточной на то причины, набрасываться на окружавших его «панов и панночек» со слезливо-злобными выкриками, вроде «палачи!», «тираны!». Но такое сходило ему с рук, ибо в другом состоянии этот простолюдин, наделённый множествами приятных талантов, был тихим, скромным мил-человеком, душой любой компании: и споёт, и спляшет, и царя медведем представит, как заправский лицедей .

Более того, он сам искал внимания представителей правящего сословия, льстил им, заискивал перед ними, не брезговал принять дар «с барского плеча», имел лёгкий доступ к их кошелькам, охоч был к общению с сильными мира сего. Родная , конечно, манила своего тоскующего сына на лани широкополi , но столица ворогiв , с которыми жити тяжко , обещала ему стол и кров и покровительство властных лиц, которых он гневно клеймил в вiршах и от которых, с рассеянностью экзотического пиита, принимал благодеяния. Хвылевый заметил: «Разве не Шевченко… научил нас ругать пана, как говорится, за глаза и пить с ним водку и холуйствовать перед ним?». Каревин : «Гневные антикрепостнические тирады в своих произведениях поэт сочетал с весьма приятным времяпрепровождением в помещичьем , развлекая крепостников пением, стихами и анекдотами». Биограф Чалый : «Как в душе Шевченко могли в одно и то же время ужиться высокие идеалы поэзии с пошлостью окружавшей его среды».

По мне, такое двойственное отношение к «рабовладельцам» со стороны бывшего «раба» объясняется тем, что их милости к себе ему было мало. Пуще всех земных благ он хотел принадлежать к их сословию. Обойти выпавшую ему на долю безнадёжную родословную можно было двумя путями: или выслужить высокий чин по «Табеле о рангах», что было, он понимал, для него нереально; или пением под кобзу «завести» тёмные массы на «окропление воли злою вражеской кровью». Мечтал: пока другие, не столь одарённые, окропляют со вкусом, можно, под шумок, под личиной Национального Пророка, самому панувать, садиби, мури будувать. Свои собственные.

Каким бы паном стал Тарас Григорьевич , гадать не приходится. Ещё до солдатчины, когда молодой художник и начинающий , не обладавший «правом первой брачной ночи», массово портил дворовых девок в имении Репниных, он демонстрировал свойства записного паныча по призванию. Позже в дневнике привилегированного солдата Шевченка, спавшего на койке при редких ночёвках в казарме, остался образец его отношения к солдатам, спавшим, в отличие от него, на нарах: «Рабочий дом, тюрьма, кандалы, кнут и неисходимая Сибирь – вот место для этих безобразных животных…» . На мой ум приходит Салтычиха. А на ваш?

Погодите, погодите, читатель! Вопрос, какими бы панскими замашками отличался бы , мы здесь рассматриваем при допущении «если бы он стал (или был по рождению) паном». В этом нашем ошибка. Ведь Пламенный Революционер, Защитник Угнетённых стал паном в реальности , без «если». Не спешите сомневаться. Сей миг, будут вам доказательства. Стихийным шевченкофилам, отдельно шевченкоманам предлагаю присесть. Как бы чего… За себя я не опасаюсь, в смысле мордобоя: не достать. А словесные оплеухи выдержу. Не впервой.

Вот вам, чёрным по белому, свидетельство. Смотрите на заголовок:

Свиде[те]льство

Из императорской Академии художеств. Академику ее Тарасу Григорьевичу Шевченко в том, что он удостоен сего звания бывшим 4-го ч[исла] сентября сего 1860 года торжественным годичным собранием Академии и что по силе всемилостивейше дарованной привилегии имеет он право на утверждение, по сему званию, в чине титулярного советника. Вследствие чего и дано ему, г. Шевченко, сие свидетельство, для предъявления начальству во время проживания на квартирах в С.-Петербурге. Ноября 5 дня 1860 года.

Конференц-секретарь [подпись]

Производитель дел В. Зворский

Для тех, кто имеет смутное представление о Петровской Табеле рангах (закон о порядке прохождения государственной службы в Российской империи, принятый в 1722 г.) поясняю:

На 1860 год чин титулярного советника давал право на личное дворянство . Этот чин являлся эквивалентом звания, кажется, капитана в пехоте и камер-юнкера в придворной службе. Таким образом, бывший «крипак пана Энгельгардта» по чину стал равен родовому аристократу , в то время покойному. И только потому, что он лучше чем Пушкин, словом, академически, писал картины маслом (Пушкин, хороший рисовальщик, маслом, насколько помнится, вообще не писал).

А вы говорите, что в царской России отсутствовала демократия ! Верите на слово, что «царi» это «кровавi корчмарi» ! (к слову, вы можете себе представить «кровавого трактирщика»?) Конечно, появись у новоиспечённого дворянина наследник, ему бы пришлось добывать право на известные привилегии личным трудом. Но факт есть факт. В Российской Империи ноября 5 дня 1860 года полку дворян прибыло – из числа непреклонных с ними борцов, революционных демократов. А конкретно, Основатель революционно-демократического направления в истории украинской общественной мысли перешёл в разряд той самой ненавистной ему шляхты, кровью которой мечтал «упитися» любимый герой Кобзаря. Автору «Гайдамаков» осталось резать себе вены и упиваться до «не хочу». Неисповедимы пути господни!

Мне возразят: так ведь не перешёл! Поправляю: не успел . Не успел оформить утверждения «по сему званию Академика в чине титулярного советника». Умер через 4 месяца. Жаль. Даже не нарадовался. Может быть, всё ждал стука в дверь: а вдруг нагрянет с поздравлениями сам . Тот самый одоеный щенок той самой Суки, чью смерть он недавно в своей индивидуальной манере «воспел» (см. «Гений и свинство»). Куда прикажете глаза девать? Вот и не выдержало сердце Кобзаря. 47 лет всего исполнилось. Жить бы и жить ещё долго его благородию титулярному советнику Тарасу Грыгоровычу Шевченко в соседстве со змеями, что мерещились ему по углам (куды не глянь ). Да не судилось. Поэзия, при аккомпанементе под кобзу, – штука опасная, обоюдоострая.

Гений и свинство

(о вопиющей неблагодарности в ответ на добро)

5 марта 2010 года президенты России и Украины выступили с совместным заявлением о подготовке к празднованию в 2014 году 200-летия со дня рождения Т.Г. Шевченко . Тогда же в печати раздались протестующие голоса, напоминающие, что названная фигура в украинской поэзии не только поэт по дарованию, но и хулитель бога и России . Мы, издатели настоящего портала, не столь категоричны. Но согласны, что Тарас Шевченко – фигура масштабная и крайне противоречивая. Предвидим, что в оставшееся до столь круглого юбилея время редакция получит немало материалов, так и иначе оценивающих литературное и нравственное наследие . Да они уже начали поступать. Наш постоянный автор, не раз отметившийся в этой теме «Личной Шевченкианой» , прислал новую работу, которой мы не даём оценки, решив не «просеивать», не подвергать цензуре присылаемые материалы. Одно к ним требование – художественное достоинство при отсутствии непечатных выражений. Итак, пусть каждый, кто способен на оригинальный словесный портрет самого известного украинского поэта (и русского прозаика), присылает нам свои сочинения. А сейчас мы даём слово Сергею Сокурову-Величко .

Тема «гений и злодейство», благодаря , в литературе разработана, а вот тема «гений и свинство» ещё ждёт своего равноценного исследователя. Пока таковой найдётся, я приведу один пример. Вернее, примеров несколько, но гений (таковым его принято считать) при них один. По правде сказать, большую часть материала, который я здесь использую, собрана не мной. Мне уступил её некий малороссиянин, находящийся в плотном окружении свiдомого українсьтва и посему не желающий «светиться» там, где уличаемый в свинстве – более чем просто гений. Он Гений, равный небожителям. Известный Помаранчевый Президент Третього Туру призвал свой народ во всём подражать ему в приёмах личной жизни: «Жити по Тарасу»… Вот я и проговорился. Да, речь пойдёт о Великом Кобзаре (в мiру – поэт и художник Тарас Шевченко ).

«Тупорылый виршемаз»

Название главы мной закавычено, т.к. этими словами из поэмы «Сон» восходящая звезда украинского Парнаса охарактеризовал в 1844 году своего старшего собрата по , изображённого на известном портрете кисти К. Брюллова. Портрета – судьбоносного для автора рифмованной характеристики. Но давайте по порядку.

За 6 лет до написания поэмы в Летнем саду, что во граде Св. Петра, столичным художником Иваном Сошенко был замечен юный рисовальщик скульптур. Назвался Тарасом Шевченко , дворовым человеком пана Энгельгардта. Малюнки его приобрели в глазах случайного открывателя таланта тем большую ценность, что тот оказался малороссом, земляком. Иван не медля, с хохлацкой деловитостью, организовал влиятельную группу по освобождению Тараса из неволи. В неё вошли, кроме Сошенко, знаменитый Карл Броюллов , чьё полотно «Последний день Помпеи» стало «для русской кисти первым днём» , и Василий Жуковский , приближённый к императорской семье зачинатель романтизма в русской литературе, без которого, известно, «не было бы » (а в украинской – Шевченко, как оказалось). Говоря современным языком, сообразили на троих. Второй из троицы засел за портрет, третий ему позировал. Загодя сговорились с императрицей о лотерее, чтобы выручить за живописную работу 2500 рублей. Такую «заоблачную» по тем временам сумму запросил владелец крепостного, сославшись на одарённость выкупаемого.

В настоящей главе основное внимание на Жуковского , об остальных участниках человеколюбивого действа поговорим позже. Благороднейший Василий Андреевич был душа-человек, всеми любимый и всех любящий. Таким и предстал на холсте великого Карла. Среди записей моего информатора я нашёл описание этого портрета:

Образ поэта-романтика проникнут тихой сосредоточенностью и умиротворением. Наклонив слегка голову к плечу и сложив на коленях руки, Жуковский присел к столу с , спокойно и сердечно внимая собеседнику. Гармоничны и плавны линии, очерчивающие голову и фигуру. Глубок и мягок красновато-коричневый колорит, соответствующий общему облику поэта. Современники считали этот портрет Жуковского одним из лучших «как по сходству, так и по выражению характера целого». Облик поэта полон тихого лиризма, серьезности и доброты. Сдержанность исполнительской манеры, отсутствие какой-либо внешней аффектации характеризуют это замечательное произведение.

Давайте внимательно рассмотрим это произведение кисти выдающегося мастера и мы. Уверен, со многими из приведённых выше слов согласятся читатели. Одного мы не увидим – тупорылого виршемаза . Для этого надо обладать особым зрением – зрением Великого Кобзаря , который, будучи всесторонне одарён музами, пуще всего обладал даром оплёвывать своих благодетелей . А на том холсте – первейший из них, оплёванных.

Смягчающее обстоятельство

Я пытаюсь найти смягчающие обстоятельства этого… осторожно скажу, свинства, чтобы не использовать синонимов (мерзость, гнусность, гадость, паскудство, др.). Кажется, нашёл, как говаривал старик Архимед, смывая грязь в ванне. Разящая характеристика легендарному уже, пожилому литератору дана самородком из днепровской глубинки не сразу, после выкупа, а спустя более 5-и лет. Вполне достаточно, согласитесь, чтобы забыть благодеяние. Притом, созревавший в свободном питомце Академии художеств поэтический гений подвергся дьявольскому соблазну. И, увы, не устоял.

Часть вины за душевную слабость Гения справедливо, думается мне, можно переложить на Сошенко и его легкомысленную подругу. На первых порах добросердечный Иван пригрел земляка на своей съёмной квартире – дал ему угол, подкармливал, «натаскивал» в живописи, «за спасибо» (особое шевченковское «спасибо»), хотя сам не роскошествовал. Натурщицей для двух друзей-художников служила невеста старшего, по имени Мария-Амелия .

Как-то засидевшийся в женихах девственник, решившись сделать Маше предложение по всей форме, удалился за новым сюртуком. Возвратясь от портного в приподнятом настроении, узрел невесту в рабочем состоянии, то есть обнажённой. Но не это поразило опытного портретиста (натурщица на то и натурщица, чтобы находиться в мастерской в чём мать родила). Полностью обнажённым предстал перед ним и друг сердечный, начинающий художник. Притом, голышей не разделял мольберт, отнюдь. Оба помещались… (прошу читателей, коим менее 16-лет, покинуть эту страницу)… Оба помещались, простите за натурализм, на узкой постели хозяина.

Мы не знаем, была ли Маша хороша лицом. Но не устоявший перед нею Тарас оставил благодарным потомкам её живописную спину и кое-что ниже. Очень вдохновляет на служение высокому искусству. Разумеется, друг Иван указал другу Тарасу на дверь, назвав его на прощанье, предполагаю, неблагодарной свиньёй. Свадьба не состоялась. Маша, забеременевшая от прекрасного (по сравнению с Сошенко) кандидата в великие , кончила плохо, услышав вслед от соблазнителя: «Покритка!» (б…дь, – укр.). Иван, как художник, был наказан забвением.

А вот Тарас гениально выкрутился: он написал бессмертную поэму, превратив петербуржку Машу в украинку Катерину, соблазнённую и покинутую чарiвником з Московщини, предупредив тем самым на 200 лет вперёд всех землячек, которые заполнят бордели Европы: «Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями» . И отбыл гострить сокиру – на всех ворогiв , на одного – особо, добре . А вы думали, гусиное перо?

Так что свинский поступок уже маститого поэта по отношению к Жуковскому обоснован логическим развитием этой способности из описанного случая в квартире-мастерской одного из благодетелей несчастного Тараса. А что досталось другим, которые приняли решающее участие в судьбе Гения?

Сука, сучка и щенята

Наследием старины стали для нас портреты членов семьи Николая Павловича Романова . Кроме главы августейшего семейства, величественного, статного, наделённого суровой красотой, истинно мужской, мы видим его супругу – императрицу Александру Фёдоровну (до крещения в православие, Шарлотту-Каролину), имеем возможность созерцать их детей, и в нежном возрасте, и взрослых, – Марию и Александра Николаевичей. Что характерно, царица, наследник престола и великая княжна наделены родителями телесной красотой, что редкость в других монарших домах . И, более того, близкие царя, смотрящие на нас с портретов, в той или иной степени привлекательны выражением душевной щедрости.

Особенно это качество было свойственно императрице. По призванию, не по «чину», она взяла в свои руки все основные направления благотворительности в стране. Она лично вникала в устройство богоугодных заведений, увеличила число и реорганизовала их. Более 2/3 личных сумм… тратила на дела благотворения и милосердия; помощь выражалась не одними , но и участием ко всякому, доходившему до ее сведения, горю. Царица покровительствовала Императорскому женскому патриотическому обществу и Елизаветинскому институту. Пользуясь неизменным влиянием на государя, Александра Федоровна часто смягчала проявления строгости, характеризующие эпоху николаевского царствования (из переданных мне записок. – С.С-В.).

И когда пришла очередь крепостного Тараса Шевченко , отмеченного талантом, супруга приняла живейшее участие в нём, поддержала идею лотереи, из личных сумм выделила 400 рублей (по 300 рублей каждый дали её старшие дети, Мария и Александр). Видимо, не только за привлекательные черты лица назвал её учитель Пушкина «Гением чистой красоты» (ученик повторит эту фразу в своём послании Анне Керн). Красива была её чистая душа. Были ли изъяны внешности? Да, они в своё время появились и с годами накапливались. Выступление декабристов на Сенатской площади в 1825 году отметило её нервным тиком на прекрасном лице и стало причиной развития худобы, истощения. Ведь господа Рылеевы не скрывали своих намерений пустить под нож весь царский род (в этом «точитель ножей» стал предшественником «гострителя сокиры»).

Именно эти внешние, приобретённые по чужой злой воле недостатки и заметил злопамятно Шевченко. Почему «зло»? Видимо, иначе не мог. Таковым уродился. А ведь знал о роли императрицы в своём освобождении, что отражено в повести «Художник». Читаем в поэме « »:

…Цариця небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога,
Та ще на лихо, сердешне,
Хита (трясёт. – С.С-В.) головою...

…А диво-цариця,
Мов та чапля меж птахами,
Скаче, бадьориться.

Казалось бы, с годами всё злое забывается, и реальное и надуманное. Да, у обыкновенных людей это так. Но наш герой не обыкновенный. Он гений. Простите за описку, Гений(!!!). Он запамятовал, что оскорблённый за больную жену царь упёк его в Орскую крепость, дабы научить молодого хорошим манерам, позволив в течение года выслужить офицерский чин. Не выслужил, ибо фактически не служил – открыто писал портреты сослуживцев и их жён, тайно – вирши. Не оценил великодушие нового царя, вернувшего его к гражданской жизни…

Тарас Григорьевич Шевченко
КОБЗАРЬ

В переводе русских писателей:

Н. В. Берга, И. А. Бунина, И. А. Белоусова, Ф. Т. Гаврилова, И. В. Гербеля,

В. А. Гиляровского, Е. П. Гославского, Н. Н. Голованова, С. Д. Дрожжина,

В. В. Крестовского, П. М. Ковалевского, А. А. Коринфского, Л. А. Мея,

М. И. Михайлова, С. А. Мусина-Пушкина, А. А. Монастырского, А. Н. Плещеева, Н. Л. Пушкарева, И. Д. Радионова, И. 3. Сурикова, П. А. Тулуба, А. Шкаффа и др.

25 февраля 1814 года, в селе Моринцах, Звенигородского уезда, Киевской губернии, у крепостного крестьянина помещика Энгельгардта, Григория Шевченка, родился сын Тарас, – будущий знаменитый украинский поэт. Тарас был третьим ребенком у Григория: – первым был сын Никита, а вторым – дочь Катерина. Вскоре после рождения Тараса отец переселился жить в с. Кириловку, того же уезда, где и протекли первые младенческие годы будущего поэта; на этом основании Т. Г Шевченко в своей известной автобиографии, написанной по просьбе редактора журнала «Народное Чтение» А. А. Оболенского, – Кириловку называет своей родиной.

Как прошло детство Т. Г. Шевченка, об этом мы находим описание в одном из его сочинений на великорусском языке. Вот как он вспоминает о своем детстве:

«Передо мною наша бедная, старая, белая хата, с потемневшею соломенною крышей и черным «дымарем», а около хаты «на причилку», яблоня с краснобокими яблоками, а вокруг яблони цветник, любимец моей незабвенной сестры, моей терпеливой, моей нежной няньки. А у ворот стоит старая развесистая верба с засохшею верхушкою, а за вербою «клуня» (хлебный сарай), а за «клунею» по косогору пойдет уже сад, а за садом – «левада» (сенокос), – а за «левадою» – долина, а в долине тихий, едва журчащий, ручеек, уставленный вербами и калиною, окутанный широколиственными, темно-зелеными лопухами. А в этом ручейке купается кубический белокурый мальчуган; выкупавшись, вбегает в тенистый сад, падает под первою грушею и засыпает… Проснувшись, он смотрит на противоположную гору и думает: а что же там, за горою?.. Там должны быть железные столбы, что поддерживают небо!..»

«И пошел этот белокурый мальчуган (не кто иной, как автор рассказа, Тарас Григорович), к железным столбам, долго шел, до самой ночи, и пришел, сам не зная куда; к счастью, попались ему чумаки и довезли его до дому… Когда я пришел домой, то старшая сестра (продолжает рассказ Шевченко) подбежала ко мне, схватила меня на руки, понесла через двор и посадила в кружок «вечерять» (ужинать), сказавши: «Сидай вечерять, приблудо». – Повечерявши, сестра повела меня спать, уложила в постель, перекрестила, и поцеловала»…

Эти воспоминания относятся к 5–6 летнему возрасту поэта. Как видно, здесь Тарас Григорович с большой любовью вспоминает о сестре и ни слова не говорит о матери. Как объяснить это обстоятельство? По-нашему, очень просто: мать, «вековечная работница», батрачка для своей семьи, не могла заниматься с детьми, которых у нее после Тараса было еще двое – Ирина и Осип. Дети были предоставлены сами себе: старшие сестры исполняли роль нянек для младших братьев.

В 1823 г. умерла мать Шевченка; с этого года в жизни маленького Тараса произошла большая перемена: беззаботное детство кончилось, началась жизнь, полная лишений, невзгод и несчастий, не покидавших поэта до самых последних дней его жизни.

Отец Шевченка, у которого на руках осталось 5 человек детей, никак не мог вести хозяйство без женщины и вскоре после смерти своей первой жены женился во второй раз на вдове с детьми. Пошли раздоры; – мачеха возненавидела Тараса за враждебное отношение его к ее детям, за скрытность и упрямство, но отец не переставал заботиться о сиротах, оставшихся без родной матери: не желая, чтобы, дети его были безграмотными, Григорий Шевченко отдал маленького Тараса учиться к мещанину Губскому.

Грамота далась мальчику сразу, но успехам в обучении мешали нескончаемые шалости и проказы свободолюбивого ребенка. К тому же это учение прервалось, благодаря горестному обстоятельству: умер Григорий Шевченко, когда сыну его Тарасу минуло только 11 лет. Умирая, Григорий Шевченко оставлял своих детей от 1-й жены круглыми сиротами и вот ему хотелось чем-нибудь их обеспечить; когда, при разделе «крестьянской худобы», дошла очередь до Тараса, Григорий сказал: «Сыну Тарасу из моего хозяйства ничего не нужно; он не будет каким-нибудь человеком: из него выйдет или что-нибудь очень хорошее, или большой негодяй»…

После смерти мужа мачеха, чтобы избавиться от лишнего рта в доме, чтобы не видеть надоедливого ребенка, постаралась сбыть Тараса из дома: она нашла ему занятие, – пасти свиней и телят кирилловских крестьян. С ломтем черного хлеба за пазухой, с кнутом в руках, мальчик целые дни проводил на пастбище, в степи, где только одни «могилы» – курганы «стоят и сумуют». Тарас любил эти безмолвные «могилы»; – ляжет на траву, подопрет голову ручонками и смотрит долго, долго в синюю даль. Кто знает, – может быть эти родные картины привольных степей так резко запечатлелись в детском мозгу, что потом выплыли наружу, вылились в чудных стихах в период творческой деятельности поэта…

Но вот наступила зима; – Тарас остался опять без дела, опять мачехе надо было думать, что делать с ненавистным пасынком; чтобы выжить его из дома, она отдала его в ученье к дьячку Бугорскому, где Тарас снова засел за Часослов и Псалтирь; потом он перешел к священнику Нестеровскому, где научился писать… Что за преподаватель был Бугорский, можно судить по тому, что сам поэт писал впоследствии в своих воспоминаниях: «Мое детское сердце было оскорблено этим исчадием деспотических семинарий миллион раз, и я кончил с ним так, как вообще оканчивают выведенные из терпения беззащитные люди – местью и бегством.

«Найдя его однажды бесчувственно пьяным, я употребил против него собственное его оружие – розги и, насколько хватило детских сил, отплатил ему за все жестокости»…

Сначала Шевченко скрывался в садах, куда сестры носили ему пищу; потом Тарас бежал в м. Лисянку к дьякону, который занимался «малярным искусством», т. е. был живописец. Страсть к рисованию уже в это время у Шевченка пробудилась; но только 4 дня мог выдержать Тарас у дьякона – «художника», не отличавшегося ничем в приемах преподавания от прежних учителей. Сначала Шевченко направился в Стеблов (Каневского у.), а потом в Тарасовку к дьячку – «хиромантику», но этот последний наставник нашел будущего поэта ни к чему не способным и удалил от себя.

Куда было двинуться бедняге – сироте? Он вернулся в родное село; – больше, кажется, некуда было идти? Он решил опять приняться за прежнюю работу – пасти свиней и телят.

Старший брат Шевченка, Никита, хотел было приучить Тараса к хозяйству, но подвижная натура Тараса была не сродни этому упорному и постоянному труду, – и он опять покинул родное село и поселился в селении Хлебновском, славящемся «малярами». Один из хлебновских «маляров» продержал его две недели, а больше держать не решился: у крепостного мальчика не было отпускного свидетельства. За этим-то свидетельством и посоветовал «маляр – хозяин» Тарасу сходить к управляющему имениями Энгельгардта – Димитренко; к нему и отправился Шевченко; но управляющий, вместо того, чтобы дать ему разрешение на жительство в Хлебновском, заметив расторопность 15-ти-летнего юноши, оставил его у себя в числе дворовой челяди. Это случилось в 1829 году, а как раз в это время Энгельгардту потребовались разные дворовые люди, которых он и приказал управляющему набрать из своих крепостных. Димитренко собрал до дюжины мальчиков, в число которых попал и Шевченко; перед отправлением их к барину в Вильно, управляющий сначала разместил их у себя на разные должности в виде испытания. Шевченко попал в поваренки и стал помогать главному повару; на его обязанности лежало носить дрова, чистить кастрюли, выносить помои. Но страсть к рисованию не покидала Шевченка и среди этой работы: в глухом уголке сада он устроил нечто вроде картинной галереи, – развесил по сучкам картинки, – и в свободную минутку уходил туда списывать с них карандашом копии. Если отсутствие «художника» замечалось главным поваром, то «художник» получал неизбежную дерку.

После испытания дворовых, Димитренко отправил их в Вильно с поименным списком, в котором значились способности и качества каждого. Будущий поэт был отмечен – «годным для комнатного живописца».

Однако на этот аттестат в Вильно не обратили внимания, и Шевченко сделали «комнатным казачком», занятие которых состояло в постоянном пребывании в передних, в подавании трубки и проч. Но и здесь художник вырвался наружу: Шевченко срисовывал все, как только находил время и место.

Барин в это время путешествовал по России; Шевченко следовал за ним в качестве неотлучного казачка. Прошел год; барин, может быть, заметил наклонности к художеству у Шевченка и, в бытность свою в Варшаве, отдал его в науку к комнатному живописцу, но последний, обладая искусством красить только потолки и стены, заметил необыкновенные способности ученика и объявил об этом барину, посоветовав отдать Шевченка известному в то время портретисту Лампи. Энгельгардт, в надежде иметь своего хорошего художника, воспользовался советом и «казачка» преобразили: обчистили, вымыли, приодели и приказали ходить на уроки, которые, однако, продолжались недолго: по случаю восстания в Польше, Энгельгардт уехал в Петербург, а всю свою дворню приказал отправить туда по этапу; этот прием объясняется тем, что помещику не хотелось тратиться на доставку людей, да кстати, чтобы быть гарантированным от побега с дороги.

По прибытии в Петербург Энгельгардт не оставил намерения сделать из Шевченка «своего» художника и отдал его на 4 года к живописцу Ширяеву. Этот новый учитель Шевченка применял точно такие же приемы в преподавании, как и предыдущие его наставники, – т. е. дьячок-спартанец, дьякон-«маляр» и другой дьячок – «хиромантик».

«Несмотря на весь гнет его тройственного гения, – пишет Шевченко, – я в светлые осенние ночи бегал в Летний сад рисовать со статуй». В это время Шевченко познакомился с художником – земляком, Иваном Максимовичем Сошенко… И. М. Сошенко так рассказывает о своем знакомстве с Тарасом Григоровичем: «Когда я был «в гипсовых головах», или нет, кажется «в фигурах», не то в 35-м, не то в 36-м году, вместе со мной приходил в академию швагер Ширяева. От него я узнал, что у его зятя находится в мальчиках мой земляк Шевченко, о котором я кое-что слыхал еще в Ольшаной, живя у своего первого учителя, Превлоцкого. Я убедительно просил. родственника Ширяева прислать земляка ко мне на квартиру. Узнав о моем желании познакомиться с ним, Тарас на другой же день, в воскресенье, отыскал мою квартиру в 4-й линии Васильевского острова и явился ко мне в таком виде: на нем был замасленный тиковый халат; рубаха и штаны из толстого деревенского холста были запачканы в краске; босой, «расхристанный» и без шапки. Он был угрюм и застенчив.

С первого же дня я заметил в нем сильное желание учиться живописи. Он начал ходить ко мне, не пропуская ни одного праздника. Во время таких посещений, Тарас урывками передавал мне некоторые эпизоды из своего прошлого и почти всегда заканчивал свои рассказы ропотом на судьбу…»

Сошенко был тронут участью своего молодого земляка и всей душой желал помочь ему. Прежде всего, он посоветовался со своим знакомым, известным малорусским писателем Е. Гребенкой. Гребенка сердечно отнесся к Тарасу Григоровичу: он помогал ему и советами, и деньгами; давал ему читать книги из своей библиотеки. Но Сошенко не довольствовался этим первым шагом к облегчению участи Шевченка: он обратился с просьбою к секретарю академии Григоровичу избавить даровитого юношу от тяжелого положения у живописца Ширяева.

В это время Тарас Григорович через Гребенку познакомился с придворным живописцем Венециановым, который, по просьбе Григоровича, представил Шевченка В. А. Жуковскому. Можно судить, как повлияли эти знакомства на молодого человека. Жуковский, желая ближе познакомиться с начинающим художником, задал ему тему: описать жизнь художника. Как удовлетворил желание Жуковского Шевченко, осталось неизвестным. Известно только, что с того времени воспитатель Державного Освободителя крестьян стал усиленно хлопотать о выкупе крепостного автора.

А жизнь Шевченка у Ширяева шла своим чередом; положение не изменялось. Проработавши целый день в мастерской, Шевченко поздними вечерами или по ночам любил уходить в Летний сад, набрасывать контуры со статуй или мечтать о свободе.

В этом же Летнем саду начались его первые литературные опыты. «Украинская строгая муза, – говорит он, – долго чуждалась моего вкуса, извращенного жизнью в школе, в помещичьей передней, на постоялых дворах и городских квартирах. Но когда предчувствие свободы возвратило моим чувствам чистоту первых лет детства, проведенных под убогою батьковскою стрехою, она, спасибо ей, обняла и приласкала меня на чужой стороне»…

Заветной мечтой Шевченка было попасть в академию; Энгельгардт, преследуя цель иметь дарового художника, не был против этого желания, но как раз доступ в академию в это время крепостным был закрыт; Шевченко остался на полдороге; заветные мечты были разрушены; гнет крепостничества еще тяжелее лег на его чуткую душу, и когда он узнал, что взявшиеся хлопотать об освобождении его от крепостной зависимости, – даже такие влиятельные люди, как Жуковский и Вьельгорский, – ничего не могли поделать с упрямым помещиком, – нехорошее чувство проснулось в сердце, много наболевшем сердце, поэта, и он в минуту раздражения поклялся жестоко отомстить своему господину. Это было в квартире у Сошенька: последний, видя такое настроение своего друга, очень беспокоился за него, понимая, что в подобные минуты человек на все способен…

Сошенко пошел к Ширяеву и упросил его дать Шевченку месячной отпуск, чтобы он ходил для изучения живописи в залу общества поощрения художеств. Ширяев согласился; но гнетущее состояние не покидало поэта. Случайно узнал об этом В. А. Жуковский и прислал успокоительную записку. Насколько был благодарен Шевченко Жуковскому за его участие и сердечное отношение к нему, можно заключить из того, что присланную Жуковским записку Тарас Григорович хранил, как святыню, и постоянно носил ее при себе.

Если эта записка могла успокоить Шевченка, то в ней, наверное, было высказано что-нибудь положительное относительно его освобождения.

Кроме Жуковского много хлопотал об освобождении поэта и К. П. Брюлов; он сам ездил к Энгельгардту, но вынес из своего посещения лишь то убеждение, «что это самая крупная свинья» и больше не поехал к Энгельгардту, но попросил съездить к нему Сошенка. Последний в свою очередь упросил Венецианова, как более влиятельного человека, которому Энгельгардт прямо отрезал: «Моя решительная цена – 2500 рублей».

Тогда Брюлов с Жуковским придумали средство добыть «цену свободы». – Брюлов взялся написать портрет с Жуковского и разыграть его в лотерею, и на собранные деньги выкупить Шевченка. Шевченко в это время заболел тифом и лежал в больнице. Портрет был готов; билеты распроданы. Между прочим, участие в этой лотерее принимала и Царская Фамилия. Розыгрыш состоялся, и 22 апреля 1838 г. Шевченко стал свободным человеком; он в это время находился на пути к выздоровлению и ничего не знал о случившемся. Сошенко хотел было сейчас же известить друга о такой великой радости, но доктор посоветовал обождать, чтобы сильное волнение не повредило неокрепшему здоровью больного. Однако Шевченко узнал о своей свободе от Ширяева, и когда Сошенко пришел в больницу навестить его, то Тарас Григорович спросил его: «Правда ли, что меня выкупили?» Сошенко ответил: «Пока похоже на правду». Шевченко залился слезами и долго не мог успокоиться.

По выходе из больницы Шевченко начал посещать классы академии художеств. Поселился он у своего земляка – Сошенка. Перемена, происшедшая в жизни недавнего крепостного, бесконечно радовала его. «Я, – пишет в своих воспоминаниях Шевченко, – ничтожный замарашка, на крыльях перелетел в волшебные залы академии и пользовался наставлениями и дружескою доверенностью величайшего из художников».

В это время через Брюлова Шевченко познакомился с лучшими петербургскими домами; он вошел в моду; его приглашали, как диковинку, и он стал разъезжать по вечерам, одеваться франтом. «Вообще, – говорит Сошенко, – в него вселился светский бес», и не раз журил его за это и заставлял не тратить попусту время, а приниматься за дело; делом же Сошенко считал только живопись. «Я и сам думал, – пишет Шевченко в 1857 году, – что живопись – моя будущая профессия и насущный хлеб, но вместо того, чтобы изучать глубокие таинства живописи, под руководством такого учителя, как бессмертный Брюлов, я, – говорит он, – сочинял стихи, за которые мне никто гроша не платил и которые лишили меня свободы»…

«Что же я делал в этом святилище (в мастерской Брюлова)? – спрашивает себя Шевченко и отвечает: «Странно подумать, – я занимался тогда сочинением малороссийских стихов, которые такою тяжестью впоследствии упали на мою душу. Перед дивными произведениями Брюлова я задумывался и лелеял в своем сердце «Слепца-Кобзаря» и своих кровожадных «Гайдамак». В тени его изящно-роскошной мастерской, как в знойной степи надднепровской, передо мною мелькали мученические тени бедных гетманов. Передо мной расстилалась степь, усеянная курганами. Передо мной красовалась моя прекрасная, моя бедная Украина во всей непорочной, меланхолической красоте своей. Я не мог отвести духовных очей своих от этой родной, чарующей прелести… Призвание – и ничего больше!..»

У Сошенка Тарас Григорович прожил 4 месяца, потом поселился у художника Михайлова.

Как ни велики были соблазны светской жизни, однако, поэт не забывал и себя: в первые годы академической жизни, в 1888–1889 году, Тарас Григорович особенно усиленно работал над своим развитием; в этом рвении к самообразованию ему много способствовали Брюлов и Гребенка. Обширная библиотека Брюлова была открыта для Шевченка и в ней он прочитал лучшие произведения русских и польских художников слова; не довольствуясь этим, он посещал некоторые лекции профессоров университета, учился французскому языку…

Круг знакомых у Шевченка расширился: много было знакомых художников, были и свои братья-земляки… Но как ни хорошо чувствовал себя Шевченко, освобожденный от крепостной зависимости, он ни на минуту не забывал, что его братья и сестры все еще крепостные. Он писал письма в деревню, входил в их семейные дела, и вообще заботился об их положении.

В конце 1839 года, Шевченко познакомился с П.И. Мартосом, который ходил к нему на сеансы. В это время Гребенка задумал издать стихотворения Шевченка, но не находилось издателя; таковым согласился быть Мартос, и в следующем 1840 году вышел небольшой сборник стихов Шевченко на малорусском наречии, под заглавием «Кобзарь».

На Украине пришли в восторг от стихов родного поэта, и радостно приветствовали появление «Кобзаря». Старый писатель Квитка-Основьяненко, получивши экземпляр «Кобзаря», вот что писал его автору: «Когда мы с женой начали читать «Кобзаря», волосы на голове поднялись, в глазах зеленело, а сердце как-то болит… Я прижал вашу книгу к сердцу; ваши мысли ложатся на сердце… Хорошо! Очень хорошо! Больше не умею сказать».

В 184 1 г. вышла отдельным изданием поэма «Гайдамаки».

Первое появление в печати произведений Тараса Григоровича было встречено русскими критиками глумлением и насмешками над малорусским наречием и народностью. Отзывы эти сильно повлияли на Шевченка, и он начал писать по-русски; насколько известно, в это время им была написана драма «Слепая красавица». Друзья-земляки старались убедить поэта в ложном понимании критики и указывали ему на то, что критика признает его талант, а только нападает на язык и на то, что он, «мужичий поэт». Шевченко долго колебался и, наконец, в 1843 г., так высказался в своем письме к Тарновскому:

«Меня называют энтузиастом, т. е. дураком, – ну и пусть! Пускай я буду мужичий поэт, лишь бы только поэт; мне больше ничего и не надо!»…

В 1843 г. Тарас Григорович отправился на родину; первое время он начал было усердно посещать балы богатых помещиков, которые большую часть времени проводили за картами и выпивкой и даже образовали общество «Мочемордия». Шевченко разделял сначала компанию с этими «мочимордами», но скоро он разочаровался в них: крепостной гнет, который поэт видел на каждом шагу, отравлял минуты его существования. Чужбинский в своих воспоминаниях рассказывает очень характерный случай, происшедший с Шевченком при посещении им одного богатого пана. «Мы пришли, – говорит Чужбинский, – на обед довольно рано. В передней слуга дремал на скамейке. К несчастию, его хозяин выглянул в дверь и, увидев дремавшего слугу, разбудил его собственноручно, по-своему, не стесняясь нашим присутствием. Тарас Григорьевич покраснел, надел шапку и ушел домой».

Другой случай, подобный первому, произошел с помещиком Лукашевичем:

«Однажды, в суровую зиму, Лукашевич прислал своего крепостного человека в Яготин к Шевченку (за 30 верст расстояния) по какому-то неважному делу и строго наказал ему возвратиться с ответом в тот же день. Узнав о таком бесчеловечном приказании слуге, Тарас Григорович не хотел верить своим ушам; но факт был налицо и ему пришлось горько разочароваться в своем мнении о человеке, которого он считал за порядочного. Шевченко написал Лукашевичу письмо, полное желчи и негодования, и заявил ему, что прекращает навсегда с ним знакомство».

Крепостник Лукашевич ответил Тарас Григоровичу письмом, где было ясно высказано, что таких олухов, как Шевченко, у него 300 душ». Первое время, когда Тарас Григорович рассказывал кому-нибудь об этом случае, то плакал, как ребенок.

Но среди подобного рода знакомых выдавались люди, отличавшиеся гуманностью и образованием: к числу последних принадлежала семья украинского генерал-губернатора кн. Репнина, к дочери которого, княгине Варваре Николаевне, Тарас Григорович питал какое-то особенное благоговение.

Недоумевая, большинство сегодня ответит – на украинском и русском. Шевченко умер в 1861 году, и, возможно, для многих современных украинцев окажется новостью, что украинского языка, как такового, тогда не существовало. Тарас Григорьевич Шевченко все свои произведения писал на русском языке и южнорусском наречии. Ознакомьтесь с букварём, составленным самим Шевченко, для обучения грамоте крестьян Малороссии. Букварь Южнорусский Тараса Шевченко был издан в 1861 году в Санкт-Петербурге. Полный текст и фотографии страниц Букваря Южнорусского 1861 року, составленного Тарасом Шевченко здесь http://www.proza.ru/2013/06/28/155

Русская азбука из Букваря Южнорусского Тараса Шевченко.

Почему сегодня не знают украинцы, какой азбукой пользовался великий украинский классик, носителем какого языка он был? Ведь в рукописях Шевченко мы видим русские буквы! http://vk.com/album-2201036_42515176

Фото обложки и страницы Букваря Южнорусского из хрестоматии по украинской детской литературе, изданной в 1964 году, издательством «Радянська школа». В хрестоматии приведен отрывок из повести Т. Г. Шеченко "Княгиня" в современной русской орфографии. Оригинал на русском языке издания 1853 г на http://museumshevchenko.org.ua/flash-point/files//web-site/Proza/591_Kniaginia_rus.pdf

Чи е що краще, лучче въ світи
Якъ у купи житы
Зъ братомъ добрымъ, добро певне
Пожыть не дилыти?
… Оттакъ бративъ благихъ своихъ
Господь не забуде.
Воцаритця въ дому тыхимъ
Въ семьи тій велыкій,
И пошле имъ добру долю
Одъ віка до віка.
Де есть добри люды.
…
Де есть добри люды.
Тамъ и правда буде,

А де крывда буде,
Тамъ добра не буде.

Аще кто речетъ яко люблю Бога,
а брата своего ненавидитъ – ложь есть!

Тарас Шевченко. Букварь Южнорусский. 1861 г.

С советских времён стихи Шевченко не издаются в оригинальном виде, в том виде, как его писал автор, используя фонетику и орфографию языка, носителем которого являлся Т. Г. Шевченко. Последствия этой лжи, внедрённой в сознание сначала советских людей, а за тем «свидомого незалежного» мифотворчества последних двух десятилетий, разорвали Россию и Украину на части, сеют рознь среди единокровного народа. Вместо народа Украины – украинские националисты провозгласили украинскую нацию – титульную нацию государства Украина. А какая же может быть нация без собственного языка? «Бросим горящие факелы и бомбы за Днепр и Дон в самое сердце Руси; разбудим ненависть и споры среди русского народа. Русские сами будут рвать себя своими же когтями, а мы тем временем будем расти и крепнуть.», - сказал Людвик Мерославский. Поляки, в самом деле, по праву могут считаться отцами украинской доктрины. Самое употребление слов "Украина" и "украинцы" впервые в литературе стало насаждаться ими. Внедрение "Украины" началось при Александре I, когда, ополячив Киев, покрывши весь правобережный юго-запад России густой сетью своих поветовых школ, основав польский университет в Вильно и прибрав в рукам открывшийся в 1804 году харьковский университет, поляки почувствовали себя хозяевами умственной жизни малороссийского края. Хорошо известна роль польского кружка в харьковском университете, в смысле пропаганды малороссийского наречия, как литературного языка. Украинскому юношеству внушалась мысль о чуждости общерусского литературного языка, общерусской культуры. Началось лихорадочное создание нового "письменства" на основе простонародной разговорной речи, почти сплошь сельской. В 1861 г. возникла идея печатания официальных государственных документов по-малороссийски, и первым таким опытом должен был быть манифест 19 февраля об освобождении крестьян. Инициатива исходила от П. Кулиша и была положительно встречена на верхах. 15 марта 1861 г. последовало высочайшее разрешение на перевод. Но когда перевод был сделан и через месяц представлен на утверждение Государственного Совета, его не сочли возможным принять. Кулиш еще до этого имел скандальный случай перевода Библии с его знаменитым"Хай дуфае Сруль на Пана" (Да уповает Израиль на Господа). Теперь, при переводе манифеста, сказалось полное отсутствие в малороссийском языке государственно-политической терминологии. Украинофильской элите пришлось спешно ее сочинять. Сочиняли путем введения полонизмов или коверканья русских слов. В результате получилось не только языковое уродство, но и совсем непонятный малороссийскому крестьянину текст, по крайней мере, менее понятный, чем обычный русский. Напечатанный впоследствии, в "Киевской Старине", он служил материалом для юмористики. Но когда, в 1862 г. Петербургский Комитет Грамотности возбуждает ходатайство о введении в Народных школах Малороссии преподавания на местном наречии, оно принимается к рассмотрению и сам министр народного просвещения А. В. Головнин поддерживает его. По всей вероятности, проект этот был бы утвержден, если бы не начавшееся польское восстание, встревожившее правительство и общественные круги. Выяснилось, что повстанцы делали ставку на малороссийский сепаратизм и на разжигание крестьянских аграрных волнений на юге России, посредством агитационных брошюр и прокламаций на простонародном наречии. И тут замечено было, что некоторые украинофилы охотно сотрудничали с поляками на почве распространения таких брошюр. Найденные при обысках у польских главарей бумаги обнаружили прямые связи украинских националистов с восстанием.

"Самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. ОНИ ВЕСЬМА ОСНОВАТЕЛЬНО ДОКАЗЫВАЮТ, ЧТО НИКАКОГО ОСОБЕННОГО МАЛОРОССИЙСКОГО ЯЗЫКА НЕ БЫЛО, НЕТ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссиян и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами и в особенности поляками, так называемый украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных России и гибельных для Малороссии" (М. Лемке - "Эпоха Цензурных реформ 1859-1865 годов". СПБ., 1904, стр. 302-304.)

В течение тысячи лет, малороссы и все славяне, за исключением католицизированных поляков и чехов, пользовались кириллицей. Лингвистами давно признано, что это лучшая из азбук мира, наиболее совершенно передающая фонетику славянской речи. Ни одному малороссу в голову не приходило жаловаться на несоответствие ее букв звукам малороссийского говора. Не было жалоб и на типографский "гражданский" шрифт, вошедший в обиход со времени Петра Великого. Но вот с середины XIX века начинается отказ от этой азбуки. Зачинателем был Кулиш, в период своего неистового украинофильства. "Кулешовка", названная его именем, представляла ту же старую русскую азбуку, из которой изгнали букву "ы", заменив ее знаком "и". В старой России ее запретили в 90-х годах, а для Галиции она с самого начала была неприемлема по причине слишком робкого отхода от русского алфавита. Русское правительство и русская общественность, не понимавшие национального вопроса и никогда им не занимавшиеся, не вникали в такие"мелочи", как алфавит; но в более искушенной Австрии давно оценили политическое значение правописания у подчиненных и неподчиненных ей славян. Ни одна письменная реформа на Балканах не проходила без ее внимательного наблюдения и участия. Считалось большим достижением добиться видоизменения хоть одной-двух букв и сделать их непохожими на буквы русского алфавита. Для этого прибегали ко всем видам воздействия, начиная с подкупа и кончая дипломатическим давлением. Варфоломей Копитар, дворцовый библиотекарь в Вене, еще в 40-х годах XIX века работал над планом мирной агрессии в отношении России. Он ставил задачей, чтобы каждая деревня там писала по-своему. Вот почему в Галиции не могли довольствоваться ничтожной "кулешовкой". Возникла мысль заменить русскую азбуку фонетической транскрипцией. Уже в 70-х годах ряд книг и журналов печатались таким образом.

Формальный украинский национализм победил при поддержке внешних сил и обстоятельств, лежавших за пределами самостийнического движения и за пределами украинской жизни вообще. Первая мировая война и большевицкая революция - вот волшебные слоны, на которых ему удалось въехать в историю. Все самые смелые желания сбылись, как в сказке: национально-государственная территория, национальное правительство, национальные школы, университеты, академии, своя печать, а тот литературный язык, против которого было столько возражений на Украине, сделан не только книжным и школьным, но государственным. Вторая мировая война завершила здание соборной Украины. Галиция, Буковина, Карпатская Русь, не присоединенные дотоле, оказались включенными в ее состав. При Хрущеве ей отдан Крым. Жителей огромных территорий даже не спрашивали об их желании или нежелании пребывать в соборной Украине. Участь карпатороссов, например, просто трагична. Этот народ, веками томившийся под мадьярским игом, выдержавший героическую борьбу за сохранение своей русскости и ни о чем, кроме воссоединения с Россией и возвращения в лоно русской культуры не мечтавший, лишен, даже, прав национального меньшинства в украинской республике - он объявлен народом украинским...(Николай Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма http://lib.ru/POLITOLOG/ulianow_ukraina.txt)

Русские народы: наброски пером и карандашом. 1894 http://humus.livejournal.com/3611061.html

Рецензии

"Дело в том, что Украина как и любая страна может расти, развиваться, прогрессировать только в благоприятном, дружественном и близком ей по духу российском социуме."

Владимир, Вы не точны, более того... Откуда у Вас взялась "любая страна"? И Австралия и Новая Зеландия тоже? Грубейшая ошибка!

Бог - это Слово, ибо когда не была слова, у людей не было Бога. Слово у Бога, потому что только Бог в совершенстве владеет словом и может отделять логические тавталогии от истинных выражений.

Бог сын, Бог отец и тд, стереотип навязанный человечеству, поскольку эта ущербная семья не может быть полноценным примером обществу.

Во имя Отца, Матери и Святого Духа Любви и никак иначе.

Что до Тараса то, я не высокого мнения об этом господине и больше мне о нём сказать нечего.

Вы говорите всё время о каких то подарках, в вас крепко засело татаро-монгольская суть, ничего по доброму не делаете, всё подарков ждёте и сами их распихиваете. Коррупция у вас в крови. К тому же я вижу Ваше неприкрытое самолюбование, только любоваться не чем, всюду кости и кровь.

Вселенские инфо потоки))) через кого, через Путина))) или через Аксёнова)) Да Вселенские инфопотоки их как увидят сбегут в иную Вселенную)))

Я же предупреждал))) Бомблю, бомблю, бомблю, но в Вашем случае я только листовки выкидываю. Я не могу серьёзно относится к текстам, которые начинаются со слов "Украина, как и любая страна.."

Это уже лучше, раз есть вопросы, значит будут ответы, а значит диалог будет продолжен) Единственное попрошу Вас, и сам поддержу данное предложение, быть непосредственно в русле философии не соскакивая на личности и не касаясь политических особенностей наших с Вами отношений. Тем более, я вознамерился в Новом Году, стать более толерантным.

"Может ли Диктатор, насильственно навязывающий в грубой форме свои Законы всем, в том числе и Природе, правильно её понимать и стать объективным учёным?"

Если Вы мне назовёте хоть одного диктатора ставшего учёным или хоть одного учёного ставшего диктатором, тогда Ваш вопрос будет иметь смысл.(без учёта древнегреческого опыта, хотя и там вряд ли кто найдётся.)

Если говорить об отношениях Человек-Природа то диктатура науки, как и диктатура церкви присутствуют и объективности им не хватает, одним больше, другим меньше.

В связи с тем, что остановившийся в развитии духовности человек, это низшая ступень эволюции и никакое лицемерие этого не скроет, я делаю вывод, что развивающийся индивидуум, как делающий дело, допускает и ошибки, но его верховенство над более низкой ступенью несомненно и равноправие в данном случае, возникает как более высокодуховное понятие, чем власть бездумной силы. (необходимо прописать понятие "равноправие" и его характеристики)
"Зато без сомнения от самой Природы он может получить свой Майдан со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами"

Любая система состоящая из противоречий неизбежно получить свой Майдан. К примеру как, идеи Аристотеля, проповедника диктатуры на которых в частности основаны некоторые другие идеи. Так же как и Ваша статья, получила свой Майдан в виду моей противоречивости ей. Кто находит противоречия находит Истину, потому как противоречия исключают одно другое и на этой почве возникает конфликт противоречий, хочу ОТМЕТИТЬ противоречие и противоположность - это совершенно разные состояния. Поэтому "единство и борьба противоположностей", есть состоянием противостояния одноимённостей(противостояние не есть вражда, а только отзеркаливание) и борьбой противоречий(материя - антиматерия).

Плюрализм и либерализм плюс планово-капиталистическое устройство на основании экологической хартии и Кодекса Жизни, может быть диктующим состоянием - либером.

Диктатор навязывающий свою мнение в отрыве от опыта поколений, духовного опыта, пользующийся злобной пропагандой, исповедующий феодально-крепостничий капитализм на основе коррупции и тайных служб при этом не способный к духовному развитию, является всего лишь насильственным лидером.

Язык и тайны «Кобзаря»

Вы будете смеяться, но всё что связано с Тарасом Шевченко и его «Кобзарём» напрямую связано с одним из методов захвата власти в чужой стране. Я подробно покажу это ниже. Поможет мне в этом простой и логичный анализ прижизненных и последующих изданий его произведений.

Что то странное творится и с «Кобзарём» и с его автором.

При жизни Т. Г. Шевченко было несколько изданий «Кобзаря»:

— первое, в 1840 году в Санкт-Петербурге, книга насчитывала всего 20 страниц;

— второе издание было в 1844 году вместе с поэмой «Гайдамаки», под общим названием «Чигиринский кобзарь», и появилось исключительно потому, что сама по себе поэма «Гайдамаки» изданная в 1841-1842 году, почти не продавалась, а с 1844 года шла в «нагрузку» ко второму изданию «Кобзаря»;

— третье издание было уже в 1860 году, уже после возвращения Шевченко из москалей (из солдат), обратно в Питер.

Но вот что интересно, ни одно прижизненное издание «Кобзаря» простому человеку посмотреть нереально! Даже фотокопии нормальной нет, что бы можно было посмотреть на каком же всё таки языке писал свои вирши нынешний «классик украинской литературы». Я даже больше скажу, даже посмертные издания «Кобзаря» практически отсутствуют до советского времени, а те что есть – почему то были составлены, отредактированы и переведены (!) во Львове (в то время Львов это не Россия, не Украина, а Австро-Венгрия!)!

Хотя прямо о переводе трудов Шевченко не написано, а написано «выверено» по, внимание (!) «оригинальным рукописям Шевченко»!

Не верите? Смотрите сами. Привожу скан копии 3 и 4 страниц «Кобзаря» 1908 года (рисунок 1).

Вот интересно мне где это в оккупированном Австро-Венгрией Львове взялись в начале 20 века абсолютно все рукописи Шевченко, если сам Шевченко в Галичину вообще никогда не заезжал? Откуда в Галичине, вдруг, ни с того ни с сего, взялось такое ревностное отношение к по сути чужому, а для них так вообще ИНОСТРАННОМУ автору! Что у них там своих поэтов и писателей в Австро-Венгрии не было? Зачем им вдруг понадобился именно Шевченко? Причём понадобился на столько, что финансирование «Общества имени Шевченко» велось непосредственно сеймом Австро-Венгрии из бюджета, причём на регулярной основе!

В семье моих друзей уже много поколений хранился «Кобзарь» Т. Г. Шевченко изданный в 1908 году книгопечатней Шмидта в городе Санкт- Петербурге, ул. Звенигородська, 20.

Взяв эту книгу в руки и просто пролистав, меня поразило несколько моментов.

Первое. Уж не знаю опечатка это или дефект бумаги, но автор и название книги на титульном листе написаны так:

Т. Шівченка (через «і»)

«Кобзарь» (с мягким знаком на конце)

А под этим надпись:

ДРУГЕ ВИДАННЯ

«Общества имени Т. Г. Шевченка для испомоществованія нуждающимся уроженцамъ Южной Россіи, учащимся въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ С.-Петербурга»

«Благотворительнаго Общества изданія общеполезніхъ и дешевыхъ книгъ».

(стилистика и орфография полностью сохранены). Как вы думаете, на каком языке написан титульный лист?… Могу сказать только одно – точно не на украинском.

Подтверждение этому смотрите сами (рисунок 3)

Очень интересно, не правда ли?

1) это оказывается всего лишь ВТОРОЕ (!) издание, хотя при жизни самого Шевченко их было как минимум три, причём ПЕРВЫМ изданием названо не издание 1840 года, а издание 1907 года…

2) про тот факт, что издание вышло не перепечатанное с более ранних, прижизненных изданий, которые сам Шевченко мог видеть, а под редакцией некоего «Общества имени Т. Г. Шевченко».

Что это за общество, где оно находится и как именно оно осуществило «редактирование» «Кобзаря» можно прочитать на первой же, после титульной, странице.

Оказывается (!), буквально с первых строк статьи, под названием «ОД ВИДАВЦІВ», мы вдруг узнаём что до сих пор, издания «Кобзаря» выходили НЕПОЛНЫМИ!!!

Вот тебе и на… т.е., сам Шевченко, при своей жизни, почему то издавал «Кобзарь» не полностью, и после его смерти издания выходили неполными…, а вот во Львове, в 1902 году, куда Шевченко никогда даже не заглядывал, т.к. Львов как и вся Галичина относилась в то время к Австро-Венгерской империи, откуда то взялись абсолютно ВСЕ произведения Шевченко, причём в рукописях самого автора (!) коих и у него самого то не было (это логично, если при его жизни ни он, ни его знакомые, их не издавали), а вот во Львове вдруг взялись откуда то абсолютно ВСЕ (!) рукописи Шевченко, по которым, оказывается, и выверяли текст. Вот хотелось бы посмотреть на все эти рукописи… благо общество это существует и поныне, с главными офисами в США и Канаде.

Но и это ещё не всё, дальше ещё круче! Оказывается, по мнению авторов – редакторов книги, до 1907 года ни каких изданий «Кобзаря» в России не было! А вот именно издание 1907 года, являющееся перепечаткой Львовского издания 1902 года, редакцию которого утверждал не сам Шевченко, не его друзья которым он мог это поручить, а всего лишь несколько человек из самого «Общества имени Шевченко» во Львове, плюс несколько представителей издателя – и является ПЕРВЫМ полным изданием «Кобзаря» в России. Получается что именно члены «Общества имени Шевченко», а не сам автор, и решали что есть истинный «Кобзарь», его текст, язык и наполнение.

И вот именно ЭТО издание «Кобзаря» под редакцией В. Доманицкого, который как указано «вивірив текст по власноручних рукописах Шевченка» (где он их взял?) и кроме этого «використав і спеціальну літературу по історії тексту» (какую такую специальную литературу по истории текста нужно вставлять в уже и так многократно издаваемый ранее «Кобзарь» и собственно какая может быть «литература» по истории текста вообще?, это же сборник стихов, а не критика на него!) и названо «перше в Росії повне видання «Кобзаря». Каково?… Вроде как и не было ранее прижизненных изданий?!

Но и этого показалось мало. Видимо что то в этом «первом в Росии» издании авторы что то не доработали, раз потребовалось через год издавать новое, и это «новое», вы сейчас будете смеяться, но так написано: «…знов перевірив текст, скористувавшись для того ще НОВИМИ матеріалами»!!!

Издание которое я держал в руках было 1908 года под редакцией всё того же В. Доманицкого, и по утверждению редаткоров именно это и было ВТОРОЕ полное издание в России.

Мне вот интересно стало, что, с 1907 по 1908 года Шевченко что то дописал?… Нет, он давно умер. Значит дело не в текстах и не в их наполнении, раз уж первое издание выверяли по собственноручным рукописям, то выверять собственно дальше уже нечего. Но что то же изменили?! Спрашивается, что?

Ответ приходит сам собой, когда начинаешь читать сам «Кобзарь»… и понимаешь, что это просто ПЕРЕВОД, с языка на котором действительно писал «великий российский мужицкий поэт Шевченко», как его называли в Питере, и как он сам себя называл, на какой то другой язык.

Увидеть бы хоть одно прижизненное издание «Кобзаря» и сравнить его текст полностью, с по сути галицким переводом, выдаваемым за единственно верный оригинал, сделанный даже не на территории Российской империи!

Чему же мне, человеку, который хочет непредвзято разобраться, верить?

Верить ли в то, что галицкое издание «Кобзаря» «Обществом имени Шевченко» действительно единственно правильное, единственно полное и издано на том самом языке, на котором писал Шевченко? Или верить здравому смыслу, что Шевченко не мог писать на языке, который в то время не существовал?

Из анализа имеющегося у меня «Кобзаря» 1908 года этого узнать не удалось, но зато некоторые моменты, которые в силу больших расстояний и всеобщей неосведомлённости проблематично было проверить в начале и даже конце 20 века, тем не менее можно легко проверить в веке 21-м.

О чём я?

Да о биографии Тараса Шевченко, которая находится в издании «Кобзаря» 1908 года!

Читаешь биографию и удивляешься… умеют же дать полному лентяю, бездарю, неумехе и алкоголику (это не моя характеристика Шевченко, а характеристика данная Шевченко его друзьями, издававшими первый «Кобзарь» в 1840 году: Гребенкой и Мартосом) характеристику такими словами, что впечатление вырисовывается совершенно противоположное и положительное.

Но это частности. Там где возможно, в биографии, дабы возвеличить и придать весомость личности автора «Кобзаря», авторы книги идут на явную фальсификацию. Например называют Тараса Шевченко профессором Киевского университета.

Проверяем это утверждение на сайте самого университета и в Википедии. Ничего подобного там нет. Шевченко несколько месяцев работал штатным художником в археографической комиссии при Киевском университете, не более.

Подал свою кандидатуру на замещение вакантной должности преподавателя рисования в университете и даже был утверждён на эту должность, но из за ареста воспользоваться новой должностью не успел.

Короче, в галицком издании «Кобзаря» очень тонко изменено всё в нужную им пользу, а точнее – перекручено всё с ног на голову.

Покажем это наглядно.

На каком языке писал Шевченко?

Все современные сторонники украинства считают Шевченко украинским поэтом. Так ли это?

На каком языке писал сам Шевченко? На русском? На украинском? На каком?!

Ответ на этот вопрос одновременно и прост и сложен.

Проще всего понять на каком языке написан «Кобзарь» образца 1860 года. Ответил на этот вопрос сам Шевченко в своей последней, изданной при жизни книге. Называется она «БУКВАРЬ ЮЖНОРУССКІЙ», 1861 года, С.-Петербург.

Это не просто набор букв алфавита, а книга на пару десятков страниц, где есть и буквы, и цифры, и даже примеры для чтения по слогам для детей и взрослого населения.

И в отличие от многих предыдущих изданных при жизни Шевченко книг именно эту — «Букварь Южнорусский» (заметьте, автор прямо пишет ЮжноРУССКИЙ, а не украинский) Шевченко и редактировал сам, и издавал за свои собственные средства, и самостоятельно занимался распространением. Т.е. ни кто посторонний, кроме самого Шевченко, не принимал в составлении и издании этой книги, участия.

А теперь давайте прочитаем современный комментарий к этому изданию, например в издании «Нова Година», это первое из тех, которое мне попалось на глаза, но поверьте — таких комментариев тысячи…

150 років тому (у січні 1861 р.) у Петербурзі вийшов «Букварь Южнорусский», посібник для навчання грамоти української мови, укладений Тарасом Шевченком…

Прочитали? Видите разницу? Сам Шевченко прямо в заглавии пишет что букварь ЮжноРУССКИЙ (!), а современный комментатор с маниакальным упорством уверяет нас в том, что это букварь для чтения украинской мовой. Вот так и происходят исторические подмены, когда мнение самого писателя не ставится ни во что, на арену выходит только сиюминутная политическая выгода.

Давайте убедимся с вами в том, что это букварь не украинского языка.

Вот как выглядит в этом Букваре АЗБУКА составленная Тарасом Шевченко:

Кстати, заметьте — АЗБУКА, а не АБЭТКА (как любят говорить современные знатоки украинского).

О чём это говорит? Да о том, что методом простого сравнения языков: украинского, русского — образца жизни Шевченко, и языка выдуманного самим Шевченко, который он сам (а не последующие, любящие приврать, комментаторы) назвал Южнорусским, на котором он собственно и писал, понимаешь, что «современный украинский ещё более далёк от реального языка, на котором говорили на Южной Руси, чем современный русский».

Думаете это мой вывод? Ошибаетесь! Это сказал один из классиков литературы, считающейся сейчас украинской — Нечуй Левицкий, ознакомившись с текстами на новом языке, завезёнными в Киев из Галичины Грушевским, коий до того и в Малой Руси толком не жил, а только 4 года проучился в Киевском университете, но почему то решившим, что на всей Южной Руси говорят и пишут неправильно! А он один знает (будучи этническим поляком и до 20 лет прожившем в Грузии) как правильно нужно писать и говорить народам Южной Руси и какая у них на самом деле история…

Зачем понадобилось «Обществу имени Т.Г. Шевченко» из Львова, по сути — нагло обманывать жителей другого государства – России, ознакомившись с одним лишь изданием «Кобзаря» , не видно. Но ведь зачем то и кому то понадобилось тратить и время и деньги на ПЕРЕВОД, редактирование, печатание и распространение, причём в другой стране (!), да ещё и на основе благотворительности, произведений иностранного для Галичины поэта, который и в Галичине то не был ни разу.

Кому то же ведь стало нужно убедить жителей другой страны (России) в том, что Шевченко писал именно на том языке, который пришел из Галичины (современном украинском), а не на том, который Шевченко сам, за свои средства пытался популяризировать (южнорусском).

Ответить точно на этот вопрос можно проведя простой и логичный анализ причинно-следственной связи с 1840 по 1917 год. Но это тема другой, обобщающей статьи, выстраивающей логическую цепочку из вот таких вот мелких несуразиц к большому вранью в глобальном масштабе по отношению к славянским народам, со стороны Австро-Венгрии.

Но я немного отвлёкся от темы – на каком языке писал Тарас Шевченко.

И так, рассуждая логически, если человек сам изобрёл свой «Букварь Южнорусский» предназначенный для обучения и чтения жителями Южной Руси, и одновременно с этим издаёт для этих самых жителей Южной Руси сборник своих стихов, то вполне логично предположить, что с помощью своего собственного «Южно Русского букваря» он «Кобзарь» образца 1960 года и написал, тем более, что после посещения Южной Руси в 1859 году он, в отличии от первого издания, которое редактировал Гребенка, занимался изданием 1860 года — лично. Многие историки прямо указывают на то, что «Букварь» Шевченко на самом деле вышел в 1860 году, хотя на обложке стоит 1861 год. Но это уже мелочи. Главное то, что издание «Букваря Южнорусского» и редактирование «Кобзаря» 1860 года проводилось одновременно.

А вот на каком языке был написан первый «Кобзарь» образца 1840 года?

На этот вопрос ответить очень сложно.

Сторонники украинизации всего и вся прямо утверждают – Шевченко писал на украинском! И при этом показывают «Кобзарь» под львовской редакцией «Общества имени Т. Шевченко» образца 1902 года или более поздние издания. О том что украинский язык является на самом деле русским – мы расскажем и наглядно покажем в главе «Украинский, он Украинский или всё таки Русский?».

Я же утверждаю что на украинском Шевченко писать не мог даже теоретически, т.к. родился и детские годы прожил на Киевщине, в которой современный украинский появился только в 20 веке, и то начиная с 1918 года. В С.-Петербурге, где Шевченко собственно писал и издавался тем более не могло быть ни какого украинского.

Были попытки как то выделить для народов Южной Руси более удобный алфавит, отличающийся от русского парой букв. Таких систем было много, практически у каждого автора – своя.

Ярыжка – система записи с добавлением буквы ЯТЬ и Ы. (предположительно на этой системе записи и писал свой первый «Кобзарь» Шевченко, согласно Википедии).

Кулишовка – система записи Кулиша (появилась уже после первого издания «Кобзаря»).

Кроме всех этих объективных причин, влияющих на язык первого «Кобзаря», была ещё и субъективная, но очень существенная причина. Заключается она в том, что сам Шевченко ни к составлению, ни к редактированию, ни к изданию первого «Кобзаря» отношения не имел.

Первый «Кобзарь» вышел под редакцией Гребенки, который и забрал у Шевченко рукописи, отредактировал (в чём заключалась редакция не известно до сих пор и выдумывать по этому поводу можно что угодно). Единственное что можно сказать точно, это то, что первый «Кобзарь» печатался явно не для популяризации его в Южной Руси, а с коммерческой целью и с целью раскрутки самого Шевченко, его спонсором Мартосом.

Зачем это было нужно самому Мартосу – это уже тема для отдельной главы, но всё очень точно и плотно увязано в геополитику середины 19 века, а так же в борьбу славянофилов и сторонников норманнской теории.

Так вот, для целей популяризации необходимо как минимум, что бы текст нового сборника стихов раскупили, прочитали, поняли и оценили. Причём поняли и оценили в русском С.-Петербурге, а не где ни будь на окраине Российской Империи.

Посему изданный в столице Империи сборник стихов был как минимум напечатан действовавшим в то время в России РУССКИМ ШРИФТОМ на РУССКОМ ЯЗЫКЕ. Иначе смысла делать не было – сборник ни кто бы не прочитал и не понял. А т.к. разошелся первый «Кобзарь», изданный тиражом 1000 экземпляров очень быстро, по отзывам, то язык издания сомнения не вызывает – он РУССКИЙ.

В интернете можно найти разные варианты издания первого «Кобзаря» 1840 года, а так же кучу статей, в которых разные авторы проводят сравнение этих вариантов и признают большинство – банальной подделкой, при этом даже те, которые хранятся в уважаемых библиотеках.

Что бы не писали по этому поводу разные авторы, одно можно во всех этих изданиях выделить точно, множество слов в «Кобзаре» явно отличается от общепринятых русских слов в С.-Петербурге и даже сейчас в России, но в то же время являющиеся логически понятными любому русскому человеку. О чём это говорит? Вам это ничего не напоминает? Сейчас, в 21 веке ничего подобного нет?

Да есть же! В любом языке есть масса субкультур, появившиеся как при объединении языков разных народов в один, так и наоборот, выделившихся из ранее единого языка в отдельную субкультуру, но понятную основной массе населения.

Приведу вам два примера в русском языке таких субкультур.

Один субкультурный язык – феня.

Второй субкультурный язык – стёб.

Ну неужели, пользуясь логикой украинизаторов, нужно утверждать что люди, больше ботающие по фене – представители совсем другого народа, другой расы.

Или может стоит утверждать, что дети тех же украинизаторов, употребляющие повсеместно распространённый молодёжный стёб, употребляющие несколько модифицированные, а так же новомодные слова, а так же сознательно коверкающие слова из классического словаря любого языка – это представители другого народа, другой нации?!

Каждый наверное помнит с детства, что периодически появлявшиеся новые модные слова, начинали повсеместно применяться где не попадя.

Ну вот кто из вас 20 лет назад употреблял слово гламур и его производные: гламурный, гламурить и т.д.? Да ни кто! Зато сейчас в начале 21 века это очень модное слово, повсеместно применяемое.

Точно так же, например в украинском языке в 1991 году появилось слово краватка (по русски – галстук, а не маленькая кровать и не сыворотка крови).

А совсем из школьного детства вспоминается появление новых слов: байкеры, рокеры. А у представителей этих направлений свой слэнг, явно отличающийся от общепринятого.

Ну никому же не придёт в голову назвать человека севшего за мотоцикл или слушающего рок -представителем другого народа!

Подробнее об украинизации русского языка я расскажу в отдельной главе.

Но, вернёмся к слэнгам.

И так, ни кто не называет носителей фени или стёба, или любого другого слэнга – представителями другой народности.

Есть ещё более простое объяснение появления сленга, который сам Шевченко назвал Южнорусским диалектом. Заметьте, не отдельным языком отдельного народа(!), а всего лишь диалектом русского языка, характерным для жителей Южной Руси.

У Шевченко, который безусловно являлся носителем и выразителем южнорусского диалекта хватало мозгов понять тот факт, что на просторах самой громадной в мире Империи, занимающей огромные территории, один и тот же предмет или действие может иметь разные или, в большинстве случаев, совсем немного отличающиеся названия.

К моему сожалению большинство современных украинизаторов русского народа не могут понять этого простого факта, или, скорее всего — не хотят.

Шевченко, в отличии от прошлых и современных украинизаторов понимал, что жители Южной Руси – сами по себе состоят из разных племён. Это есть в его поэмах, где он, как и в своих летописях, Нестор, указывает на существование славянских племён: поляне, древляне, печенеги, половцы, хазаре и т.д. Ну должны же были языки этих и других племён друг от друга отличаться! У каждого было что то своё, присущее именно своему племени, а племена тоже не жили в одном месте, кто — кочевал, кто рассеивался по миру, заселял новые земли, возвращался обратно с багажом новых, доселе не слыханных слов. Какие то слова приживались, какие то забывались. Язык же не стоит на месте, он совершенствуется, адаптируется, ассимилируется, наполняется новыми словами, короче – живёт своей жизнью.

Сам Шевченко считал себя казаком и в своих поэмах часто с ностальгией вспоминал о казачьих вольницах и казацком государстве.

Я написал целую отдельную главу на тему «кто такие казаки». На мой взгляд ничего общего с беглым сбродом это наименование не имеет, ибо название казак гораздо шире, чем Запорожская сечь и ассоциируется с отрядами кочующих воинов, которым было запрещено вести оседлый образ жизни.

Не буду приводить здесь всю логическую цепочку своих выводов, сообщу только что на мой взгляд казаками называли на Руси тех, кого ранее называли половцами и печенегами, поступившими на службу сперва князьям Киевским, потом, начиная с Богдана Хмельницкого — царям Московским, часть этого народа ушла в Европу, часть — на службу Османской империи.

Ну и вполне логично и понятно, что язык этих самых кочевых племён был более прост, чем язык оседлых племён полян и древлян, составлявших оседлую часть населения Киевской Руси, которая совершенствовала свой язык в литературе и письме.

Вот и появилось по сути два почти одинаковых диалекта одного языка: один — простой, мужицкий, казацкий. Второй — литературный, боле утончённый.

Понятно, что простой язык понимали все, от царя до мужика. А вот литературным владели те, кто умел писать, был грамотным. Литературный язык усреднённо ассимилировался с языками всех народностей, живших на просторах громадных территорий Руси.

Вот по этому Шевченко всегда называл свой язык — русским, а простой диалект — мужицким, или по месту расселения казаков — южнорусским.

И так, подытожим простые и логичные заключения из всего выше сказанного.

С учётом того, что на момент первого издания «Кобзаря» в 1840 году Шевченко был ещё совсем молод, своего «Южнорусского букваря» ещё не составлял, а сам «Кобзарь» вышел в свет под редакцией не самого Шевченко, а Гребенки, для популяризации автора в С.-Петербурге, и с учётом того, что видят наши глаза на имеющихся в интернете скан копиях различных вариантов издания 1840 года, утверждаем, что первый «Кобзарь» был издан на РУССКОМ языке, в котором присутствовало много слов присущих казацкому и мужицкому сленгу, в последствии названным самим Шевченко Южнорусским диалектом.

«Кобзари» изданные в Галичине, а так же в С.-Петербурге с 1907 года печатались уже на украинском, придуманном в Австро-Венгрии, где он к тому времени уже 20 лет преподавался в Львовском университете.

ВЫ думаете на этом закончились загадки «Кобзаря» и самого Шевченко? Отнюдь!

Беру в руки увесистую книжку, габаритами не меньше чем «КОБЗАРЬ» издания 1908 года. Книжка называется Тарас Шевченко «Поетичні твори» издания 1963 года, Том первый…

Смотрю сколько всего в этом сборнике — оказывается… ТРИ!!!

Ну просто глазам своим не верю — чем больше проходит времени со смерти Шевченко, тем больше его произведений вдруг находится! При этом речь идёт не о одном — двух забытых стихах, а о увеличении всего что написал Шевченко, по сравнению даже с изданием названным ПОЛНЫМ ИЗДАНИЕМ образца 1908 года в ТРИ раза!

Начинаю сравнивать оглавления изданий 1908 и 1963 годов и глазам не верю… оказывается в издании 1963 года, кроме того, что было издано в издании «Кобзаря» 1908 года остальные произведения напечатаны на РУССКОМ (!) языке!

У меня создалось такое впечатление, что во Львове в начале 20 века, перевели далеко не все произведения Шевченко на изобретённый там же украинский язык!

Теперь становится понятным откуда вдруг, за год, с 1907 по 1908, во Львове смогли взяться какие то дополнительные, вдруг найденные произведения Тараса Шевченко. Да их просто за год перевели (!), с языка самого Шевченко, на новый украинский язык, и то, что перевели — втиснули в издание Кобзаря 1908 года, которое мне довелось держать в руках.

А вот в киевском издании произведений Шевченко 1963 года, в трёх томах, не стали ничего переводить, и дополнили издание 1908 года теми произведениями, которые видимо перевести во Львове на украинский не успели. А они, оказывается, написаны на чистейшем русском.

Не думайте что я это выдумываю — смотрите сами:

И таких текстов на чистейшем русском в этом томе половина. Остальные 2 тома я не видел. Но, сравнивая выборочно оглавления изданий 1908 и 1963 годов могу с уверенностью сказать, что ни одного произведения Шевченко, которое есть в издании 1963 года на русском языке, в издании 1908 года нет, ни на русском, ни на украинском, ни на каком либо другом!

Это только подтвердило мою мысль о том, что издавая «Кобзарь» в начале 20 века во Львове, переводчики общества имени Шевченко часть произведений успели перевести на украинский, а большую часть просто не успели, и все произведения, которые не успели — о них «забыли».

Выводы делайте сами, прав я или не прав.

Что открыл для меня «Кобзарь»?

1. Сибирь – это не только то, что за Уральскими горами, но и то, что восточнее реки Волга. Об этом Шевченко прямо пишет в поэме «Москалева крыниця», указывая что крепость Илецкая Защита и солевые копи вокруг, когда то ранее (а это не более как 100 лет до того как там служил Шевченко, т.к. солевые копи в районе Ильца были открыты в середине 18 века) назывались Сибирью!

Собственно об этом писал и Пушкин, описывая восстание Емельяна Пугачёва, которое было уничтожено и запрещено цензурой, и лично царём. Да и название городов на Волге, например Симбирск – прямо указывают на то, что раньше какая то местность в Поволжье называлась Сибирью.

1. Применяемый ныне повсеместно в западной Украине термин «москаль» означал во времена Шевченко не жителя Москвы или московского царства, а СОЛДАТА.

Забрить в москали – значило забрить в солдаты, а не получить московское гражданство.

Москалева крыныця — это в современном понимании колодец выкопанный солдатом, а не колодец выкопанный на подворье жителя московской губернии.

1. Названия месяцев МАРТ и АПРЕЛЬ на литературном украинском ещё в начале 20 века звучало как МАРЦЬ и АПРИЛЬ , а не БЭРЭЗЭНЬ и КВИТЭНЬ (в русской транскрипции). И это заметьте, написано в Львовской редакции «Кобзаря»!

«КОБЗАРЬ» — очень интересное издание, позволяющее многое понять о жизни народа в Южной Руси времён Шевченко.

Я буду, по мере более глубокого изучения этого сборника, дополнять данную главу.