Игра и познание всего что. Обыденное, игровое, личностное знание и его особенности. Особенности научного знания

Нажав на кнопку "Скачать архив", вы скачаете нужный вам файл совершенно бесплатно.
Перед скачиванием данного файла вспомните о тех хороших рефератах, контрольных, курсовых, дипломных работах, статьях и других документах, которые лежат невостребованными в вашем компьютере. Это ваш труд, он должен участвовать в развитии общества и приносить пользу людям. Найдите эти работы и отправьте в базу знаний.
Мы и все студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будем вам очень благодарны.

Чтобы скачать архив с документом, в поле, расположенное ниже, впишите пятизначное число и нажмите кнопку "Скачать архив"

Подобные документы

Проблема познания в философии. Понятие и сущность обыденного познания. Рациональность обыденного познания: здравый смысл и рассудок. Научное познание его структура и особенности. Методы и формы научного познания. Основные критерии научного познания.

реферат , добавлен 15.06.2017


Познание как предмет философского анализа. Структура познания, ключевые теории истины. Научное познание, его уровни и формы. Практика как критерий истины. Понятие метода и методологии научного познания. Основные проблемы современной философии науки.

презентация , добавлен 20.05.2015


Мышление как процесс познавательной деятельности человека. Подходы, объясняющие природу сознания. Методы и уровни научного познания, особенности рационального и чувственного познания. Многообразие форм человеческого знания. Проблема истины в философии.

реферат , добавлен 17.05.2010


Понятие и структура сознания, общественное сознание. Понятие истины, ее характеристики. Познаваемость мира как философская проблема. Ступени процесса познания. Специфика научного познания. Антропосоциогенез. Личность и общество: проблемы взаимоотношений.

шпаргалка , добавлен 20.01.2009


Проблема познания в истории философии. Структура познавательного процесса. Проблема субъекта и объекта познания. Диалектико-материалистическая концепция истины, ее сущность. Проблема истины в философии. Основные черты неклассической теории познания.

реферат , добавлен 31.03.2012


Познание как объект философского анализа. Многообразие способов постижения мира. Сущность и структура познания. Диалектика познания. Проблемы истины. Мышление и язык. Формы, законы и средства правильного мышления.

реферат , добавлен 26.04.2007


Методика научного познания. Научное познание как творческий процесс. Психология научного познания. Интуиция и процесс познания. Интуиция как часть механизма мышления. Развитие интуитивных способностей.

Введение

1.Сущность и структура процесса познания.

2.Виды познавательной деятельности.

Введение.

Среди важнейших мировоззренческих вопросов, которые на протяжении всей своей истории решала философия, одно из центральных мест занимали проблемы познания. Человеку всегда важно знать, какими познавательными возможностями он располагает: способен ли он выработать адекватное знание, позволяющее ему жить и действовать в реальном мире? Существуют ли какие-то препятствия для получения такого адекватного знания? Каковы границы познавательной деятельности или же процесс познания безграничен? Какими средствами осуществляется познавательный процесс? В чем специфика научного познания? На эти вопросы мы и постараемся дать ответ в данной работе.

Данная работа не претендует на какое–то новое слово в теории познания, скорее всего этот реферат – попытка систематизации и обобщения знаний в данной области.

1. Сущность и структура процесса познания.

В рационалистической философии проблемы теории познания рассматривались под углом зрения взаимодействия субъекта и объекта. Однако даже в рамках рационалистической традиции трактовка субъекта и объекта существенно менялась. В докантовской философии под субъектом познания понимали единично-оформленное бытие, человеческого индивида (4, С. 222). Под объектом же, то на что направлена его познавательная деятельность и что существует в его сознании в виде идеальных мыслительных конструкций. Кант перевернул отношения субъекта и объекта и в связи с этим дал им другую интерпретацию. В системе Канта, была осознана многогранность взаимодействия субъекта и объекта. Представители немецкой классической философии раскрыли онтологические, гносеологические, ценностные, материально-практические стороны этого взаимодействия. В связи с этим в немецкой классической философии субъект предстает как надындивидуальная развивающаяся система, сущность которой состоит в активной деятельности. У Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля эта деятельность рассматривалась, прежде всего, как духовная активность, которая порождала объекты (4, С. 223). У Маркса и Энгельса - это деятельность носила материально-чувственный характер, была практической (2, С. 236). Субъект и объект выступали у Маркса и Энгельса как стороны практического отношения, практической деятельности. Субъект - носитель материального целенаправленного действия, связывающего его с объектом. Объект - предмет, на который направлено действие. Таким образом, в марксизме человеческая деятельность, практика выступает в качестве важнейшей стороны субъектно-объектного отношения.

Исходная характеристика познающего субъекта - активность, понимаемая как самопроизвольное, внутренне детерминированное порождение материальной или духовной энергии. Объект же это предмет приложения активности. Активность человека носит осознанный характер и, следовательно, она опосредуется целеполаганием и самосознанием. Свободная деятельность есть высшее проявление активности. На основании всех этих качеств можно дать такое определение субъекта и объекта. Субъект - это активное, самодеятельное существо, осуществляющее целеполагание и преобразование действительности. Объект же- это сфера приложения активности субъекта (2, С. 238).

Различия между субъектом и объектом относительны. Субъект и объект - это функциональные категории, которые означают роли различных явлений в тех или иных ситуациях деятельности. Индивид, например, в одних случаях может выступать в роли субъекта, когда он сам активно действует. Когда же на него воздействуют другие, когда он служит предметом манипуляции, то он превращается в объект.

С точки зрения марксизма, познавательное отношение субъекта к объекту производно от материально-чувственного, деятельного отношения человека к объекту своей деятельности (2, С. 239). Человек становится субъектом познания лишь в той мере, в какой он включен в социальную деятельность по преобразованию внешнего мира. А это значит, что познание никогда не осуществляется отдельным изолированным индивидом, а лишь таким субъектом, который включен в коллективную практическую деятельность. Объектом познания же выступает та часть объективной реальности, с которой субъект вступил в практическое и познавательное взаимодействие и которую субъект может выделить из действительности в силу того, что обладает на данной стадии развития познания такими средствами познавательной деятельности, которые отражают какие-то характеристики данного объекта. Таким образом, марксизм считает, что подлинным гносеологически субъектом является человечество, общество.

Общество выступает как познающий субъект через исторически выраженные способы познавательной деятельности и систему накопленного знания. Как субъект познания общество не может рассматриваться лишь как простая сумма индивидов, осуществляющих познавательную деятельность, а как реально существующая система теоретической деятельности, выражающая определенный этап в развитии познания и выступающее по отношению к сознанию каждого отдельного индивида как некая объективная сущностная система (3, С. 78). Индивид же становится субъектом познания в той мере, в какой он сумеет овладеть созданным обществом миром культуры, превратить достижения человечества в свои силы и способности. Речь идет, прежде всего, о таких инструментах сознания как язык, логические категории, накопленные знания и т. д.

Итак, изложенный нами выше материал показывает, что в философии Нового времени процесс познания осмысливался как взаимоотношения субъекта и объекта. Результатом этого взаимоотношения являются знания. Однако в вопросе о характере этого взаимоотношения и, прежде всего, в вопросе об источнике знания позиции представителей различных направлений существенно расходились. Идеалистическое направление Нового времени источнике знания видело в активной творческой деятельности сознания субъекта. Материализм осмысливал процесс получения знаний как результат отражения объектом объекта (4, С. 224).

Остановимся подробнее на материалистической концепции познания как отражения действительности. Отражение - это взаимодействие двух систем, в результате которого особенности одной системы воспроизводятся в особенностях другой системы. В диалектико-материалистической философии свойство отражения распространяется на весь материальный мир. Но на каждом уровне развития материи она обладает своими специфическими характеристиками. Нас в данный момент интересуют особенности отражения в познавательном процессе, который происходит на уровне человеческого сознания. Процесс познания при такой постановке вопроса получает форму взаимодействия объективного мира и человеческого сознания.

Объективный мир воздействует на сознание человека своим особенным, специфическим для него способом. Результатом воздействия объективного мира на сознание субъекта являются образы сознания. Эти образы являются снимками, копиями реальных вещей. Они объективны по своему содержанию, содержательно воспроизводят особенности отражаемого объекта. Но воспроизведение особенностей отражаемого объекта в образах сознания происходит в соответствий с особенностями отражающей системы, то есть сознания. А это значит, что образы сознания, будучи объективны по содержанию, субъективны по форме, то есть несут в себе определенные характеристики субъекта. Субъективность сознания связана с тем, что эти образы представляют собой нечто идеальное. К. Маркс следующим образом определяет идеальное: «Идеальное - это материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» (4, С. 224). Идеальными, образы называются потому, что они, хотя по содержанию и соответствуют объективным предметам и явлениям, но не заключают в себе ни одного материального свойства, то есть они лишены массы, протяженности и т.д. Идеальное отличается от материального в том плане как мысль о том или ином предмете и сам предмет. Мысль иметь миллион рублей и держать его в кармане принципиально разные вещи.

2. Виды познавательной деятельности.

Человек постигает окружающий его мир, овладевает им различными способами, среди которых можно выделить два основных. Первый (генетически исходный) - материально-технический - производство средств к жизни, труд, практика. Второй - духовный (идеальный), в рамках которого познавательные отношения субъекта и объекта - лишь одно из многих других. В свою очередь процесс познания и получаемые в нем знания в ходе исторического развития практики и самого познания все более дифференцируется и воплощается в различных своих формах. Последние, хотя и связаны, но не тождественны одна другой, каждая из них имеет свою специфику.

Классификация (типология) форм знания и по сей день остается сложной и во многом дискуссионной проблемой для разных философских направлений (7, С. 56).

Познание как форма духовной деятельности существует в обществе с момента его возникновения, проходя вместе с ним определенные этапы развития. На каждом из них процесс познания осуществляется в многообразных и взаимосвязанных социально-культурных формах, выработанных в ходе истории человечества. Поэтому познание как целостный феномен нельзя сводить к какой-либо форме, хотя бы и такой важной как научное, которое не «покрывает» собой познание как таковое. Поэтому гносеология не может строить свои выводы, черпая материал для обобщения из одной только сферы - научной и даже только из «высокоразвитого естествознания».

Уже на ранних этапах истории существовало обыденно-практическое познание, поставлявшее элементарные сведения о природе, а также о самих людях, условиях их жизни, общении, социальных связях и т. д. Основой данной формы познания был опыт повседневной жизни, практики людей. Полученные на этой базе знания носят хотя и прочный, но хаотический, разрозненный характер, представляя собой простой набор сведений, правил и т. п. Сфера обыденного познания многообразна. Она включает в себя здравый смысл, верования, приметы, первичные обобщения наличного опыта, закрепляемые в традициях, преданиях, назиданиях и т. п., интуитивные убеждения, предчувствия и пр.

Одна из исторически первых форм - игровое познание - важный элемент деятельности не только детей, но и взрослых. В ходе игры индивид осуществляет активную познавательную деятельность, приобретает большой объем новых знаний, впитывает в себя богатство культуры -деловые игры, спортивные игры, игра актеров и т. п. Общеизвестно огромное значение игры для удовлетворения неиссякаемой любознательности детей, формирования их духовного мира и определенных знаний, навыков общения и т. п. В настоящее время понятие игры широко используется в математике, экономике, кибернетике и других науках (5, С. 249). Здесь все чаще применяются специальные игровые модели и игровые сценарии, где проигрываются различные варианты течения сложных процессов и решения научных и практических проблем. Целый ряд влиятельных направлений современной философской и научной мысли выдвигают игру в качестве самостоятельной области изучения.

Важную роль, особенно на начальном этапе истории человечества, играло мифологическое познание. Его специфика в том, что оно представляет собой фантастическое отражение реальности, является бессознательно-художественной переработкой природы и общества народной фантазией. В рамках мифологии вырабатывались определенные знания о природе, космосе, о самих людях, их условиях бытия, формах общения и т. д. В последнее время было выяснено (особенно в философии структурализма), что мифологическое мышление - это не просто безудержная игра фантазии, а своеобразное моделирование мира, позволяющее фиксировать и передавать опыт поколений.

Некоторые современные исследователи полагают, что в наше время значение мифологического познания отнюдь не уменьшается. Так, П.Фейерабенд убежден, что достижения мифа несравненно более значительны чем научные: изобретатели мифа, по его мнению, положили начало культуре, в то время как рационалисты только изменяли ее, причем не всегда в лучшую сторону (6,С. 174).

Уже в рамках мифологии зарождается художественно-образная форма познания, которая в дальнейшем получила наиболее развитое выражение в искусстве. Хотя оно специально и не решает познавательные задачи, но содержит в себе достаточно мощный гносеологический потенциал. Более того, например, в герменевтике, как уже было сказано, искусство считается важнейшим способом раскрытия истины. Хотя, конечно, художественная деятельность несводима целиком к познанию, но познавательная функция искусства посредством системы художественных образов - одна из важнейших для него. Художественно осваивая действительность в различных своих видах (живопись, музыка, театр и т. д.), удовлетворяя эстетические потребности людей, искусство одновременно познает мир, а человек творит его - в том числе и по законам красоты (6,С. 175). В структуру любого произведения искусства всегда включаются в той или другой форме определенные знания о разных людях н их характерах, о тех или иных странах н народах, их обычаях, нравах, быте, об их чувствах, мыслях н т. д.

Одними из древних форм познания, генетически связанными с мифологией, являются философское и религиозное познание. Особенности последнего определяются тем, что оно обусловлено непосредственной эмоциональной формой отношения людей к господствующим над ними земными силами. Будучи фантастическим отражением последних, религиозные представления содержат в себе определенные знания о действительности, хотя нередко и превратные. Достаточно мудрой и глубокой сокровищницей религиозных и других знаний, накопленных людьми веками и тысячелетиями, являются, например, Библия и Коран. Однако религия (как и мифология) не воспроизводили знание в систематической и, тем более, теоретической форме. Она никогда не выполняла и не выполняет функции производства объективного знания, носящего всеобщий, целостный, самоценностный и доказательный характер.

Если для религиозного познания характерно соединение эмоционального отношения к миру с верой в сверхестественное, то сущность научного познания - рациональность, которая в качестве подчиненных моментов содержит и эмоции и веру. Но о соотношении знания и веры, об особенностях научного познания будет сказано ниже.

Говоря о формах знания, нельзя обойти вниманием достаточно известную (особенно в современной западной гносеологии) концепцию личностного знания, разработанную М. Полани. Он исходил из того, что знание - это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства и особых инструментов. Поскольку науку делают люди, то получаемые в процессе научной деятельности знания (как и сам этот процесс) не могут быть деперсонифицированными. А это значит, что людей (а точнее - ученых) со всеми их интересами, пристрастиями, целями и т. п. нельзя отделить от производимого ими знания или механически заменить другими людьми (5, С. 236).

Согласно Полани, личностное знание необходимо предполагает интеллектуальную самоотдачу. В нем запечатлена не только познаваемая действительность, но сама познающая личность, ее заинтересованное (а не безразличное) отношение к знанию, личный подход к его трактовке и использованию, собственное осмысление его в контексте специфических, сугубо индивидуальных, изменчивых и, как правило, неконтролируемых ассоциаций.

Личностное знание - это не просто совокупность каких-то утверждений, но и переживание индивида. Личность живет в нем «как в одеянии из собственной кожи», а не просто констатирует его существование. Тем самым в каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей личности, и что эта добавка не свидетельство несовершенства, но насущно необходимый элемент знания. Но такая добавка не делает последнее чисто субъективным.

В настоящее время, хотя и усиливается интерес к проблеме иррационального, то есть того, что лежит за пределами досягаемости разума и недоступно постижению с помощью известных рациональных средств, но вместе с тем все более укрепляется убеждение в том, что наличие иррациональных пластов в человеческом духе порождает ту глубину, из которой появляются все новые смыслы, идеи, творения. Взаимопереход рационального и иррационального - одно из фундаментальных оснований процесса познания. Однако значение внерациональных факторов не следует преувеличивать, как это делают сторонники иррационализма.

3.Особенности научного познания.

Научное знание, в конечном счете, необходимо для того, чтобы направлять и регулировать практику. Различные виды познавательной деятельности по-разному выполняют эту роль, и анализ этого различия является первым и необходимым условием для выявления особенностей научного познания.

Характеризуя назначение естествознания в жизни общества, К. Маркс подчеркивал, что оно выступает как своего рода «хитрость, имеющая целью подчинить природу человеческим потребностям, будь то в качестве предмета потребления или в качестве средства производства» (2, С.182). Но преобразование мира может принести успех только тогда, когда оно согласуется с объективными законами изменения и развития его предметов. Поэтому основная задача науки - выявить эти законы. Применительно к процессам преобразования природы эту функцию выполняют естественные и технические науки. Процессы изменения социальных объектов исследуются общественными науками. Поскольку в деятельности могут преобразовываться самые различные объекты-предметы природы, человек (и состояния его сознания), подсистемы общества, знаковые объекты, функционирующие в качестве феноменов культуры и т. д.,- постольку все они могут стать предметами научного исследования. Установка на поиск законов является обязательным условием научного познания общественных явлений.

Ориентация науки на изучение объектов, которые могут быть включены в деятельность (либо актуально, либо потенциально, как возможные объекты ее будущего освоения), и их исследование как подчиняющихся объективным законам функционирования и развития составляет одну из важнейших особенностей научного познания. Эта особенность отличает его от других форм познавательной деятельности человека (1, С. 364). Так, например, в процессе художественного освоения действительности объекты, включенные в человеческую деятельность, не отделяются от субъективных факторов, а берутся в своеобразной «склейке» с ними. Любое отражение предметов объективного мира в искусстве одновременно выражает ценностное отношение человека к предмету. В науке же особенности жизнедеятельности личности, создающей знания, ее оценочные суждения не входят непосредственно в состав порождаемого знания. Наука ориентирована на предметное и объективное исследование действительности. Из этого, конечно, не следует, что личностные моменты и ценностные ориентации ученого не играют роли в научном творчестве и не влияют на его результаты.

Научное познание отражает объекты природы не в форме созерцания, а в форме практики. Процесс же этого отражения обусловлен не только особенностями Изучаемого объекта, но и многочисленными факторами социокультурного характера.

Рассматривая науку в ее историческом развитии, можно обнаружить, что по мере изменения типа культуры при переходе от одной общественно-экономической формации к другой меняются стандарты изложения научного знания, способы видения реальности в науке, стили мышления, которые формируются в контексте культуры и испытывают воздействие самых различных ее феноменов. Это воздействие может быть представлено как включение различных социокультурных факторов в процесс порождения собственно научного знания. Однако констатация связей объективного и субъективного в любом познавательном процессе и необходимость комплексного исследования науки в ее взаимодействии с другими формами духовной деятельности человека не снимают вопроса о различиях между наукой и этими формами (обыденным познанием, художественным мышлением и т. п.). Первое и необходимое среди них - объективность и предметность научного познания (1,С. 365).

Но, изучая объекты, преобразуемые в деятельности, наука не ограничивается познанием только тех предметных связей, которые могут быть освоены в рамках наличных, исторически сложившихся на данном этане развития общества форм и стереотипов деятельности. Наука стремится и к тому, чтобы создать задел знаний для будущих форм практического изменения мира.

Поэтому в науке осуществляются не только исследования, обслуживающие сегодняшнюю практику, но и такие, результаты которых могут найти применение только в будущем. Движение познания в целом обусловлено не только непосредственными запросами сегодняшней практики, но и познавательными интересами, через которые проявляются потребности общества в прогнозировании будущих способов и форм практического освоения мира (5, С. 211). Например, постановка внутринаучных проблем и их решение в рамках фундаментальных теоретических исследований физики привели к открытию законов электромагнитного ноля и предсказанию электромагнитных волн, к открытию законов деления атомных ядер, квантовых законов излучения атомов при переходе электронов с одного энергетического уровня на другой и т. п. Все эти теоретические открытия заложили основу для будущих прикладных инженерно-технических исследований и разработок. Внедрение последних в производство, в свою очередь, революционизировало технику и технологию - появились радиоэлектронная аппаратура, атомные электростанции, лазерные установки и т. д.

Нацеленность науки на изучение не только объектов, преобразуемых в сегодняшней практике, но и тех, которые могут стать предметом массового практического освоения в будущем, является второй отличительной чертой научного познания. Эта черта позволяет разграничить научное и обыденное стихийно-эмпирическое познание и вывести ряд конкретных определений, характеризующих природу научного исследования. Зародышевые формы научного познания возникли в недрах и на основе обыденного познания, а затем отпочковались от него. По мере развития науки и превращения ее в одну из важнейших ценностей цивилизации ее способ мышления оказывает все более активное воздействие на обыденное сознание. Это воздействие развивает содержащиеся в обыденном стихийно-эмпирическом познании элементы объективного отражения мира (1,С 368).

Однако между способностью стихийно-эмпирического познания порождать предметное и объективное знание о мире и объективностью и предметностью научного знания имеются существенные различия.

Прежде всего, наука имеет дело с особым набором объектов реальности, не сводимых к объектам обыденного опыта.

Особенности объектов науки делают недостаточными для их освоения и те средства, которые применяются в обыденном познании. Хотя наука и пользуется естественным языком, она не может только на его основе описывать и изучать свои объекты. Выработка наукой специального языка, пригодного для описания ею объектов, необычных с точки зрения здравого смысла, является необходимым условием научного исследования. Язык науки постоянно развивается по мере ее проникновения во все новые области объективного мира. Причем он оказывает обратное воздействие на повседневный, естественный язык.

Наряду с искусственным, специализированным языком научное исследование нуждается в особой системе специальных орудий, которые, непосредственно воздействуя на изучаемый объект, позволяют выявить возможные его состояния в условиях, контролируемых субъектом. Отсюда необходимость специальной научной аппаратуры (измерительных инструментов, приборных установок), которые позволяют науке экспериментально изучать новые типы объектов.

Научная аппаратура и язык науки есть, прежде всего, продукт уже добытых знаний. Но, подобно тому, как в практике продукты труда превращаются в средства труда, так и в научном исследовании его продукты - научные знания, выраженные в языке или опредмеченные в приборах,- становятся средством дальнейшего исследования, добывания новых знаний (7, С. 171).

Особенностями объектов научного исследования можно объяснить и основные особенности научных знаний как продукта научной деятельности. Их достоверность уже не может быть обоснована только их применением в производстве и обыденном опыте. Наука формирует специфические способы обоснования истинности знания: экспериментальный контроль за получаемым знанием, выводимость одних знаний из других, истинность которых уже доказана. Системность и обоснованность научного знания - еще один существенный признак, отличающий его от продуктов обыденной познавательной деятельности людей.

Наконец, занятия наукой требуют особой подготовки познающего субъекта, в ходе которой он осваивает исторически сложившиеся средства научного исследования, обучается приемам и методам оперирования с этими средствами. Включение субъекта в научную деятельность предполагает наряду с овладением средствами и методами также и усвоение определенной системы ценностных ориентации и целевых установок, специфических для науки. В качестве одной из основных установок научной деятельности ученый ориентируется на поиск объективной истины, воспринимая последнюю как высшую ценность науки.

Таким образом, при характеристике природы научного познания можно выделить систему отличительных признаков науки, среди которых главными являются:

Предметность и объективность научного знания;

Выход науки за рамки обыденного опыта и научение ею объектов относительно независимо от сегодняшних возможностей их практического освоения (научные знания всегда относятся к широкому классу практических ситуаций настоящего и будущего, который никогда заранее не задан).

Все остальные необходимые признаки, отличающие науку от других форм познавательной деятельности, являются производными от указанных главных характеристик и обусловлены ими.

Список использованной литературы.

1. Введение в философию. Учебник для высших учебных заведений. В 2 т. Т.2. – М.: Политиздат, 1989.

2. История философии: Учебное пособие для вузов / Под ред. А.Н. Волкова. – М.: ПРИОР, 1997.

3. Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. – М.: Просвещение, 1984.

4. Радугин А.А. Философия: курс лекций. – М.: Центр, 1998.

5. Философия: курс лекций. / Под ред. В.Л. Калашникова. – М.: Владос, 1998.

6. Философия: Учебное пособие для студентов вузов / Под ред. В.П.Кохановского. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1998.

7. Швырев В.С. Научное познание как деятельность. – М.: Просвещение, 1983.

© Размещение материала на других электронных ресурсах только в сопровождении активной ссылки

Познание не ограничено сферой науки, знание в той или иной своей форме существует и за пределами науки. Появление научного знания не упразднило и не сделало бесполезными другие формы знания. Каждой форме общественного сознания: науке, философии, мифологии, политике, религии и т. д. соответствуют специфические формы знания. Научное познание - это процесс получения объективного, истинного знания, направленного на отражение закономерностей действительности. Научное познание имеет троякую задачу и связано с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действительности.

Многие формы вненаучного знания старше знания, признаваемого в качестве научного, например, астрология старше астрономии, алхимия старше химии.

Выделяют следующие формы вненаучного знания:

паранаучное как несовместимое с имеющимся гносеологическим стандартом. Широкий класс паранаучного (пара от греч. -около, при) знания включает в себя учения или размышления о феноменах, объяснение которых не является убедительным с точки зрения критериев научности;

лженаучное как сознательно эксплуатирующее домыслы и предрассудки. Лженаучное знание часто представляет науку как дело аутсайдеров. Иногда его связывают с патологической деятельностью психики творца, которого в обиходе величают «маньяком», «сумасшедшим». В качестве симптомов лженауки выделяют малограмотный пафос, принципиальную нетерпимость к опровергающим доводам, а также претенциозность. Лженаучное знание очень чувствительно к злобе дня, сенсации.

квазинаучное знание ищет себе сторонников и приверженцев, опираясь на методы насилия и принуждения. Оно, как правило, расцветает в условиях строго иерархированной науки, где невозможна критика власть предержащих, где жестко проявлен идеологический режим. В истории нашей страны периоды «триумфа квазинауки» хорошо известны: лысенковщина, шельмование кибернетики

антинаучное знание как утопичное и сознательно искажающее представления о действительности. Приставка «анти» обращает внимание на то, что предмет и способы исследования противоположны науке. С ним связывают извечную потребность в обнаружении общего легко доступного «лекарства от всех болезней».

псевдонаучное знание представляет собой интеллектуаль­ную активность, спекулирующую на совокупности популярных теорий, например, истории о древних астронавтах, о снежном человеке, о чудовище из озера Лох-Несс.

Еще на ранних этапах человеческой истории существовало обыденно-практическое знание, доставлявшее элементарные сведения о природе и окружающей действительности. Его основой был опыт повседневной жизни, имеющий, однако, разрозненный, не­систематический характер, представляющий собой простой набор сведений. Иногда аксиомы здравомыслия противоречат научным положениям, препятствуют развитию науки, вживаются в человеческое сознание так крепко, что становятся предрассудками и сдерживающими прогресс преградами. Иногда, напротив, наука длинным и трудным путем доказательств и опровержений приходит к формулировке тех положений, которые давно утвердили себя в среде обыденного знания.




Обыденное знание включает в себя и здравый смысл, и приметы, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. Его особенностью является то, что оно используется человеком практически неосознанно и в своем применении не требует предварительных систем доказательств. Другая его особенность - принципиально бесписьменный характер. Те пословицы и поговорки, которыми располагает фольклор каждой этнической общности, лишь фиксируют этот факт, но никак не прописывают теорию обыденного знания.

К исторически первым формам человеческого знания относят игровое познание, которое строится на основе условно принимаемых правил и целей. Оно дает возможность возвыситься над повседневным бытием, не заботиться о практической выгоде и вести себя в соответствии со свободно принятыми игровыми нормами. В игровом познании возможно сокрытие истины, обман партнера. Оно носит обучающе-развивающий характер, выявляет качества и возможности человека, позволяет раздвинуть психологические границы общения.

Особую разновидность знания, являющегося достоянием отдельной личности, представляет личностное знание. Оно ставится в зависимость от способностей того или иного субъекта и от особенностей его интеллектуальной познавательной деятельности. Коллективное знание общезначимо или надличностно и предполагает наличие необходимой и общей для всех системы понятий, способов, приемов и правил построения знания. Личностное знание, в котором человек проявляет свою индивидуальность и творческие способности, признается необходимой и реально существующей компонентой знания. Оно подчеркивает тот очевид­ный факт, что науку делают люди и что искусству или познавательной деятельности нельзя научиться по учебнику, оно достигается лишь в общении с мастером.

Особую форму вненаучного и внерационального знания представляет собой так называемая народная наука, которая в настоящее время стала делом отдельных групп или отдельных субъектов: знахарей, целителей, экстрасенсов, а ранее шаманов, жрецов, старейшин рода. При своем возникновении народная наука обнаруживала себя как феномен коллективного сознания и выступала как этнонаука.

В картине мира, предлагаемой народной наукой, большое значение имеет круговорот могущественных стихий бытия. Природа выступает как «дом человека», человек, в свою очередь, как органичная его частичка, через которую постоянно проходят силовые линии мирового круговорота. Считается, что народные науки обращены, с одной стороны, к самым элементарным и с другой - к самым жизненно важным сферам человеческой деятельности, как-то: здоровье, земледелие, скотоводство, строительство.

Поскольку разномастная совокупность внерационального знания не поддается строгой и исчерпывающей классификации, можно встретиться с выделением следующих трех видов познавательных технологий: паранормальное знание, псевдонаука и девиантная наука.

Широкий класс паранормального знания включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями. Самыми яркими представителями паранормального знания считаются мистика и спиритизм. Для описания способов получения информации, выходящий за рамки науки, кроме термина «паранормальность» используется термин «внечувственное восприятие» - ВЧВ или «парачувствительность», «пси-феномены». Оно предполагает возможность получать информацию или оказывать влияние, не прибегая к непосредственным физическим способам. Наука пока еще не может объяснить задействованные в данном случае механизмы, как не может и игнорировать подобные феномены. Различают экстра­сенсорное восприятие (ЭСВ) и психокинез. ЭСВ разделяется на телепатию и ясновидение. Психокинез - это способность воздействовать на внешние системы, находящиеся вне сферы нашей моторной деятельности, перемещать предметы нефизическим способом.

Для псевданаучного знания характерна сенсационность тем, признание тайн и загадок, «умелая обработка фактов».

Термин «девиантное» означает отклоняющуюся от принятых и устоявшихся стандартов познавательную деятельность. Причем сравнение происходит не с ориентацией на эталон и образец, а в сопоставлении с нормами, разделяемыми большинством членов научного сообщества. Отличительной особенностью девиантного знания является то, что им занимаются, как правило, люди, имеющие научную подготовку, но по тем или иным причинам выбирающие весьма расходящиеся с общепринятыми представления­ми методы и объекты исследования. Представители девиантного знания работают, как правило, в одиночестве либо небольшими группами. Результаты их деятельности, равно как и само направление, обладают довольно-таки кратковременным периодом существования.

На особое отношение претендует религиозное знание, которое базируется на вере и устремляется за пределы рационального в сферу постижения сверхъестественного. Религиозное знание, являясь одним из наиболее ранних форм знания, заключает в себе механизмы регулирования и регламентирования жизни общества. Его атрибутами являются храм, икона, тексты Священного писания, молитвы, многообразная религиозная символика. Вера - это не только основное понятие религии, но и важнейший компонент внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной деятельности.

Вера в отличие от знания есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъективной значимости. Основанное на вере религиозное знание обнаруживает себя в непосредственном, не требующем доказательств принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт вера проявляется в состоянии убежденности, связана с чувством одобрения или неодобрения. Как внутреннее духовное состояние она требует от человека соблюдения тех принципов и моральных предписаний, в которые он верит, например, в справедливость, в нравственную чистоту, в мировой порядок, в добро.

Казалось бы, постановка вопроса именно в таком виде не имеет права на существование: как можно с помощью игры осуществлять познания, может ли игра быть методом познания? Это первичные вопросы обсуждения, которые мы полностью поддерживаем в области однозначности понятия методологии, метода. Но за этой однозначностью, углубляясь в вопросы критико-философского плана методологии познания, мы внезапно среди всех прочих форм сомнений и теорий, вдруг сталкиваемся с эмпирически заданным фактом в отношении нашего вопроса.

Игра как область бытия методологии, более того, игра как то, что и есть метод познания, метод структурирования знания. Данный факт застает нас везде, начиная от играющего ребенка, и трактовки его бытия через теорию игр и заканчивая высокосложными формами познания в рамках высшей школы, которые так же обретают себя в форме непосредственной игры(экзамены, деловые игры и прочее).

Далее мысль увлекается историческим аспектом проблемы, и мы уже не можем найти какой-либо эпохи, какого-либо народа, какого-либо человека, который бы смог избежать в области коммуникации (корреспондирование значения как части познания) игрового элемента. Маска сатира в Греции (perи sona), священность писцов Египта, агональность софистики, пайдейя, алхимики и прочее, и прочее. Факт застает и ошеломляет.

Известное, но не осмысленное - человек лжет порядка 200 раз в день, каждый человек , игра это или все-таки та самая серьезность? А то, что известно каждому: несколько смоделировать, приукрасить, внушить себе.…

А судебные процессы, а парики, а мантии, а невинная игра, а любовь, ухаживание, а …перечень вряд ли конечен. Игра застает всюду, игра видится везде, и вы уже готовы воскликнуть «мир – театр, а ludiв нем актеры», но что-то вас останавливает.

Останавливает само познание, трансформированное в своей статике в знание о тысячах преступлений, о сотне тяжелых ситуаций, прошлое, безрадостное настоящее, коварство, месть, предательство и прочее - мир полон таинства идей и самой острой грусти. И это тоже игра?

Противоречие со временем с углублением в него, превращается в неразрешимое: в отношении любого предмета познания можно с одинаковой степенью уверенности констатировать, что сама форма существования данного предмета как неразрывно связана с игрой, так и не имеет к игре никакого отношения.

Выход, который находит рассудок - дифференциация самого понятия игры, нахождения тезауруса игрового для того или иного явления, классификация и прочее (ссылка на Э. Берна), но опять же, при большем приближении оказывается, что приходится заново классифицировать мир, но только при этом приписав ему игровое значение, поставив его в область игрового, классифицировать, как игру. И вот уже ваша позиция, как это обычно бывает при недоказуемости тезиса рассуждения, превращается в личную веру и убежденность, появляется субъективная аксиоматичность бытия суждения, трансформирующаяся в субъективность доказательства.

Конечность суждения нетрудно пролонгировать каждому - изолированность убежденности и апеллирование все к тому же рационализму (ссылка на Рассела в части рациональности), использование удвоенного предмета анализа в доказательстве метода познания, или наоборот.

Сделать из игры «вещь в себе», или свести к игре ума в области невыражаемого через вербальность - практически все, что доступно для всестороннего универсального анализа, современно – научного анализа.Нам видится возможность несколько другого подхода в познании игры.

Прежде всего, посмотрим на проблему как на содержание внутреннего и внешнего по отношению к самому познанию.

Первое, что я делаю: признаю себя полноценным изолированным субъектом познания, то есть таким субъектом, самодостаточность которого в области мысли совершенна, - ведь могу же я высказывать суждения о мире, оставшись один из всего мира?

Этакое чудо Робинзона Крузо.

Второе - ограничиваю область познания. Данная область, очевидно, изолирована рамками:

1. Известного мне, как субъекту общей возможности познания на момент признания совершенным (скорее уже завершенным), - складывается из области достигнутого человечеством в области мысли на момент моего признания. И того, что есть интуитивного в познании, - все то знание о незнании, которое приобретается мною, как части когнитивного предела познания.

2. Разницы, складывающейся из доступности в рамках « здесь и сейчас», и областью вычитания возможного познания массы вариантов развития ситуаций познания для тех, кто на момент моего признания себя субъектом полноценного (завершенного познания) находился в процессе становления своих научных разработок, их корреспондирования и прочее. Ведь Тойнби учит тому, что исторические процессы имеют форму стремительно развивающейся неизвестной болезни - к своему завершению они не только вбирают в себя причинность, уничтожая ее для отдельного познания, но так же и обескураживают врачей, выставлявших ошибочный (как правило, для истории) диагноз при начале заболевания

3. Спрашивается, могу ли я в данной области произвести анализ игры таким образом, чтобы результаты данного анализа могли быть пролонгированы мною в отношении:1.Неопределенного будущего.2. Настоящего и прошлого, в том числе и недоступного моему познанию, в силу простого незнания о возможности познания именно в данной области.Ответ может быть отрицательным только в том случае, если область моего интереса расположена в непосредственной причинности социума, как часть социума, то есть то, что существует как минимум при двух субъектах познания, при одном субъекте меняет свою экзистенцию в качественности познания и субстрат. Можем ли мы сказать, что именно таким объектом является игра?

Игра как общественный объект. Как то, что существует только в отношении двух и более лиц; как то, что никогда не может совпадать в качественности своего познания, при анализе у двух и у одного субъекта. Как то, что не может быть представлено вне социума, имманентно присуще ему? Именно здесь предпочитаем обратиться к опыту наших коллег, и находим обескураживающее, точное«нет» , более того, в области возможности определения человеческого можно ответить, что игра ни при каких обстоятельствах не может быть отнесена к продукту деятельности человека в универсуме истолкования своих значений.

Игра является именно тем, что может существовать не только в области одного человека (правда человек ли он, если он совершенно один?), скажем точнее, в области одного единственного субъекта познания, но и в области отсутствия вообще человека. Можно даже сказать, что это именно то, что есть мостик между животным и человеком, если бы не закон обратной перцепции (человек находит в животных исконно человеческие черты, или то, что необходимо присутствует и в самом человеке). 4

Итак, выполнив предписание хитрого дельфийца, оставив из объектов познания только самого себя (или -расширив самого себя до когнитивного предела) обратимся к той самой дилемме, которая обозначена в заглавии нашей работы.

В чем отличие игры в случае признания ее объектом исследования и в случае использования игры, как метода познания. И вообще правомерна ли такая постановка вопроса в области корректности изучения, исследования? В случае, если мы признаем игру предметом (объектом) исследования, нам необходимо ограничить (задать границы) восприятие данного предмета. Чем может быть ограничено восприятие? В первую очередь, как известно, способностями субъекта и исследования. В нашем случае мы исследуем игру в отношении «Универсум - объект». Итак, в данной связи игра предстает как объект познания, ограниченный универсумом знания.Выступая как предмет познания, она необходимо должна быть познаваема в части самое себя, либо целостно.

Познание, выступая, как форма отношения между предметом и объектом познания, по качественности оценки, устанавливается в данном случае через идеальное начало (умозрение), так как эмпирическая проверка в рамках нашего эксперимента вряд ли возможна, как впрочем и в режиме реального процесса – игра вынесена за пределы материального субстрата, эмпирическое познание здесь теряется в догадках (все та же изолированность).Выступая предметом, игра ограничена свойствами, при этом теми из них, разрушение, или утрата которых влечет за собой невозможность констатировать бытие (вплоть до возможности высказывания по данному предмету). И что же нам приходится делать?

Нам приходится прийти к необходимости выделения именно игры, как игры? Помните, мысль должна быть последовательна в процессе своего высказывания. Итак, что же есть то, что только и есть игра и ничто более? Множественность форм возможного определения поражает: сначала воображение, затем рассудок. Интересно то, что даже в области мысли, в области одиночества и схеме перцепции «мысль – мысль», нам приходится констатировать все то же противоречие очевидности, с одной стороны, все, что бы мы ни рассматривали, с одинаковой степенью достоверности можно признать игрой, и с одинаковой степенью достоверности этому можно подобрать опровержение.

Невольно вспоминается характеристика бытия в возможности по Аристотелю, а именно та область бытия, в которой каждое из противоречий имеет одинаковую возможность существования в области актуально сущего.Невольное сравнение выводит нас на достаточно удачную формулу познания. А именно, что есть критериобразующее начало в предметности суждения о чем-либо, в частности, - об игре? Не несу ли я, как завершенный субъект познания, с собой формы снятия противоречий, которые в области мысли лишь воспринимаются, как отражение реального, но на самом деле с течением времени утрачивают актуальность для познания: то, что обычно бывает свойственно философам – переоценка ценностей.

Действительно, может ли игра существовать идеально, именно, как идея, как то, что не находит перехода в действительность, помимо реализации самое себя, при этом, качественность данной идеи не претерпевает изменения – то есть полностью идеальный субъект, на идеальность которого воплощение в действительность никоим образом не влияет. Представим себе, что в природе вымрут все уссурийские тигры, что от них остается в конечном счете? Именно идеальное бытие, память, образ, то, что было в свое время бытием в возможности переходящем в действительное (чувственная перцепция, контакт с данным тигром), а теперь только бытие в возможности (бытие мысли, идеальное бытие) данного животного, которое может переходить в чувственную перцепцию только в части реализации восприятия самореализованного относительно самое себя бытия в возможности (кинофильмы, картины, рассказы об уссурийских тиграх и прочее).

Таким образом, бытию уссурийских тигров как целостной парадигме бытия, при исчезновении самих тигров с лица земли, будет нанесен ущерб. И этот ущерб будет называться изъятие из парадигмы бытия актуально сущего, субстрата предмета, данного в рамках чувственной перцепции, при точной внечувственной идентификации предмета чувствования.Возможна ли подобная ситуация для игры? Можно ли сказать, что игру можно лишить субстрата? Лишить бытия в действительности, воплощения? При всех формах высказывания мы не можем позволить себе такого допущения, по той простой причине, что ни с каких точек зрения данная ситуация невозможна.

Даже если отказаться от всех форм игр, как игр (заметим как множественность сопутствует понятию игры, порой это даже неотличимо). Мы приходим к тому, что игра всегда есть, она сопутствует способности бытия, способности быть. Это то, что невозможно свести к субстрату, к форме, что нельзя ограничить рамками, и формами, он есть, как заданная способность, но при этом вне определения и не связанное рамками настоящего. Игра есть пока она есть, но когда ее нет, это не означает, что она отсутствует, как игра.

Она есть, но только… не в рамках нашего «здесь и сейчас», и именно это и есть принцип удовольствия, именно это и есть сердцевина обидного «вы - вне игры», вне бытия, вне нашего круга, не с нами. И вообще, чем больше вы вне, тем меньше Вас.Игра как потенция, игра как способность, игра как желание состояния игры, состояния удовольствия, азарта - тезаурус ли это определения игры? О нет, конечно нет. Мысль подсказывает нам, что и сама она тоже игра, только игра еще более интересная, в которую можете поиграть только вы один: ваши мечты, иллюзии, самообманы, уверенность и прочее. Н
аконец, именно игра восстанавливает мысль, как бы возвращая ее к самое себя через форму обретения самое себя)Где-то искаженный принцип логики шепчет: не игра в представлении о ней через формируемое ею представление, а форма, возникающая благодаря игре, через игру. Да, действительно, почему не допустить возможность изучение не игры, а формы явления притом, что игра есть заданное для этой формы. Соответственно через игру можно познать форму, так как игра как минимум входит в часть тех признаков формы, уничтожение которых влечет за собой разрушения самой формы (сущности явления)?

Таким образом, игру можно познать через познание на основе явления, которому эта игра присуща как начало формообразования? Вопрос, верность ответа на который, зависит от точного знания вопросов структуры бытия. Ибо именно через структуры бытия чего-либо можно определить частичность игры в данной форме бытия, а, следовательно, и утверждать, что игра есть метод познания мира.Рассмотрим возможность понимания игры в контексте хаотичности и стабильности процесса познания.

Как мы уже отмечали, презумпция изолированности, отдельности познания игры как самостоятельного объекта познания влечет за собой бесконечное удваивание предметов познания, притом, что в целом данное удваивание также означает возможность противоречия ему: с одной стороны, - все игра, с другой стороны – все, в чем признана игра, есть в то же время и внеигровое. Причем здесь нельзя сводить все к противостоянию проблем «игра - серьезное», так как последнее выступает все же имманентностью объекта, за которым может быть признана самостоятельность, а игра пока нами самостоятельной категорией бытия не признана.Но в случае рассмотрения игры как объекта познания, нам необходимо принять во внимание то, что игра существует в некоторой области изолированно, как универсум данности восприятия. Эта множественность понятия - игры.

Теория строится следующим образом: если мы изучим тезаурус игрового, как игр, то мы можем говорить о познании игры… Ошибочно, так как любая игра – произвольно изменяемое явление на основе договоренности (либо полной произвольности в области мысли одного человека) участников. Таким образом, следует признать одним из основополагающих признаков познания игры - ее изменчивый характер; более того, хаотичный характер по отношению к любому моменту настоящего при анализе ее как самостоятельного явления.

Хаотичность познания. Плюс то, о чем мы говорили, - игра в представлении через сумму явлений (понятий абстракций), которым возможно приписать свойственность игрового, игры.И, конечно же, необходимо принять во внимание еще и средства выражения - например, язык. Является ли язык игровой формой, игрой? Тысячи раз да, и тысячи раз нет , скажем так: хаотичность познания игрового элемента складывается таким образом, что не было дано ни одного объяснения, определения игры, которое стало бы вторичным и идеальным бытием данного «предмета познания», то есть таким бытием, знание которого необходимо в отношении познания самого «предмета познания».

Иными словами, игру как вынесенность за конкретику правил непосредственной конкретной игры (опять что это такое), нет необходимости специально изучать, и нет той области, которая была бы срезом познания в данной предметности, как например, в отношении других объектов реальности (профессия - необходимая сумма идеального к реальному). Отсутствуют алгоритмы познания, схемы познания игры, так как все это не нужно, ибо всегда можно непосредственно обратиться к эмпирическим формам познания игры - стать участником той ли иной игры. И заметим - понимать игру (конкретную игру), вне формы участия в ней, так же невозможно (попробуйте теоретически, ни разу в жизни не используя карт, поиграть в покер, сами с собой, так сказать, теоретически, испытывая при этом азарт и прочее).

Игра выступает как синкретичное соединение идеального и реального? Та область, которая практически столь же реальна сколь и идеальна на практике? И, конечно же, игра как метод познания, как то, благодаря чему возможно прикосновение к идеальному началу бытия, а, следовательно, уяснения значения той ли иной парадигмы бытия, проникновение в сущность предметов, ведь в них всех есть игровое начало, хотя бы в вербальной перцепции? А все остальное – разница точек зрения (для кого серьезно, у кого ветер в голове, кому вообще все кажется забавным в этом мире)?..

Нет, это слишком соблазнительный путь познания, во многом либеральный, во многом желательный для «скептиков от души», но все же неверный. Игра по той же причине, по какой она не может быть воспринята как самостоятельный объект познания, не может быть методом познания. Игра может быть объектом познания в мылиоб игре, но это всегда выхолощенное представление, проигрывающее непосредственности эмпирического восприятия, проигрывающее объективности игры, ее сущности как факта реальности.

Как метод, как то, что делает возможным познание, как методология познания, игра не существует, так как не существует возможности первичного исследования игры, с таким расчетом, чтобы создать непреложность представления о ней, которое можно было бы сделать аксиоматичностью, а, следовательно, - критерием познания. Получается все то же дублирование значений через удвоение предметности познания.Игра может выступать как элемент метода познания, притом, что в самом данном методе содержится универсальная элементность познания, то есть метод отвечает всему кругу возможного в пределе конечности познания.

Понимать игру, как часть такого метода, - задача будущего, возможно будущей науки. Но преимущества такой методологии, в случае ее разработки, можно спрогнозировать уже сегодня (как это сделано, например, в рамках людологии уже сегодня).Первое, что удается сделать на основе такой методологии – это вскрыть законы структурирования материи в форму, то, благодаря чему материя (мысль) переходит в форму. Можно будет описать тезаурус методов и приемов, благодаря которым происходит данный переход, что позволит структурировать и прогнозировать развитие социальных процессов.

Вторым достоинством является несомненное отсутствие удвоения значений применительно к пониманию того или иного круга явлений. Не придется постоянно тащить за собой хвост игрового начала (как в случае анализа самой игры, исходя из признания игры объектом исследования).

Являясь прекрасной эмпирической базой, игра как структурный элемент метода, как познанное и функционально определенное начало, позволит отказаться от обременительного, некорректного доказывания того или иного положения через сумму эмпирических фактов его якобы удостоверяющего. Формообразование значения, не имеет ничего общего с доказыванием его в рамках теоретизирования на заданную тему.Если «игровой метод» познания реальности будет создан, то он позволит совместить в себе как методологические, так и методические основы (познание через приобщение к игре, через игру).

Познание станет не только уяснением фактов и сведений о предмете, которые стали известны в процессе снятия информации к определенному моменту на отрезке времени, а формой живого (с точки зрения эмпирического опыта, школы жизни) уяснения причинно-следственных связей идеального и реального в их взаимодействии.Таким образом, в будущем, на основе изучения игры, в составе метода познания, использующего последнюю для познания явлений, можно будет создать достоверную пропедевтику приобщения к знанию универсума явлений. Для этого в будущем предстоит определиться с ролью игры в познании и формообразовании значения того или иного реального начала, общими алгоритмами данной функции (если будет доказано ее наличие), конечными пределами познания (сфера бытия значений).

Перспективу данной методологии вряд ли можно переоценить (тот, кто будет владеть таким методом, сможет сделать из обычной интриги форму структурирования новой социальной материи, формы).

Р.П. Чернов - «Игра-объет анализа или элемент метода познания?»-//Рустам Чернов: Библиографический указатель/сост. Швидченко -Ростов Н\Д, изд. ЦВВР, 2001г ISBN-5-94153-025-0

Каждый ребенок, независимо от основного канала восприятия информации, в возрасте до 6-7 лет познает мир через игру. Этот способ познания нового становится основным видом деятельности ребенка. Содействие взрослых этому процессу и обучение различным новым видам игрового проведения времени является важным этапом в жизни.

Иногда бывает сложно понять всю важность игры для ребенка, и некоторые родители пренебрегают временем, которое ребенок проводит в игре, оставляя его один на один. Но это неверный выбор. Находиться рядом с ребенком, показывать ему новые варианты и составлять ему компанию в игре — важный аспект для успешного развития. Через игру ребенок переосмысливает и усваивает весь опыт, который им получен за день. Происходит принятие и запоминание правил и принципов правильного поведения.

Родители должны понимать, что разные игры способствуют развитию различных сфер жизни ребенка. Нужно соблюдать баланс разных видов игр. При необходимости обучать ребенка новым видам. Важно, чтобы ребенок использовал в игре занятия по возрасту и своевременно получал необходимые новые предметы для изучения.

Какие бывают игры для детей?

• Подвижные, направленные на физическое развитие, улучшение координации и познание собственного тела. При достаточном использовании игр данного типа ребенок получает полезную для здоровья нагрузку, а также приобщается к спорту.
• Познавательные, направленные на наблюдение и эксперименты с игрушками и материалами. Развивающие понимание о функциях и важности окружающих предметов.
• Творческие, направление на развитие способностей ребенка, создавать новые предметы и произведения искусства.

Развитие уверенности в себе через понимание того, что ребенок самостоятельно может что-то сделать.

Деятельное познание ребенком окружающего мира

Кроме игрового познания окружающего мира существенную роль в формировании личности ребенка представляют действия, направленные на решение какой-либо практической задачи. Деятельное познание окружающего мира в возрасте до 2-х лет проходит через деструктивное поведение, которое выражается в стремлении познать все изнутри и на ощупь. Дети стремятся все сломать, разобрать и изменить форму.

Уже после двух лет деятельное познание окружающего мира начинает развиваться по пути созидания. Интерес начинает вызывать создание нового предмета из частей, выявление качеств и свойств при их соединении и смешении.

Прекрасной помощью ребенку в деятельном познании мира является приучение его с младшего возраста к физическому труду, направленному на преображение окружающей действительности. Разрешайте вашему ребенку помогать вам в работе по дому. Уже в 4-5 лет у малыша могут быть его личные обязанности. Это может быть сервировка стола к ужину или сбор собственных игрушек и подготовка комнаты ко сну. Наличие обязательных занятий, которые не сложно выполнить позволяет воспитать в ребенке обязательность и ответственность.

Ознакомление с окружающей природой через труд позволяет ребенку понять основные законы жизни и проникнуться теплыми чувствами к окружающему миру. Позвольте помочь вам в работе на даче или при уходе за комнатными растениями. Сначала показывайте и рассказывайте, что вы делаете.

В возрасте 2-3 лет ребенку можно предложить помочь вам в простых способах ухода за растением. В 4-5 лет можно предложить ребенку выбрать себе свой цветок, за которым он должен ухаживать. Это поможет воспитать в ребенке чувство ответственности за кого-то, необходимость регулярных действий приучит к труду.

Отдельно нужно отметить положительное влияние, оказывающее на развитие ребенка, общение с животными и уход за ними. Наблюдая за представителями животного мира, их взаимоотношениями, изучая особенности конкретных видов, ребенок постигает огромное количество информации о мире и его разнообразии. Наличие домашних животных способствуют формированию бережного отношения и доброты по отношению к другим живым существам.

Наша взрослая жизнь и поведение – отражение нашего детства и того окружения, которое было рядом ежедневно. Заложенное нашими родителями принятие или отторжение мира является основополагающим фактором в успешности конкретного человека.