Психология террориста-смертника. Как люди становятся террористами Как стать террористом в домашних условиях

Слово «терроризм» - значит «применение насильственных действий запугивания людей вокруг». В настоящее время терроризм стал серьёзной угрозой. Нападения террористов-смертников, кражи, грабежи, убийства и похищения людей являются неотъемлемой частью нашего общества. Терроризм также практикуется ради саморекламы или избавления от политической партии/человека. Ниже приведен топ-10 причин, почему люди становятся террористами.

Примечание: эта статья была написана не для того, чтобы мотивировать кого-либо совершить преступления или стать террористом. Давайте сохраним землю безопасным и спокойным местом, борясь с терроризмом.

Некоторые люди становятся террористами просто потому, что хотят развлечься и получить захватывающие ощущения. Каждый день мы смотрим новости, а это, к сожалению, источник мотивации совершать преступления. Некоторых подростков и детей влечет к терроризму как к чему-то фантастическому, нереальному.

9. Поиск своего «Я»

Исследования доказали, что 2 032 иностранца, которые присоединились к «Аль-Каиде», были в поисках своей личности. Многие из них уязвимы для общества и готовы проявить себя. Некоторые подростки спрашиваю себя «Кто я?», и, для того, чтобы получить ответ, они совершают преступления и становятся террористами.

Некоторые из молодых умов вдохновляются эффективностью терроризма. Они думают, что создание хаоса может помочь им быстро привлечь внимание. Эта позиция приводит их к совершению преступлений малых или больших масштабов.

Это две самые распространенные причины, почему люди становятся террористами. По данным исследований университета Чикаго терроризм и бедность напрямую связаны друг с другом. Страны, страдающие от бедности и отсутствия учебных заведений, не в состоянии понять, что терроризм не выгоден. Ситуацию можно контролировать, повышая уровень развития политики и сокращая уровень безработицы.

Когда человека лишают его прав, он приходит в ярость и, скорее всего, негативно реагирует. Обычно террористы – это результат беспокойного общества, в котором мы живём. Здесь людям не дают высказаться против политической и социальной несправедливости, и, в результате, они совершают преступления, чтобы привлечь внимание.

Это шокирует, но различная террористическая деятельность осуществляется под контролем правительства. Оно спонсирует террористические группы на совершение нападения террористов-смертников, бомбардировок, захват самолетов и другую деятельность.

Это правда, что многие террористы присоединяются к этой области не по своему желанию. В наши дни Интернет очень распространен, и новости о террористических группировках становятся вирусными. Есть множество групп, которые побуждают молодежь становиться террористами.

Если бы к вам плохо относились, как бы вы отреагировали? Очевидно, это будет что-то резкое. Те, кто угнетал людей, столкнуться с последствиями, ведь это не может продолжаться вечно и когда-нибудь закончится. И потерпевшие будут вынуждены действовать как преступники и террористы.

Такие причины тоже могут подготовить почву для терроризма. Около 25% террористов выросли в бедности и плохих условиях окружающей среды, что привело к их ментальной слабости. И, как результат, они начинают совершать преступления различных видов и стремятся устранить несправедливость в обществе.

Они играют важную роль в чьей-то жизни. В случае, если вы видите, что вашу религию не уважать, то вы будете стремиться контролировать и исправить это. Если дело касается , никто не готов выслушать ни единого слова.

Терроризм нельзя оправдать, но можно и нужно объяснять. Часто принято объяснять терроризм особыми технологиями идеологического воздействия, зомбирования молодежи.

Как люди становятся террористами? Попробуем обобщить возможные варианты.

1. По причине неудовлетворенности собственной жизнью. Если молодой человек на Северном Кавказе понимает, что ему не достичь жизненного успеха, что нет вариантов пробиться наверх, обеспечить себе материальный достаток, и при этом видит, как рядом люди не лучше него получают материальные и статусные привилегии благодаря родственным связям или за деньги, он способен в определенных обстоятельствах принять решение выйти из той системы, где он чувствует себя аутсайдером, и начать борьбу против нее, войдя в сообщество, где он оценивается по другим критериям и вполне может продвинуться. Его агрессию в этом случае подпитывает ненависть к тому несправедливому обществу, где он вынужден существовать, но эта ненависть порождена в первую очередь тем, что общество не обеспечивает лично ему тех благ, на которые он хотел бы претендовать.

2. Как результат протеста против сложившейся системы в целом. В этом случае протест направлен не против своего места в общественной системе, а против базовых принципов ее построения. Молодые люди могут быть вполне неплохо устроены в жизни, происходить из благополучных семей, но они не хотят смириться с теми «правилами игры», которые навязывают им семья и общество, не желают встраиваться в характерную для него структуру статусов и рангов. Неспособность заставить окружающих считаться с ним как личностью, учитывать его собственные представления о справедливости, о том, как строить свою жизнь, вполне может привести молодого человека к кризису, результатом которого становится разрыв со своим окружением и уход в «лес».


3. По мотивам мести. Существующее на ряде территорий жесткое силовое давление на молодых мусульман, применяемые к ним, их родным и близким издевательства и пытки, а иногда и бессудные казни приводят к тому, что молодые люди стремятся отомстить за собственные страдания, за боль близких им людей. И даже более широко – за своих единоверцев, подвергшихся подобному обращению. Если они не видят способов защитить свои права законным путем, то могут выбрать путь вооруженного сопротивления. Похоже, сейчас эта причина в числе основных, если не основная.

4. Как результат моды. В тех регионах, где активно действует вооруженное подполье, среди молодежи его лидеры часто воспринимаются как герои, робин гуды, стремящиеся восстановить справедливость и заступиться за обиженных. Романтическое восприятие сопротивления власти подталкивает некоторых молодых (обычно очень молодых) людей к тому, чтобы присоединиться к незаконным вооруженным формированиям. А когда иллюзии рассеиваются, переиграть все уже достаточно сложно.

Это, безусловно, самые общие мотивы, которые могут в конечном счете стоять за решением об уходе в «лес». Могут быть и более мелкие причины – конфликт в семье, например. Но, чтобы подобное решение реализовалось на практике, нужно еще по меньшей мере два условия.

1. Наличие радикальной идеологии, которая давала бы обоснование, подводила бы базу под вооруженное сопротивление. В этой роли в современном мире обычно выступают крайние, джихадистские направления исламского фундаментализма (подчеркнем особо – не все, а именно наиболее радикальные направления).
2. Наличие инфраструктуры подполья, обеспечивающей организационную и финансовую подпитку вооруженной борьбы.

Надо сказать, что сами эти «условия» не являются нейтральными. И идеологи джихада, и инфраструктура подполья активно действуют, вовлекая молодых людей в свои ряды, используя при этом и психологическую обработку, и провокации, и угрозы. В результате часто именно их считают основными причинами ухода молодых людей «в лес». Однако если бы не было тех мотивов, о которых говорится выше, вряд ли идеологическая обработка или технологии втягивания молодежи в вооруженное сопротивления имели бы серьезный эффект.

Тем не менее, нельзя отрицать, что в рядах подполья есть откровенные бандиты, есть наемники, есть люди, скрывающиеся от правосудия. Есть те, для кого это является бизнесом. Есть совсем случайные люди. Это – что касается состава и мотивов.

Почему солдат российской армии, 18-20-летний мальчишка-миротворец, воспринимается взрослым? А террорист такого же возраста - ребенком? Ведь оба они находятся на реальной войне. Там, где не только ты убиваешь, но и тебя убивают. Потому среди террористов детей нет. Есть люди, желающие убивать. Независимо от возраста. Даже дети, прошедшие спецподготовку в лагерях террористов, - террористы. Они уже убивали.

Крамольная мысль? Может быть. Но эта мысль не теоретически возникла. Эта мысль пришла в голову после просмотров множества роликов, где убивают именно дети.

Следующая ошибка - восприятие террористов монолитом. Террорист, и всё. Это далеко не так. Есть те, кто пришел к террору от недостатка ума, а есть те, кто занимается этим вполне осознанно. Те, кто стоит во главе.

С первой категорией все более или менее понятно. Человек из глубинки, с незаконченным средним образованием. Судьба этого человека дома не очень отличается от судьбы его родителей. И определяется вполне конкретным колледжем (понимай ПТУ), конкретным предприятием. Перспектив увидеть какие-нибудь Мальдивы - ноль. А хочется...

А информации об этих самых Мальдивах в Интернете много. Вот и выискивает молодой человек способ быстро заработать. Быстро и много. На этом и чаще всего "ловят" таких.

Только жизнь этих террористов коротка. Даже не потому, что бросают их в самое пекло войны. Там тоже может повезти. Пули, бывает, облетают почему-то. А потому, что счета, на которые переводят деньги, контролируются главарями бандформирований. И есть люди, которые после того, как там накапливается определенная сумма, помогают террористам уйти к гуриям в рай.

Есть и исключения. Именно из этой категории появляются самые отпетые палачи. Как, к примеру, наш бывший соотечественник Анатолий Землянка. Олег Никифоров в своей статье прекрасно описал его предыдущую жизнь. Правда, мне могут возразить, что он был студентом тюменского вуза. И что? Сегодня студентом можно стать не особо напрягаясь. Только оплати курс обучения. А в Ноябрьске с этим неплохо. Только вот не ответил на один вопрос - почему. Отвечу я, но ниже.

Палачи даже у террористов - люди особые. Это те, кому уже некуда податься. Они вне закона везде. В любой стране мира. Их боятся и ненавидят даже свои. Но преданнее этих отморозков нет никого. Они относительно других более богаты. Их даже оберегают иногда от боёв. Но они загнаны в угол. Смерть со всех сторон. Даже не тюрьма - смерть. Тюрьма и пожизненное зачастую были бы во благо.

Единственная надежда в конечном итоге стать интересным для какой-либо спецслужбы, которая сможет вытащить из мясорубки. Такие случаи были и есть. Сегодня, например, иранские спецслужбы точно знают, что некоторых командиров и палачей вывозят представители некоторых стран антиигиловской коалиции.

К этой же категории я бы отнес и женщин, которые едут к террористам в надежде выйти замуж за настоящего мужчину. Эти женщины предназначены для одной цели - смертницы. Воевать в отрядах террористов они не будут. А вот как живой снаряд вполне подходят.

Только вот путь такой женщины в "снарядный ящик" разный. Те, кто не представляет интереса для террористов как женщины, сразу направляются в лагеря подготовки смертников. Что там происходит, все знают. За короткое время с помощью медицины и профессиональной психологической обработки они превращаются в биороботов.

Многие удивляются, как это можно идти на смерть без боязни. Не может такого быть! Нет, может. Всё зависит от профессионализма командиров. Если человека поставить в определенные условия, вполне можно убедить его в том, что смерть - благо. А смерть за какую-то идею - прямой путь в рай.

Молодым же женщинам до лагеря смертников предстоит ещё "быть женой" террориста. Причем никто не спросит её желания. Женщина на Востоке не имеет права голоса. И выйдет она "замуж" за того, кто "заслужил". А чаще всего, кто заплатил. И таких "замуж" бывает достаточно много. Пока женщина не превратится в неинтересный мужчинам товар. Тогда - в лагерь смертников.

А вот следующая категория интереснее. Чаще всего это люди с высшим или незаконченным высшим образованием. Прекрасно ориентирующиеся в современном мире. Владеющие современными информационными и прочими технологиями. Короче те, кто вполне смог бы стать кем-то значимым в обычном мире. Опять же сошлюсь на статью Олега Никифорова. Знаменитая наша отличница и медалистка Варвара.

Что не хватало ей? Ведь первые отзывы от большинства россиян были не гневные. Скорее, мы жалели эту девушку. Жалели, и задавались вопросом: как это могло случиться. Это потом выяснилось, что она достаточно серьезный враг. Именно враг. И за детским лицом скрывается морда зверя.

Так почему же такие как она идут в террористы? Ответ не в воспитании. Даже не в работе вербовщиков. Хотя часть такой работы действительно толкает студентов в террористы. Ответ в том, о чем я писал в начале статьи.

Молодой человек взрослеет. И начинает понимать, что большинство дорог для него закрыто. Не потому, что он неталантлив или специалист аховый. Просто потому, что есть категория мажоров. Пусть туповатых. Пусть вместо знаний выкладывающих на стол диплом. Но у них есть папа (мама)! И будет у этого мажора и должность, и зарплата соответствующая. И перспективы будут. Как в старом, ещё советском анекдоте - у маршала есть свой сын...

Никто не захотел вспоминать, что Варвара Караулова не просто ехала воевать. В Сирию пробиралась не девушка-простушка. В Сирию пробирался активный вербовщик. И воевать с автоматом она там не собиралась. Да и замуж, по моему, не особо. Она ехала продолжать работу. Только на более высоком уровне. Она хотела "профессионального" роста. Хотела признания таланта и заслуг.

"Пушечное мясо" стоит дешево. А вот "специалисты", да ещё такие, что уже показали себя, гораздо дороже. Конечно, если ты по образованию офицер какой-то армии, то путь тебе в командиры террористов обеспечен. И рост именно как командира тоже. А вот остальные используются по образованию. Почитайте тексты обращений исламистов. Кто скажет, что писал не образованный человек? Наоборот, писал человек, гуманитарно образованный. Вернее всего, талантливый журналист.

То же самое можно сказать и о видеороликах. Далеко не хоум-видео. Очень профессионально сделано. Даже казни, как ни кощунственно это звучит, смотрятся. Видеоряд организован очень качественно.

Что же мы должны сделать для предотвращения появления российских террористов? Олег правильно говорит о совместной работе государства и общества. И о патриотическом воспитании правильно. Только вот закавыка тут. Террорист, какой бы отпетый он не был, на вопрос «Пойдешь ли защищать свою Родину, если на неё нападет враг?» ответит утвердительно. Более того, в первых рядах пообещает пойти. Просто потому, что война и кровь для него норма.

Мне кажется, что сегодня основной акцент нужно сделать на перспективах. Именно перспективах для молодых. Чтобы парень или девушка понимали, что воевать и быть убитым невыгодно. Мертвые деньги на тот свет не берут. Не в рай, не в ад. А любая смерть хуже жизни.

И в конце о том, стоит ли перевоспитывать террористов. Мы же всегда перевоспитываем. Всех и вся. Рецидивистов-убийц, насильников детей и прочую мразь. Мы делаем вид, что не понимаем глупость самой идеи перевоспитания негодяя.

Человек, который пробыл в террористической организации достаточно долго, перестает быть человеком. Тот, кто приезжает в организации типа ДАИШ, ещё верит в то, что будет драться с врагами. Остальные люди хорошие. Но тот, кто повоевал уже какой-то срок, врагами считает уже всех, кто не с ним. И относится ко всему человечеству, как к врагам.

Есть варианты перевоспитания? Ответ оставлю на совести читателей.

Очень бы хотелось, чтобы статью прочитали молодые люди. Те, кто сегодня начинает жить. Не с папой и мамой, а самостоятельно. Да, в нашей жизни много несправедливости. Много такого, что хотелось бы исправить. Но, истинный талант всегда будет замечен. Всегда пробьет дорогу среди множества посредственностей. Только для этого надо пахать. Пахать так, чтобы пар от спины шел. Чтобы от усталости руки судорогой сводило. Талант в любом деле.

Борьба с терроризмом и со смертниками – это не столько выявление самих смертников, сколько выявление инфраструктуры, которая их поддерживает, которая их определенным образом настраивает, готовит. Возьмем опыт Израиля. Успехи, которых там добились после 2002 года - когда просто в десятки раз сократилось число терактов с использованием смертников и число жертв – конечно, прежде всего связаны с массовыми арестами, с подавлением инфраструктуры. Например, практически за неделю было проведено более 6 тысяч арестов.

Но это все краткосрочные меры. Потому что, в конечном счете, это все равно вызывает чувство унижения, переживания, невозможности повлиять на свою судьбу какими-то легальными способами. И в конечном счете все равно увеличивает число тех, кто симпатизирует террористам. Скажем, среди палестинского населения, по данным одного из опросов, более 70 процентов поддерживало теракты.

Бульварные издания, которые так любят пугать обывателя чем-нибудь кровавым и патологическим, щекочущим нервы, привыкли рассказывать, что в террористы идут в основном всякие психи, садисты, авантюристы, неудачники и прочие асоциальные элементы.

В отношении западногерманских городских партизан точно известно, что это не так. До того, как взяться за оружие, они были принципиальными противниками насилия, пацифистами, мягкими, добрыми, отзывчивыми людьми, мечтавшими (и пытавшимися) помогать другим людям.

Гудрун Энслин училась на педагога, на каникулах бесплатно работала в детских приютах; Вильфреда Бёзе, погибшего в аэропорту Энтеббе, школьные друзья дразнили "пацифистом"; один из лидеров "Движения 2 июня" Ральф Рейндерс имел репутацию человека, "с детства ненавидевшего все формы войны и насилия"; Ульрика Майнхоф, воспитывавшаяся с раннего детства теткой, известным теологом и детским педагогом Ренатой Римек, в юности собиралась стать монахиней. Бригитта Кульман, педагог по профессии, посвящала все свободное время уходу за больными. Андреас Баадер создал приют для беспризорных детей - и одной из причин его ухода в партизаны было то, что сытое равнодушное общество бундесбюргеров отталкивало от себя выхоженных им детей: общество вынуждало их либо воровать, либо идти на панель. Вся группа, захватившая посольство в Стокгольме, целиком вышла из "Социалистического коллектива пациентов". Эта организация оказывала помощь психически больным людям и невротикам, критиковала традиционную психиатрию как "репрессивную" и издавала "социалистический антипсихиатрический" журнал "Patienten-info". В 1971 году "традиционные" психиатры из Гейдельберга написали донос в БНД. В доносе было сказано, что руководители "Социалистического коллектива пациентов" доктора Вольфганг и Урсула Губер "под видом психиатрической помощи" якобы обучают больных карате, дзюдо, методикам контрпропаганды, изготовлению фальшивых документов и обращению с оружием и взрывчаткой. А также ведут "антигосударственную пропаганду", преподавая пациентам основы психологии, социологии, диалектики, сексологии, теологии и истории классовой борьбы. БНД разгромила "Коллектив", арестовала Губеров, а больных, которых пользовал доктор Губер, принудительно поместили в психиатрическую клинику, где вскоре двое покончили с собой, двое умерли в результате "лечения" (электрошок, инсулинотерапия), один погиб, "упав с лестницы", а остальных, поскольку они полемизировали с врачами, объявили "неизлечимыми" и засунули в буйное отделение. Чего же удивляться, что оставшиеся на свободе последователи д-ра Губера создали полуподпольный "Информцентр Красного Народного Университета", а затем и вовсе влились в ряды партизан "Движения 2 июня".

Биргит Хогефельд - лидер предпоследнего, четвертого поколения РАФ - сказала на суде: "Вначале я бралась за самые разные дела и входила в самые разные движения: работала в центре социальной помощи, который занимался преимущественно турецкими подростками, агитировала за создание самоуправляемых молодежных центров, выступала за бóльшую самостоятельность школ, принимала участие в борьбе за снижение цен на транспорте и, наконец, в демонстрациях против войны во Вьетнаме и палаческого режима в Испании. Характер моей многосторонней активности резко изменился после убийства Хольгера Майнса... В детстве мне хотелось стать музыкантом или органным мастером, но незадолго до выпускных экзаменов я - не без внутренней борьбы - приняла решение поступить на юридический факультет, чтобы иметь возможность улучшить положение политических заключенных и попытаться предотвратить дальнейшие убийства".

"Пули, ударившие в Руди Дучке, покончили с нашими мечтами о мире и ненасилии", - призналась "сама" Ульрика Майнхоф. Руди Дучке - теоретик немецких "новых левых", лидер крупнейшей в стране студенческой организации Социалистический союз немецких студентов (SDS), был тяжело ранен в голову в апреле 1968 года неонацистом Йозефом Бахманом. Дучке был объектом совершенно безумной травли со стороны газетного концентра Шпрингера. Пресса Шпрингера постоянно напоминала о еврейском происхождении Дучке и с удовольствием публиковала фото его выступления на митинге, когда и без того похожий на шаржированного цыгана Дучке разевал в крике свой огромный рот и действительно становился несколько демонообразным. "Страшнее Маркса, растленнее Фрёйда", - гласила подпись в "Бильд-цайтунг". Подпись под той же фотографией в "Бильд ам Зонтаг" была еще откровеннее: "Образчик восточной красоты. Потомок "мавра" Маркса и "казака" Троцкого". На первых полосах шпригнеровских газет печатались призывы к "честным немцам" "остановить" Дучке. Хирурги чудом спасли жизнь Руди, но он остался инвалидом, страдавшим от чудовищных головных болей, периодических обмороков, потери зрения, приступов эпилепсии и паралича. Но даже и этого инвалида шпригнеровская пресса продолжала дико травить. Дучке вынужден был эмигрировать в Лондон и там во время очередного приступа болезни утонул в 1979 году в ванне. Именно в ответ на выстрел Бахмана взорвал бомбу в здании концерна Шпрингера будущий теоретик РАФ Хорст Малер.

Многие из будущих боевиков начинали свою деятельность в молодежных антифашистских организациях. Сначала будущие городские партизаны пытались добиться наказания фашистов и отстранения от должностей гитлеровских палачей. В 50-е - 60-е годы в ФРГ у штурвала власти - в политике, в бизнесе, в СМИ - почти поголовно стояли люди с нацистским прошлым, политическим, управленческим и хозяйственным опытом, приобретенным при Гитлере. В годы "холодной войны" в ФРГ "закрыли глаза" на прошлое этих людей - якобы "других кадров не было".

Тогда, в 60-е, наивные студенты пытались "разоблачать". Они думали, что достаточно опубликовать имена военных преступников - и тех накажут. Они составили и опубликовали огромное количество списков военных преступников: мелким убористым шрифтом, страница за страницей, разбитые по графам: имена, должности в III рейхе, доказанные военные преступления, должности сейчас. Тысячи, десятки тысяч имен. Высокопоставленные чиновники, богатые бизнесмены, на худой конец - заслуженные пенсионеры. Аналогичные списки - по тем, чьи процессы состоялись, но суды вынесли им символические наказания. Наивные студенты спрашивали: "Почему? Разве так должно быть?". Они верили в силу гласности и в то, что ФРГ - демократическое государство. А это государство просто игнорировало их разоблачения.

"Денацификация" официально кончилась в ФРГ 1 января 1964 г. За это время к ответственности было привлечено 12 457 военных преступников, причем осуждено лишь 6329 человек. Военные преступления не имеют срока давности - и до января 1980 г. в ФРГ суды рассмотрели 86 498 дел военных преступников. К тюремному заключению приговорено 6446 человек. Но тюремное заключение - понятие растяжимое. Комендант Дахау Михаэль Липперт получил всего лишь 18 месяцев тюрьмы. Генерал СС Зепп Дитрих, знаменитый убийца и садист, прославившийся тем, что лично застрелил Эрнста Рёма, получил тоже лишь 18 месяцев! Группенфюрер СС Карл Оберг и его ближайший помощник Гельмут Кнохен, руководившие фашистским террором во Франции, получили от французского суда смертный приговор, но были выданы германской стороне - и тут же освобождены. Иоганн Кремер, врач-палач из Освенцима, был приговорен польским судом к смертной казни. Власти ФРГ добились его выдачи и освободили. "Палач Дании" Вернер Бест, лично виновный в убийстве минимум 8 тысяч человек, вообще не был осужден и прекрасно жил, занимая высокооплачиваемую должность юристконсульта в концерне Стиннеса (суд над ним откладывался из года в год по причине "слабого здоровья"; со "слабым здоровьем" Бест дожил до 1983 г., когда дело против него было окончательно прекращено - "ввиду преклонного возраста"). Нацистские судьи, выносившие смертные приговоры антифашистам, десятками отправлявшие на виселицы "паникеров" в последние месяцы войны, не понесли никакого наказания - никто, "ни один-единственный", как с горечью писал известный немецкий драматург Рольф Хоххут.

Немецкие левые собрали к началу 70-х гг. доказательства вины 364 тысяч военных преступников. По их подсчетам, 85% чиновников МИД ФРГ должны были сидеть не в своих кабинетах, а в тюрьме. Из 1200 палачей Бабьего Яра, чья вина была документально установлена, перед судом предстали 12: один был повешен в Нюрнберге оккупационными властями, еще 11 судили в 1967 г. - уже германские власти - и все они отделались символическими наказаниями.

С точки зрения студентов-антифашистов, в ФРГ проходила не "денацификация", а "ренацификация". В 1955 г. парламентская комиссия во главе с Ойгеном Герстенмайером, председателем бундестага и личным другом небезызвестного Отто Скорцени, приняла решение, которое открывало доступ в бундесвер всем бывшим "фюрерам СС" вплоть до оберштурмбанфюрера, причем каждому из них сохранялся прежний чин. Был принят "Закон об изменении ст. 131" конституции ФРГ, в соответствии с которым все бывшие нацистские чиновники и профессиональные военные подлежали восстановлению в своем прежнем положении, а если это невозможно - государство должно выплачивать им пенсии. В 1961 г. к закону было принято "дополнение № 3", которое распространяло действие закона на эсесовцев - членов организации, официально признанной в Нюрнберге преступной. Промышленники, чье соучастие в преступлениях против человечества было доказано, процветали - начиная с концерна Флика и кончая фирмой Дёгусса, занимавшейся при нацизме переплавкой золотых коронок умерщвленных в Треблинке в слитки. Нацистские военные преступники дорастали до министерских постов - как это было, например, с Теодором Оберлендером, командиром спецбатальона "Нахтигаль", который прославился массовым истреблением мирных жителей на Украине, - и даже до поста федерального канцлера, как это было с Георгом Кизингером, одним из разработчиков доктрины антисемитской пропаганды при Гитлере.

Стоит ли удивляться, что часть молодежи вскоре пришла к выводу, что она живет в фашистском государстве, просто этот фашизм - "скрытый", "дремлющий". Что он замаскировался, затаился, но не перестал от этого быть фашизмом. А раз это фашизм - то с ним и надо бороться как с фашизмом. То есть с оружием в руках. Одним из активных пропагандистов этой точки зрения был Хорст Малер. Он так и писал: "Мы должны выманить фашизм наружу". Другим был Михаэль "Бомми" Бауман, в будущем знаменитый боевик, порвавший с РАФ сразу, как только ему показалось, что проарабская позиция РАФ может перерасти в антисемитизм.

Даже выбор жертвы для самой известной акции РАФ - похищения и затем (после убийства в тюрьме лидеров РАФ) казни президента Объединения германских промышленников Ганса-Мартина Шлейера был произведен "с учетом личности" последнего. Шлейер родился в 1915 г. в семье председателя земельного суда. В 1931 г. он вступил в Гитлерюгенд, а вскоре - и в НСДАП. В партии рвение Шлейера было замечено, и он был рекомендован в СС (эсесовский номер 227014). Изучая право в Гейдельберге, Шлейер был руководителем университетской Имперской национал-социалистической студенческой организации. В 37-м он написал донос на ректора университета доктора Меца и отправил престарелого профессора в концлагерь. В 39-м Шлейер стал имперским инспектором Инсбрукского университета в Австрии и занялся его "чисткой". Следующим был Пражский университет. В 1941 г. Шлейер становится руководителем канцелярии президиума Центрального союза промышленности протектората Богемия и Моравия. На этом посту он руководит разграблением национальных богатств Чехословакии, использованием политзаключенных и военнопленных на военных заводах "протектората", строительством "секретных объектов" и последующей "утилизацией" (то есть уничтожением) заключенных и военнопленных. В Чехословакии после войны Шлейера приговаривают к смерти за военные преступления и требуют от ФРГ его выдачи. Но получают отказ: Шлейер "слишком ценный кадр" для экономики ФРГ. "Ценный кадр" становится видной фигурой в ХДС, членом наблюдательных советов в ряде корпораций, членом правления "Даймлер-Бенц" и, наконец - председателем Федерального союза немецких работодателем (БДА) и Федерального объединения германских промышленников (БДИ). Выбрав Шлейера из нескольких десятков равных по рангу "классовых врагов", РАФ исходила еще и из того, что " этого точно убить не жалко".

Многие из будущих партизан начинали в антивоенном движении - в антиядерном движении, а затем в движении против Вьетнамской войны. "Сама" Ульрика Майнхоф была активисткой вполне пацифистской и даже религиозной организации "Движение против ядерной смерти". Но участников антиядерного движения травили как "подкупленных Советами" и совершенно официально ставили на учет в качестве "подрывных элементов". Член РАФ Вольфганг Беер, погибший в 1980 г. в автокатастрофе, говорил так: "Если с тобой "беседуют" в БВФ (Ведомство по охране конституции - по сути политическая полиция. - А.Т .) потому, что ты выступаешь против ядерных испытаний, если тебя постоянно оскорбляют бывшие фашисты и называют "коммунистом" за то, что ты стоишь в антиядерном пикете, если пастор на твой вопрос "почему это?" отвечает шепотом и озираясь по сторонам: "Я тебе этого не говорил, но коммунисты тоже против ядерной бомбы", - начинаешь думать: почему бы и в самом деле не стать коммунистом, раз уж и так тебя все им считают". Дальше всё просто: если приверженца протестантского пацифизма считали "отклонением", но еще не "врагом", то коммунист уже рассматривался западногерманским обществом как абсолютный враг. Общество с этим врагом боролось (КПГ была запрещена в западной Германии в 1956 г., а созданная в 1968-м микроскопическая легальная ГКП имела программу, из которой были тщательно вычеркнуты все опасные слова - "революция", "диктатура пролетариата" и т.п.). И уж если кто решался стать "врагом общества" (то есть коммунистом) - ему до вооруженной борьбы оставался один шаг. Так западногерманское общество само создавало себе врагов.

Похожим образом обстояло дело и с теми, кто выступал против войны во Вьетнаме. Участница антивоенных демонстраций Б. Хогефельд вспоминала: "В лучшем случае прохожие кричали нам: "Если вам здесь не нравится - убирайтесь в ГДР!" Но нередко мы слышали и другое: "Таких, как вы, при Гитлере мигом отправили бы в печь!" И это были вовсе не отдельные голоса: вокруг таких людей почти всегда собиралось множество их сторонников, и реплики противоположного свойства встречались как исключение. Для молодежи, радикально отвергающей жизнь, предписанную и навязанную ей другими, ищущей новых ориентиров, желающей жить в обществе, в центре которого - человек и его нужды, а не деньги, потребление, карьера и конкуренция, - для такой молодежи места в стране не было.

Фашизм жил, и не заметить этого было нельзя: с одной стороны, бывшие нацистские бонзы, занимавшие важное положение во всех областях государственной и общественной жизни, с другой - тоже вполне конкретные проявления: запрет КПГ; опять кровавые разгоны демонстрантов (уже в 50-х годах!); позднее - чрезвычайные законы, затем убийство Бенно Онезорга - вот только основные вехи. Все это существовало, заметим, задолго до того, как раздались первые выстрелы вооруженных революционных групп. Окружающая реальность довольно скоро подтвердила мои догадки о существовании "институционального фашизма", аппарата, создавшего для себя целый арсенал средств подавления и готового пустить его в ход при малейших признаках сопротивления: наиболее остро это выразилось в убийстве заключенных, а с 1974 года машина заработала в полную силу, в том числе и непосредственно против меня. Тот, кто в середине 70-х годов солидаризировался с сидящими в тюрьмах членами РАФ и поддерживал с ними контакты, мгновенно оказывался под наблюдением политической полиции. Я уже не помню, сколько мне довелось пережить обысков, сколько раз, держа нас под дулами автоматов, полиция проверяла наши машины, сколько раз за нами следили - пожалуй, легче пересчитать дни, когда этого не происходило.

Репрессии и запугивания середины 70-х не прошли для нас бесследно. Наши взгляды стали меняться: на первый план в отношениях с государством начало выдвигаться сопротивление".

Таким образом, круг замкнулся. И антифашисты, и пацифисты приходили к одному и тому же выводу: выводу о существовании в ФРГ "скрытого, дремлющего фашизма". Упомянутый Б. Хогефельд Бенно Онезорг был знаковой фигурой для протестующей молодежи ФРГ. 23-летний студент-теолог из Ганновера, он был преднамеренно, выстрелом в спину застрелен полицейским при разгоне студенческой демонстрации протеста против визита в ФРГ иранского шаха. Это случилось 2 июня 1967 г. в Западном Берлине. Западноберлинское "Движение 2 июня", похитившее Петера Лоренца, было названо так именно в память об Онезорге.

Онезорг попал на демонстрацию случайно , да и демонстрация-то вовсе не была левацкой, большинство демонстрантов были молодыми социал-демократами. Просто незадолго до визита в германской прессе были опубликованы статьи о пытках, которым подвергают политзаключенных в тюрьмах шахской охранки САВАК. В САВАК пытали вообще всех арестованных - такого, чтобы кого-то не пытали, не бывало. И пытки были по-восточному изощренными: не только избиения и электроток, но и, например, поджаривание на решетке над огнем. Демонстранты рассматривали шахский режим как фашистский, а помощь шаху - как помощь фашизму. Так думал и Онезорг, присоединившийся к демонстрации. У него осталась беременная жена.

Онезорг стал символом не из-за своей фотогеничной - один в один Иисус Христос - внешности, а именно потому, что он не был политическим активистом, леваком, врагом Системы. Он был всего лишь одним из поколения , одним из молодых. Этого было достаточно, чтобы его убить. Именно это и сказала Гудрун Энслин (до того известная своим пацифизмом) на стихийном митинге памяти Бенно, собравшемся в ночь на 3 июня на Курфюрстендамм: "Это - фашистское государство, готовое убить нас всех. Это - поколение, создавшее Освенцим, с ним бессмысленно дискутировать!" Едва ли собравшихся так поразили бы знаменитые, много раз с тех пор цитировавшиеся слова Энслин, если бы Гудрун не сказала вслух то, что они и сами думали.

Еще легче было прийти к такому выводу тем, кто начинал в "Комитетах против пыток", подвергался преследованиям за "защиту террористов" - и, в результате, сам уходил в подполье (это путь многих во втором, третьем и четвертом поколениях РАФ).

В январе 1973 г. политзаключенные-партизаны начали всеобщую сухую голодовку протеста, требуя отмены системы "мертвых коридоров" для Ульрики Майнхоф и Астрид Прёль, здоровье которых было особенно подорвано. Власти отступили. Майнхоф перевели в обычную одиночку, Астрид Прёль суд вообще признал недееспособной и освободил из тюрьмы. Список заболеваний, развившихся у Прёль в "мертвых коридорах", занимал 2 страницы! Она потеряла 80% слуха, 60% зрения, 40% массы тела, заработала гипертоническую болезнь, сердечную аритмию, болезни вестибулярного аппарата, желудочно-кишечного тракта, печени, суставов, кожи, афазию, абазию, анорексию, аменоррею. Когда друзья увидели Прёль - они испугались. "Такое я видела только в Заксенхаузене", - сказала одна из членов "Комитета против пыток". В нормальных условиях А. Прёль смогла быстро восстановить здоровье - и, когда почувствовала себя в силах, снова ушла в подполье.

Руководитель "Хольгер Майнс Коммандо" Зигфрид Хауснер был тяжело ранен при штурме посольства ФРГ в Стокгольме спецподразделениями полиции. Шведские врачи выступили со специальным заявлением о нетранспортабельности Хауснера и сняли с себя всякую ответственность за его жизнь в случае, если его вывезут в ФРГ. Но Хауснера увозят в ФРГ - причем помещают не в больницу, а в тюрьму "Штамхайм". Он умирает. Через месяц на начавшемся суде над членами РАФ Баадер зачитывает совместное заявление заключенных, в котором содержится требование провести медицинское освидетельствование 6 подсудимых в связи с тем, что они находятся фактически на грани смерти. Баадера перебивают 17 раз. Просьбу заключенных суд отклоняет. Подсудимые в знак протеста отказываются сотрудничать с судом. Их удаляют и продолжают процесс в их отсутствие. Защитники протестуют. Тогда их отстраняют от дела, сочтя, что в отсутствие подсудимых достаточно и одного адвоката. После 85-го протеста и этот последний покидает зал заседаний. Суд продолжается фактически в закрытом режиме, но тут умирает Катарина Хаммершмидт - одна из тех 6 заключенных, чьего освидетельствования требовали рафовцы. Остальные пятеро тяжелобольных заключенных окажутся на свободе только благодаря "Движению 2 июня": именно на них будет обменен похищенный Петер Лоренц.

В январе 1977 г. при аресте получает тяжелое ранение в голову член РАФ Гюнтер Фридрих Зонненберг. Выживает он чудом. Власти отказывают ему в необходимом лечении и помещают в одиночку "мертвых коридоров". В полной изоляции полупарализованному Зонненбергу приходится самому учиться всему заново: заново двигаться, ходить, одеваться, самостоятельно есть, писать, читать, говорить. Даже тюремные врачи требуют перевести его из одиночки, поскольку он нуждается в помощи, уходе и потому, что невозможно научиться говорить в отсутствие других людей. Зонненберг тоже требует перевода и объявляет одну голодовку за другой. Его поддерживают все политзаключенные-партизаны. Тюремщики ограничиваются тем, что ставят в камере Зонненберга телевизор.

Зонненберг обладал фантастической силой воли. Хотя его хотели превратить в растение, он научился не только передвигаться, не только писать, но и говорить. С помощью голодовки он добился встречи с адвокатом и потребовал проведения в суде слушания о досрочном освобождении по состоянию здоровья. На суде Зонненбергу сказали: "Ну, теперь ты умеешь говорить, стало быть, ты в более или менее хорошем состоянии - следовательно, ты можешь выдержать заключение… В просьбе отказать".

Члену РАФ Берндту Рернеру в 1992 г. было отказано в лечении во время серьезной болезни. Али Янсену было отказано в переводе в тюремный госпиталь из камеры, где его убивала астма. В 1981 г. все заключенные - члены РАФ начали голодовку протеста, требуя ликвидации "мертвых коридоров" и перевода рафовцев в общие камеры. Власти молчали. И только когда в результате голодовки умер член РАФ Сигурд Дебус, остальные догадались, что власти как раз и рассчитывают, что рафовцы сами заморят себя до смерти, - и прекратили голодовку…

Наконец, были такие, кто ушел в подполье в результате "расстрельных облав". "Расстрельными облавами" были названы полицейские операции по "выявлению и борьбе с террористами". Меньше всего от них пострадали сами террористы. Бойцов РАФ, погибших в результате "расстрельных облав", можно буквально пересчитать по пальцам одной руки. А ведь только в 1971-1978 гг. в таких облавах погибло более 140 человек - мирных граждан, чем-то не понравившихся полиции. Одни из застреленных "недостаточно быстро подняли руки вверх", другие "подозрительно оглядывались по сторонам". Были и такие, кто "подозрительно держал руки в карманах" или просто "подозрительно выглядел". Раз за разом суды оправдывали полицейских-убийц.

Вот один пример: "Мы шли мимо "Кауфхофа" (крупнейший универмаг в Кёльне. - А.Т. ) - мы впереди, а Клаус тащился сзади: у него болел зуб и он держался за щеку. Вдруг мы услышали очередь и крик. Мы обернулись - Клаус уже лежал и одежда у него была в крови. К нему бежали полицейские с автоматами. Мы закричали: "Что вы наделали! Он ни в чем не виноват!" Полицейский закричал в ответ: "Он террорист! Он закрывал лицо рукой!" "Посмотрите на меня, какой же я террорист?!" - выкрикнул Клаус. Он хотел обратить их внимание на свои толстые очки - у него была сильнейшая близорукость. "А по-моему, ты типичный террорист", - ухмыльнулся полицейский и выстрелил в него еще раз, в упор".

Пять лет друзья и родственники Клауса ходили по судам, добиваясь справедливости. Вместо справедливости они получили одни неприятности: подозрение в "симпатизанстве", слежку, обыски - и, как следствие, увольнение с работы и инфаркты. Спустя пять лет одни смирились, а другие… исчезли. Власти сразу сообразили, что к чему, - и обеспечили дополнительную охрану всем причастным к делу: начиная от полицейских-убийц и кончая оправдывавшими их судьями. Дополнительная охрана, впрочем, не всем помогла: 10 октября 1986 г. в Бонне был убит директор Департамента полиции Герольд фон Браунметль…

Чего они добивались

Существует расхожее мнение, что городские партизаны намеревались с помощью террористических актов совершить в ФРГ революцию. Это полная чепуха. Они вовсе не были такими идиотами, чтобы думать, будто с помощью убийства нескольких видных политиков или промышленников и взрывов зданий судов или американских казарм можно устроить революцию.

У германских партизан была совсем другая цель. Они собирались открыть "второй фронт" антиимпериалистической борьбы в капиталистических метрополиях - в поддержку борьбы в "третьем мире" (во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже, Анголе, Мозамбике, Колумбии, Боливии, Западной Сахаре, Никарагуа и т.д., и т.д.). Рассуждали они так: страны "реального социализма" (СССР с союзниками) "дело борьбы с мировым империализмом" "предали", а страны "третьего мира" в одиночку с таким сильным врагом не справятся. Значит, надо открыть "второй фронт" в метрополиях. Для этого надо организовать в метрополиях партизанские движения. А чтобы возникли эти движения, надо раскрыть обществу глаза на антигуманный, тоталитарный характер капитализма, в случае ФРГ - на "скрыто фашистский характер германского государства".

Задачу "выманить фашизм наружу", продемонстрировать всем скрыто фашистский характер германского государства бойцы РАФ выполнили блестяще - ценой своих жизней. В ответ на действия РАФ западногерманское государство перешло к тактике массовых репрессий, к коллективной ответственности , а принцип "коллективной ответственности", как все знают - это фашистский принцип.

Десятки тысяч людей были задержаны по подозрению в "причастности" в ходе осуществления "чрезвычайных мер по борьбе с терроризмом". У задержанных, прежде чем их отпустить, брали отпечатки пальцев, пробу крови, волос, с них снимали полицейские фотографии, на них заводили досье. Многие после этого лишились работы - ни за что, просто потому, что были задержаны. "Расстрельные облавы" были не "полицейской истерией" - они были санкционированы сверху. Западногерманское государство просто не умело вести себя по-другому. Государство - это аппарат, аппарат - это люди, а люди были те же самые , что при Гитлере.

Это был конфликт поколений . Лидер "Движения 2 июня" Фриц Тойфель скажет на суде в ответ на вопрос "Кто ваш отец?": "Фашист, разумеется. Ведь он из вашего поколения".

Совсем все стало ясно, когда в ФРГ ввели "запреты на профессии" - "беруфсферботен". Фашист мог быть школьным учителем, левый - нет. Тех, кто не был согласен с государственными репрессиями, называли, как известно, "симпатизантами". Травили "симпатизантов" приблизительно, как у нас "космополитов" в конце 40-х или как травили в III Рейхе евреев в середине 30-х годов.

Число тех, кто согласился в РАФ и стал считать западногерманское государство "скрыто фашистским", стало быстро расти. Самый знаменитый журналист ФРГ Гюнтер Вальраф доказывал это своими репортажами-расследованиями. То же самое писал в последних своих романах Бёлль. В "Женщинах на фоне речного пейзажа" он даже выводит дочь банкира, которая уезжает к сандинистам, заявив: "Лучше умереть в Никарагуа, чем жить здесь".

В декабре 1978-го 4-тысячная демонстрация школьников в Бремене уже скандировала: "РАФ - права! Вы - фашисты! РАФ - права! Вы - фашисты!".

В октябре 1978-го в Баварии вступил в силу "закон о задачах полиции", который разрешал полицейским прицельную стрельбу по демонстрантам (даже детям), если полиция сочтет их "враждебными конституции". Автором законопроекта был министр внутренних дел Баварии Зайдль. О том, что Зайдль - нацист и военный преступник, написал выходивший в Мюнхене бюллетень "Демократическая информационная служба". На следующий же день - в соответствии с "законом о задачах полиции" - на редакцию бюллетеня по адресу Мартин-Грайф-штрассе, 3 был совершен полицейский налет. Два десятка автоматчиков - безо всякого ордера на обыск и санкции прокурора - выбив двери, ворвались в редакцию, поломали шкафы и столы и конфисковали материалы о Зайдле. Издатель бюллетеня Хейнц Якоби решил эмигрировать. В это время в Мюнхене учителя собирались проводить демонстрацию в защиту своего коллеги Герхарда Биттервольфа, которого выгнали с работы только за то, что он решил познакомить учеников с текстом Заключительного акта Хельсинкского Совещания. Но, узнав о налете на редакцию Якоби, учителя испугались и отменили демонстрацию. Руководитель акции Хайдрун Миллер билась в истерике и кричала своим более молодым коллегам: "Вы не помните, как это было при Гитлере, а я помню! Это все серьезно! Нас всех перестреляют!". Кто-то из молодых учителей выкрикнул в ответ: "Но сейчас - не время Гитлера! У нас - демократия!" "Вы дураки! - завопила в ответ фрау Миллер. - Ваши сумасшедшие террористы умнее вас! В Германии нет разницы между нацизмом и демократией!"

РАФ сознательно шла на обострение ситуации, поскольку была не согласна с теорией и тактикой "старых левых" (и, в частности, коммунистов) - и, вслед за Маркузе, считала рабочий класс "интегрированным в Систему" и утратившим революционную потенцию. Революционная инициатива перешла к "третьему миру". Кроме того, рафовцы остро переживали свою вину перед народами стран "третьего мира".

Именно в этом и проявилась повышенная отзывчивость рафовцев. Сидеть сложа руки и знать, что во Вьетнаме и Колумбии под ковровыми бомбардировками и напалмом гибнут сотни тысяч человек - они не могли. Они знали, что концерны ФРГ получают безумные прибыли от сверхэксплуатации дешевой рабочей силы в странах "третьего мира", что на базах НАТО в ФРГ готовятся "коммандос" для антипартзанских действий во Вьетнаме и Латинской Америке, что западногерманские заводы выпускают бомбы, которые затем падают на деревни в джунглях, что в ФРГ стоят компьютеры, управляющие бомбометаниями во Вьетнаме. Через стадии мирных демонстраций протеста рафовцы давно прошли - и разочаровались в них.

Правительство на протесты не реагировало. А если реагировало - то дубинками и последующими судами над демонстрантами. "Ну конечно, - иронизировала Ульрика Майнхоф, - преступление - не напалмовые бомбы, сброшенные на женщин, детей и стариков, а протест против этого. Не уничтожение посевов, что для миллионов означает голодную смерть, - а протест против этого. Не разрушение электростанций, лепрозориев, школ, плотин - а протест против этого. Преступны не террор и пытки, применяемые частями специального назначения, - а протест против этого. Недемократично не подавление свободного волеизъявления в Южном Вьетнаме, запрещение газет, преследование буддистов - а протест против этого в "свободной" стране. Считается дурным тоном целить в политиков пакетами с пудинговым порошком и творогом, а не официально принимать тех политиков, по чьей вине стираются с лица земли целые деревни и ведутся бомбардировки городов. Считается дурным тоном проведение на вокзалах и на оживленных перекрестках публичных дискуссий об угнетении вьетнамского народа, а вовсе не колонизация целого народа под знаком антикоммунизма".

Андреас Баадер, Гудрун Энслин, Торвальд Прёль и Хуберт Шёнлейн затем и подожгли универсам во Франкфурте-на-Майне (это была их самая первая акция), чтобы напомнить "жирным свиньям" о войне, нищете и страданиях народов "третьего мира" и, в первую очередь, о войне во Вьетнаме. "Мы зажгли факел в честь Вьетнама!" - заявили они на суде.

Когда позже "Бомми" Баумана спросят, что привело его к герилье, он ответит: "Массовые убийства мирного населения в Южном Вьетнаме, убийство Бенно Онезорга, убийство Че Гевары в Боливии, убийства "Черных пантер" в Америке. Выбора не было. Вернее, выбор был таким: либо без конца оплакивать погибших, либо брать в руки оружие - и мстить". РАФ вспомнила о призыве Че Гевары "создать два, три, много Вьетнамов!" и заявила: "без вооруженной борьбы пролетарский интернационализм - лицемерие".

"Мы ощущали себя не немцами, мы ощущали себя "пятой колонной" народов "третьего мира" в метрополии", - скажет позднее Хорст Малер. И Биргит Хогефельд подтвердит на суде: "Народы "третьего мира" были нам ближе, чем немецкое общество".

РАФ мыслила открыть "второй фронт" всерьез - то есть перейти к широкомасштабной герилье, к революционной партизанской войне, к революционной гражданской войне, которая "оттянула бы на себя силы международного империализма".

И вот тут у РАФ ничего не получилось. Почему?

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-12

Терроризм нельзя оправдать, но можно и нужно объяснять. Сейчас у нас в стране часто принято объяснять терроризм особыми технологиями идеологического воздействия, зомбирования молодежи. Меня такие подходы не удовлетворяют.

В мировой науке уже давно признано, что террор - это рациональный (что совершенно не означает - оправданный) выбор людей, поставленных в определенные условия. Именно с этой точки зрения я бы хотела ответить на заданный вопрос.

Проблему того, как люди становятся террористами, я изучала в последние два года на Северном Кавказе. Здесь не хочется вступать в дискуссию о том, что такое терроризм, и выбирать из примерно 200 имеющихся его определений, поэтому, я надеюсь, автор вопроса не будет против, если мы его переформулируем так: «Почему люди уходят “в лес”, вступают на путь вооруженного сопротивления?». Попробую обобщить возможные варианты.

1. По причине неудовлетворенности собственной жизнью. Если молодой человек на Северном Кавказе понимает, что ему не достичь жизненного успеха, что нет вариантов пробиться наверх, обеспечить себе материальный достаток, и при этом видит, как рядом люди не лучше него получают материальные и статусные привилегии благодаря родственным связям или за деньги, он способен в определенных обстоятельствах принять решение выйти из той системы, где он чувствует себя аутсайдером, и начать борьбу против нее, войдя в сообщество, где он оценивается по другим критериям и вполне может продвинуться. Его агрессию в этом случае подпитывает ненависть к тому несправедливому обществу, где он вынужден существовать, но эта ненависть порождена в первую очередь тем, что общество не обеспечивает лично ему тех благ, на которые он хотел бы претендовать.

2. Как результат протеста против сложившейся системы в целом. В этом случае протест направлен не против своего места в общественной системе, а против базовых принципов ее построения. Молодые люди могут быть вполне неплохо устроены в жизни, происходить из благополучных семей, но они не хотят смириться с теми «правилами игры», которые навязывают им семья и общество, не желают встраиваться в характерную для него структуру статусов и рангов. Неспособность заставить окружающих считаться с ним как личностью, учитывать его собственные представления о справедливости, о том, как строить свою жизнь, вполне может привести молодого человека к кризису, результатом которого становится разрыв со своим окружением и уход в «лес».

3. По мотивам мести. Существующее на ряде территорий жесткое силовое давление на молодых мусульман, применяемые к ним, их родным и близким издевательства и пытки, а иногда и бессудные казни приводят к тому, что молодые люди стремятся отомстить за собственные страдания, за боль близких им людей. И даже более широко - за своих единоверцев, подвергшихся подобному обращению. Если они не видят способов защитить свои права законным путем, то могут выбрать путь вооруженного сопротивления. Похоже, сейчас эта причина в числе основных, если не основная.

4. Как результат моды. В тех регионах, где активно действует вооруженное подполье, среди молодежи его лидеры часто воспринимаются как герои, робин гуды, стремящиеся восстановить справедливость и заступиться за обиженных. Романтическое восприятие сопротивления власти подталкивает некоторых молодых (обычно очень молодых) людей к тому, чтобы присоединиться к незаконным вооруженным формированиям. А когда иллюзии рассеиваются, переиграть все обратно уже достаточно сложно.

Это, безусловно, самые общие мотивы, которые могут в конечном счете стоять за решением об уходе в «лес». Могут быть и более мелкие причины - конфликт в семье, например. Но, чтобы подобное решение реализовалось на практике, нужно еще по меньшей мере два условия.

1) Наличие радикальной идеологии, которая давала бы обоснование, подводила бы базу под вооруженное сопротивление. В этой роли в современном мире обычно выступают крайние, джихадистские направления исламского фундаментализма (подчеркнем особо - не все, а именно наиболее радикальные направления).

2) Наличие инфраструктуры подполья, обеспечивающей организационную и финансовую подпитку вооруженной борьбы.

Надо сказать, что сами эти «условия» не являются нейтральными. И идеологи джихада, и инфраструктура подполья активно действуют, вовлекая молодых людей в свои ряды, используя при этом и психологическую обработку, и провокации, и угрозы. В результате часто именно их считают основными причинами ухода молодых людей «в лес». Однако если бы не было тех мотивов, о которых говорится выше, вряд ли идеологическая обработка или технологии втягивания молодежи в вооруженное сопротивления имели бы серьезный эффект.

Тем не менее, нельзя отрицать, что в рядах подполья есть откровенные бандиты, есть наемники, есть люди, скрывающиеся от правосудия. Есть те, для кого это является бизнесом. Есть совсем случайные люди. Это – что касается состава и мотивов.

Если же автора вопроса интересует технология «деланья» террористов, то можно порекомендовать книгу: Мохаддам Ф.М. Терроризм с точки зрения террористов: что они переживают и думают и почему обращаются к насилию. - М.: Форум, 2011. Хорошо и по существу написано.

Даже люди, которые сами по себе не склонны к жестокости, в группе становятся преступникам. И не просто преступниками. Почему люди становятся террористами? Что заставляет людей вставать на скользкий путь, что удерживает такие объединения вместе? Ответы ищут антропологи, историки и философы.

Возможно, без помощи антрополога джихад не понять. Рассказы о детстве джихадистов сразу наводят на мысль о недавних событиях в Париже.

Братья Куаши выросли в детском доме, подобном на замок, в окружении зелени, никто не считал их сложными детьми. Амеде Кулибали, убийца с кошерного супермаркета, наоборот, еще с подросткового возраста начал воровать. Какая жизнь непременно приведет к вовлечению в террористическую деятельность? Редко теракт можно объяснить только личной, хорошей или плохой, историей жизни. Не все молодые мужчины и женщины, которые входят в «Исламское государство», имеют психические расстройства. Так же мало из них были солдатами, которые истребляли евреев, то есть не всегда речь идет о психопатах и садистах.

Люди, которые сами по себе никогда не поступили бы жестоко, в группе превращаются в убежденных преступников. Существуют определенные механизмы, которые на психику членов группы в одиночку влияют так, что люди начинают проявлять больше конформизма, им становится сложно противостоять указаниям.

Но как функционирует террористическая группа, которая удерживает ее вместе? Как в обществе рождается злость? Ища ответы на эти вопросы, антрополог Скотт Атран (Scott Atran) путешествовал в Емаа Мезуак (Jemaa Mezuak), трущоб Тетуана, что на севере Марокко, и в Сиди Моумен (Sidi Moumen), удаленного густонаселенного района в городе Касабланка.

С Емаа Мезуак происходят пятеро подстрекателей, которые в 2004 году в Мадриде устроили взрывы в пригородных поездах (тогда погиб 191 человек); с Сиди Моумен - организаторы серии бомбовых взрывов в разных местах.

Атран - француз и американец, психолог и антрополог, он консультировал руководителей сектора обороны в Белом доме и присутствовал на переговорах во времена ближневосточного конфликта. Долгое время он изучает идеологию и социальные связи террористов и их помощников.

В Марокко Атран и его команда опросили 260 человек - поровну женщин и мужчин, в среднем в возрасте 25 лет, - об их ценностях, их идентичности и о том, как далеко они готовы зайти в борьбе за шариат. Смогли бы они бросить работу, согласились бы на заключение? Смогли бы применить насилие, умерли бы за религиозные законы ислама?

Выводы: террористические группировки держит вместе дружба и ценности. Когда единица больше не отделяет свою идентичность от той, которую имеют его друзья, тогда речь идет о том, что Атран называет «слиянием идентичностей», и когда какая-то идея превращается в «святую ценность», она становится важнее собственной жизни, собственного будущего, тогда люди готовы к самым большим жертвам. «Преданность святому делу вместе с безусловным братанием с товарищами может привести к тому, что более слабые группы смогут лучше противостоять хорошо вооруженным противникам», - пишет Атран.

Даже история помогает понять джихад, она анализирует террористические группировки прошлого. Войны поздней Римской империи, банды разбойников, наемники в период раннего Нового времени, военачальники Африки.

Исследовательская группа, к которой относится профессор истории из Университета Касселя (Германия) Винфрид Шпайткамп (Winfried Speitkamp), изучает различные «насильственные сообщества». Ученым удалось установить, что во все времена и на всех континентах можно проследить их поразительное сходство. Группы прибегали к насилию, чтобы обогатиться, добраться к власти в стране.

Сильная внутренняя связь для террористов прошлого была важной, чтобы совершать насилие, участники эмоционально сливались друг с другом в танцах войны или парадах. Группа важнее, чем отдельный индивид, но еще важнее - общие ценности. Или то, что члены группы считали ценностями и превозносили их до тех пор, пока сообщество прибегало к насильственным методам осуществления своих целей.

«Группы, которые применяют насилие, нуждаются в том, что их удерживало бы вместе. Насилие само по себе не способствует продолжительности», - говорит Шпайткамп. Они полагаются на честь семьи, объясняют свои действия народным или религиозным служением. Каждая жестокость обладает своей логикой. «Нет спонтанного, необъяснимого насилия», - утверждает Шпайткамп. Эскалацию его можно объяснить групповой динамикой. «Система ценностей в этом случае вполне смещена».

Как можно противостоять насильственным настроениям? Стоит принять во внимание и мнение моральных философов о джихаде. Детлеф Горстер (Detlef Horster) был профессором философии в Ганновере (Германия), сейчас он в отставке, но «радикальное зло» изучает до сих пор.

По его мнению, зло - это поведение, отклоняющееся от принципов морали. Радикальное зло отрицает мораль. Старые принципы больше не действуют. На их место заступает новый порядок, религия, идеология. Этот механизм «отрицание морали как таковой» Ханна Арендт назвала идеологией, когда размышляла о причинах возникновения нацизма.

Такой подход поможет понять жестокость «Исламского государства», говорит Горстер. Идеология, которая отрицает мораль, имеет три простые идеи: «Раньше мир был лучшим. Мир приходит в упадок. Мы обещаем лучшее будущее». Идеология отказывается от любой дискуссии.

Кто хочет противостоять злу, может усиливать свою идентичность и начинать отстаивать монополию государства на применение насилия, чтобы преступным группировкам осталось меньше пространства для действия. Но прежде всего надо создать общество, где любую мысль можно открыто обсуждать.