Николай александрович бердяев. Николай бердяев - биография, информация, личная жизнь

Мы посвятим эту лекцию выдающемуся русскому философу Николаю Александровичу Бердяеву. Конечно, вы все слышали это имя, потому что, с одной стороны, Бердяев необычайно популярен и у нас в России, и на Западе. На Западе его вообще считают адекватным выразителем русского православия, что, конечно, совершенно неверно, и сам Бердяев резко против этого возражал. Он говорил: «Я свободный философ христианского направления». У нас он, безусловно, известен, особенно в среде нашей интеллигенции. Он у нас, в общем, не то что печатался, но читался. Ещё в 60-х-70-х годах я, помню, сам молодым человеком читал его под подушкой. Потому что запрещённый автор. В общем-то, в те годы можно было достаточно серьёзно поплатиться, вплоть до отсидки. А после, что характерно и это надо заметить, в самом начале перестройки весь Бердяев у нас был в России издан. В общем-то, неспроста. В то же время это философ очень сложный. Его философия, что называется, действительно высокая. В философии он говорит о самых сложных проблемах. Она очень трудно понимаемая, на самом деле. И вот такой парадокс: с одной стороны популярный, а с другой стороны, по сути, его идеи — они по-настоящему поняты малым количеством людей. Я совершенно не философ, я тоже очень много в Бердяеве не понимаю, в его высокой философии. Но то, что понимаю, попытаюсь вам рассказать. А социальными проблемами, социальной философией Бердяев занимался много, писал об этом много, но это всё равно не было сердцевиной его воззрений. И, собственно, поэтому я первоначально и не считал нужным вообще о нём говорить в этом цикле лекций. Но после, по заявкам слушателей, решился.

Значит, Бердяев. 1884-й — год рождения, умер после войны, в 1948 году. Его отец -кадровый офицер. Дед его, надо сказать, был казачьим атаманом. Его мать, княжна Полина Сергеевна Кудашова, полуфранцуженка, поэтому в доме у Бердяева всегда говорили по-французски. Другая особенность этого дома — там всегда находились врачи. В семье Бердяева всё время болели, в том числе и сам Бердяев, который в детстве переболел очень серьёзно тяжёлой формой ревматизма. Целый год он лежал в постели, после как-то оклемался, но от этого у него на всю жизнь появился какой-то нервный тик. Он так шеей вздрагивал, чем пугал своих слушателей, простой народ. В детстве он рос слабым ребёнком, но отец его определил в военное училище, что было совершенно, как бы, не для него. Там его заставляли маршировать, там культ силы, ловкости, где Бердяев был на последнем месте. В то же время в нём проявились недюжинные амбиции. Этот человек был всегда немножко в стороне от всяких компаний. Так же он жил всегда, всю жизнь. Он записывался в партию, например, в партию социал-демократов, но там он отнюдь не сливался с общей массой ни большевиков, ни меньшевиков - всегда был в стороне. И в то же время очень рано проявились его философские способности. Он буквально в 13-14 лет прочитал всю западную мировую философию, включая Канта, Фихте, Гегеля, причём прочитал на немецком языке и всё прекрасно понял. Киевлянин, он поступил в киевский университет, и одновременно, как многие наши философы-интеллигенты, стал марксистом, социал-демократом. Какая-то деятельность на этой почве была в университете, за что его исключили и отправили в ссылку, в Вологду. Правда, ненадолго, поскольку у него были достаточно высокие покровители. Он быстро от марксизма отошёл - в этом он повторяет немножко судьбу Сергея Булгакова.

Где-то ещё до первой русской революции он женится на Юлии Юдифовне Трушевой. Я немножко расскажу об этой женщине, потому что это не очень тривиально. Тоже довольно известная фамилия, у неё была сестра Евгения. Они принадлежали тусовке серебряного века, знали многих деятелей, даже над ними иронизировали: « почему Юдифовна, что вообще за ерунда. Уж скорее, Олоферновна, - как шутили некоторые, -должно быть». Вы, наверно, знаете, что у евреев есть книга, «Юдифь» называется. И там сюжет такой: ассирийский царь Олоферн пошёл войной на иудеев и окружил город. И одна женщина сказала: «Я освобожу свой город». Накрасилась, пошла в стан этого Олоферна, с ним познакомилась, и всё прочее, и когда после любовных утех Олоферн заснул, она взяла его меч и отрубила ему голову. Вот такая патриотка. Все знали, конечно, у нас в России этот сюжет. Юдифь — это женское имя. Ну вот, тем не менее. Сёстры тоже участвовали в социал-демократическом движении, в общем, такие были продвинутые, писали Толстому письма. В общем, типично для курсисток того времени. После обе Юдифовны вышли за братьев Рапп, тоже известных деятелей, но Лидия Трушева достаточно быстро развелась и после познакомилась с Бердяевым. В результате они сочетались браком. Бердяев был на несколько лет младше её. Какая-то совершенно необычная женщина с прозрачно-зелёными удивительными глазами, умница необычайная. Их брак был довольно странным. Они прекрасно прожили. Она умерла в 45-м году, он - в 48-м году. Но отношения их были такие: они общались высоко на интеллектуальном уровне, перед сном они читали какую-то русскую классику, обычно после крестили друг друга и расходились по разным комнатам. Вообще много странного было у нас в России в этом смысле. Ну, например, их ближайшими друзьями были Мережковские. Ну, вы знаете — чета Мережковских. Мережковские-Гиппиус. На самом деле это была не сладкая парочка, а троица. Ещё один у них был третий друг - Дмитрий Философов, который имел такие гомосексуальные наклонности, иногда от них убегал. Тогда Мережковские-Гиппиус бежали и его вытаскивали обратно, и снова образовывали свою троицу. А Лидию Бердяеву они всё время приглашали в качестве гетеры. Я, честно говоря, не могу понять, что точно имелось в виду, но она всегда отказывалась. Тем не менее, брак Бердяева с Лидией Трушевой был во многом замечательный. Лидия Бердяева написала книгу мемуаров, очень интересную, под названием «Профессия — жена философа». Сама она и поэтесса была, конечно, и там она много интересного пишет о их жизни, но жизни уже в иммиграции. Этот дневник, он примерно десятилетие занимает, с 34-го года по 45-й. Умерла она от рака горла, если я не ошибаюсь, уже после окончания войны. Во всяком случае, на Бердяева она, так или иначе, оказала большое влияние. Детей у них, естественно, не было.

Бердяев был человеком экспансивным, необычайно активным, очень много писал во времена первой русской революции, второй русской революции, выходила масса его публицистических статей. В более тихие времена, он писал такие наполовину философские, наполовину публицистические книги. Я вам рассказывал про Булгакова, их сотрудничество в журнале «Новая жизнь». Да, был такой эпизод. Но на самом деле сам себя Бердяев держался особняком, хотя окружающие этого не понимали. В то время даже шутили, что у нас есть такой философ Бергаков, то есть они совмещали две фамилии. Ещё лучше — Булдяев. На самом деле это люди совершенно разные и по философии, и по темпераменту. И, надо сказать, что после они жили в эмиграции, оба в Париже. Булгаков был деканом Свято-Сергиевского института, однако он Бердяева к себе в институт не приглашал, ни Боже мой. Более того. Они, узнавали: если один собирался быть на каком-то мероприятии, то другой на это мероприятие уже не ехал. Где-то они были как кошка с собакой. Тем не менее, это не мешало им всё же уважать друг друга. И Бердяев в своём журнале «Путь» - знаменитом философском журнале, который он издавал в эмиграции, - он печатал булгаковские статьи. Не часто, но печатал.

1913-й год. Бердяев был привлечён к суду, и обвинения были, в общем-то, тяжёлые: богохульство, ересь, неуважение к Церкви. Это потому, что он написал статью «Гонители духа». Дело в том, что в то время гремело дело имяславцев, то есть афонских монахов, которые приравнивали имя Божие к самому Богу. И вот, вокруг этого была развита целая теория, которая была не принята официальным православием, Был большой скандал. В монастырь приезжал русский эсминец, на котором был наш епископ, который афонским монахам вправлял мозги. Но вправить, конечно, особенно не удалось. Они были запрещены, и в их защиту Бердяев написал статью. Он всё время бросался на защиту тех, кого притесняли. В этой статье он писал, что «я, собственно, имяславство не разделяю. Но возмутительно это мракобесие. Их запрещают такими варварскими способами». Это было очень типично для Бердяева. Он всё время таким образом всех защищал. Когда уже в иммиграции начались гонения на русского философа Георгия Петровича Федотова, который преподавал в Сергиевском институте и одновременно писал политические статьи. Это считалось возмутительным и ему сказали: либо — либо. Либо вы здесь преподаёте — либо вы пишете ваши статьи. Бердяев по этому поводу разразился страшной такой филлипической статьёй, обругал этот институт, нравы в нём. Или уже после войны Бердяев думал, что после войны русский народ вздохнёт свободно и, в общем, будет совершенно другая жизнь. Он хотел уже ехать обратно в Россию. Уже, говорят, в посольстве держал бланк. Осталось только заполнить. Ну, он узнал, что у нас, в России, Жданов организовал гонения на Зощенко и Ахматову. Всё. Значит, поездка в Россию была отложена, и Бердяев разразился статьёй в защиту Зощенко и Ахматовой. Я думаю, что, в общем-то, правильно, что не поехал. Он был слишком независимый человек, его бы, конечно, в лучшем случае посадили бы, а то и к стенке поставили довольно быстро. Вот. Но это было гораздо позже.

Революцию 1917-го года он воспринял, в общем-то, критически. Однако, не убежал, остался в России, занимался там активной просветительской и философской деятельностью, и одновременно писал книгу «Философия неравенства». Она была написана в основном в 1918-м году, но издана позже, уже в иммиграции.

Арестовывался по делу «Тактического центра». Говорят, что его допрашивал сам Феликс Эдмундович Дзержинский. Но Бердяев, был внук казака. Он не боялся никого. Он так защищал свои взгляды, что Дзержинский отвёз его с допроса домой на собственном автомобиле. Но в 1922-м году он был всё-таки изгнан из России и на знаменитом философском пароходе «Обербургомистр Хакен», на котором уплывали из России Ильин, и Франк, и Новгородцев, и ещё многие-многие известные деятели, он, значит, вместе с обеими Юдифовнами и там ещё их матерью, уехал сначала в Берлин а после обосновался в Париже. В Париже сначала он тоже вёл очень активную жизнь. Снимал квартиру, одновременно читал лекции, писал книги новые, статьи. После одна из почитательниц Бердяева (а у него там быстро образовались почитательницы) завещала ему небольшой домик в пригороде Парижа, Кламаре, в котором Бердяев прожил последние годы.

В 1925 году он стал издавать журнал «Путь» - замечательный философский и, где-то социально-политический журнал. Издавал до 40-го года, вплоть до появления немцев в Париже. Ежемесячный журнал. Вообще, кто не читал, рекомендую. Это россыпь замечательных статей. Бердяев там печатал собственные статьи. Правда, книг там не печатал. Считал, что толстые книжки неприлично печатать в журналах, но печатал, в общем-то, всю тогдашнюю думающую интеллигенцию, за исключением Ильина, конечно.

Когда пришли немцы, издание пришлось прекратить. Немцев он тоже не боялся и откровенно их критиковал. Они его хотели арестовать, но всё-таки решили, что не надо. Потому что в то время он уже был необычайно известен - мирового масштаба философское событие. Всё время - новые книги, каждый год буквально, статьи, постоянные выступления. Он был мастер экспромтов, говорил, что лекции экспромтом у него получаются лучше, чем лекции, к которым он готовился. Говорил, что «у меня удивительное свойство: мой оппонент не успел ещё закончить вопрос, а у меня уже в голове образовался ответ на этот вопрос». Умер он за письменным столом. А делал он последние штрихи к своей последней книге, замечательной, кстати, «Царство духа, царство кесаря». Мгновенный инфаркт. Для философа лучшей смерти и мечтать просто нельзя.

Теперь я попытаюсь рассказать о его философских и социальных воззрениях. Обычно я пытаюсь как-то по периодам рассматривать творчество любого мыслящего человека и считаю, что это очень важно. Всякий мыслитель меняет свои взгляды. На прошлой лекции или на позапрошлой, я обращал внимание, что у Булгакова это особенно ясно. Булгаков всё время кардинально менял свои взгляды и потому очень важно, когда те или иные высказывания были им сделаны. Но для Бердяева это сделать исключительно сложно. Дело в том, что это был очень экспансивный человек, и вначале он менял свои взгляды очень быстро, впитывал новые веяния, их проговаривал, после у него какие-то новые кумиры появлялись. Андрей Белый, великолепно знавший его по тусовкам серебряного века, говорил: «Бердяев — это как такая проходная железнодорожная станция. Прошёл один поезд — это Соловьёв, прошёл другой поезд — это Кант, прошёл третий поезд — это Ницше». То есть он то пересказывал Соловьёва, на следующий день - Ницше. Всё время шла интенсивнейшая мыслительная работа. Поэтому вначале как-то разобраться во всех его периодах чрезвычайно сложно. После, где-то к началу 30-х годов, у него наконец-то установилась определённая философия, о которой я ещё попытаюсь рассказать, как умею.

Тем не менее, у Бердяева была одна сквозная идея, которую он пронёс через всю жизнь. Это идея свободы. Одни говорили, что он был апостолом свободы, другие, как например, митрополит Антоний (Храповицкий), иронизировали, что Бердяев — пленник свободы. Но тема свободы так или иначе у него всю жизнь была на первом месте. Сначала он ещё до революции написал книгу «Философия свободы». Позже она его не удовлетворила. Уже в иммиграции он снова вернулся к этой теме. Он написал книгу «Философия свободного духа». Он считал, что она лучше выражает эту тему. На самом деле свобода — это было для Бердяева всё. Соответственно, и его социально-политические взгляды тоже были окрашены свободой, свободой личности. Личность на первом месте, а социум — производное от личности. Это его постоянный рефрен. И уже в иммиграции, где-то 1932-1933 годы, он, наконец-то, осмысливает тему свободы на глубинном философском уровне. Я ещё должен сказать, что если сначала он к христианству относился крайне легкомысленно, то вот тесное знакомство с Булгаковым на него в этом смысле очень положительно повлияло. Бердяев в течение своей жизни всё больше и больше, как бы так выразиться, промокал христианством и, хотя он всегда считал себя свободным философом, в конце-то концов, его философия сводилась к оправданию христианства. Правда, по-другому, чем православная догматика. Точнее, он православной догматики довольно мало касался, это было своё оригинальное философское оправдание христианства. Однако, были и расхождения с официальными позициями, достаточно серьёзные, за что его наши ортодоксы считают еретиком и кричат: «не читайте Бердяева». Я лично к этой проблеме отношусь вот как: вообще, слово «еретик» я стараюсь никогда не произносить вообще. Потому что я сам имею довольно тяжёлый опыт. Меня много раз называли еретиком, ругали самыми последними словами, и на форумах, и, на достаточно официальном уровне. И я знаю, как это тяжело, как это обидно, как это почти невыносимо. Понимаете — веровать, и в то же время тебя еретиком считают. Поэтому, единственное я могу сказать, что воззрения этого человека, да - они в чём-то не соответствуют православной догматике. Но плеваться и ругаться по этому поводу я не буду. И я сейчас попытаюсь рассказать об одном таком моменте, связанном со свободой.

Бердяев очень глубоко размышлял над проблемой теодицеи, то есть оправдания Бога. Как оправдать Бога, видя бесконечное количество зла в этом мире? Просто невыносимое количество. Как же Бог благ? Если Бог всесилен, то почему он всё это допускает, эту вакханалию зла? Да, конечно, Бердяев признавал - всё дело в свободе. Однако, Бог благ и Бог всесилен. И как тут, так сказать, логические выверты не делай: если есть зло, а это зло очень часто духовно убивает людей — то, в общем, где же всесильный Боже? Где он? Где это всесилие? Официальная точка зрения, что Бог даёт человеку свободу. Свобода эта не шуточная, она подлинная, настоящая, и всякий человек может творить добро, и может творить зло. Это как бы не отнимается. Бог не отнимает у него эту свободность, эту свободу, этот выбор. Бердяев считает, что, всё-таки, этого не достаточно. Всё равно это не решение проблемы теодицеи. И он, изучив немецких мистиков, Якова Бёме, Мейстера Эркхарта, выдвигает такую теорию. Яков Бёме писал о некоей, как он называл, «унгрунд». Это некая подоснова Бога. Понимаете, некая свобода, но которая у Бёма находилась внутри Бога, как бы часть Бога. Это некий хаос, который не имеет никаких определений. Свобода в чистом виде. Бог в себе свободу умеет претворять в свободу на полное добро. А Мейстер Эркхарт учил о том, что есть некая первооснова Бога, тоже без всяких определений, из которой уже вырастает Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой. Конечно, это какие-то очень сложные эзотерические, я бы сказал, концепции, которые понять простому человеку вообще невозможно, и как-то их оценить. Так это или не так - поди разберись. Но Бердяеву это понравилось. Только он этот унгрунд вынес вне Бога. Есть унгрунд, из которого рождается Бог и впитывает его в себя, преобразуя этот ундгрунд в полное добро. Поэтому свобода Бога исключительно положительная. Это свобода добра. Но унгрунд - это не Бог. И при сотворении мира человека эта свобода примешивается и к людям тоже, в результате чего человек начинает обладать действительно полной, действительно настоящей свободой, на которую Бог уже повлиять не может. Бог бессилен здесь. Да, он имеет большую силу, всемогущество, но неполное всемогущество. Свободой он в принципе не может управлять, и Бердяев говорил: «Власть Бога — это не более чем власть полицейского на шумном перекрёстке». Вот такое он сравнение предлагал. Я это рассказываю как пример, потому что на мой взгляд понять это очень сложно. Может быть, есть такие глубоко философские люди, которые понимают очень ясно. Но как рассказал — так рассказал. Конечно, с точки зрения ортодоксального христианства это ересь, ибо считается, что свобода наша — свобода тварная. А у Бердяева наша свобода не тварная. Однако, он считает что только так можно действительно непротиворечиво решить проблему теодицеи. Бог не ответственен за зло, которое совершает человек. Да, он борется с ним, безусловно. Он может как-то претворить очень часто зло в добро. Но он не ответственен за него.

Вторая очень сложная идея, которая у него возникла тоже в иммиграции, в начале 30-х годов, которую он всё время продвигал — это идея объективации, как он говорил. Вообще, Бердяев был мистик. Эзотерик, если говорить другими словами. И, тем не менее, его, так сказать, эзотерические способности он всё время смирял христианскими концепциями, он их сдерживал. В результате чего у него получилась вот такая собственная философия оправдания христианства. Бердяев считал, что подлинная жизнь — это жизнь духа, и подлинная жизнь человека — это духовная жизнь. В каждом человеке она есть, она одна - подлинное. А то, что происходит во внешнем мире — это всё как бы подверглось объективации. Человек во внешнем мире не может напрямую на духовном уровне общаться с другим человеком и вообще со всем миром. А общается он на уровне объектно-субъектном. Так сказать, человек берёт роль субъекта, который познаёт мир в форме объектов. Но на самом деле мир — он как-бы закабалён этими объектами в результате грехопадения человека. Человек пал и по-другому, кроме как в объектно-субъектной парадигме, воспринимать мир, собственно, и не может. Только некоторые особенно выдающиеся люди Духа прорываются через эту броню и действуют на духовном уровне. То есть, весь мир подвергся объективации, как он говорил, попал в объектную скорлупу, ловушку. Это он всё время повторяет в последнее время в разных комбинациях, причём, знаете, социальная жизнь у него — тоже объективация. Церковь — это тоже объективация у него. В связи с этим он очень серьёзно критикует всех остальных философов. Ну чем философы занимаются: бытиё там, сущее, объект, субъект — да ерундой они занимаются, дураки они, объективацией они занимаются, а надо жизнью духа заниматься. И в то же время здесь у Бердяева противоречие: а о жизни Духа что ты можешь сказать, дорогой? Жизнь духа — это свобода. А о свободе, понимаете, сказать что-то вообще трудно. Свобода есть свобода. Как её вставишь в рамки? Если свободу как-то понимать, осмысливать в виде понятий — это уже объективация. Всё, это не годится. Тем не менее, он излагает это всё в нескольких книгах. Книги — «Философия свободного духа», «Возрождение человека», «Опыт свободной этики», «Судьба человека в свободном мире», «О рабстве и свободе человека», «О эсхатологической метафизике», «Я и мир объектов», «Царство духа и царство кесаря».

В общем, Бердяев написал около 40 книг. Каждый год книга, а иногда и две книги. Причём, писал Бердяев особым образом. Это очень интересно, о чём обычно не знают. Его книги вообще производят огромное впечатление. Они как бы пламенные, эти книги. В них масса повторов. Он не доказывает, а просто пламенно говорит о чём-то, всё время повторяется, но повторяется всё время по-другому, показывает другую сторону той же самой мысли, сталкивает мысли. И этот стиль бердяевский необычайно привлекателен. Собственно, благодаря чему он и получил такую популярность. Если бы он о своих идеях писал скучно — вообще бы никто его не читал, не знали бы мы Бердяева. Писал он свои книги следующим образом. У него в голове создавалась идея книги. Человек он был необычайно творческий. И одна из его первых таких ударных книг была «Смысл творчества», 1916-й год. Это уже настоящий Бердяев, он тогда прославился этой книгой. Итак, идея книги. Он писал подробный план книги, работал над ним, переставлял главы, подглавы, после он приводил себя в экстаз, и этот скелет, в каком-то таком экстатическом состоянии, у него обрастал фразами, какими-то идеями, короткими, длинными, часто не связанными друг с другом. И это во многом было автоматическое письмо. Когда человек не от себя пишет, кто-то ему, значит, надиктовывает. И, наконец, третий этап. Он уже брал голову в руки и всё что написал, очень тщательно редактировал: фразы уже были нормальными, получались связи между идеями и в результате получалась бердяевская книга. Очень интересно. Я слышал лекцию одного бердяеведа, он очень живо это рассказал.

Перейдём к социальным взглядам. Для Бердяева социальные взгляды, вообще социальная жизнь — это объективация, то есть жизнь какая-то кукольная, не подлинная жизнь. И, казалось бы, чего ты, милый, об этом говоришь, если это что-то для тебя не подлинное? Тем не менее, Бердяев очень много пишет об этом, и до революции, и после революции, и в иммиграции, и у него в эти философские идеи социальные идеи прекрасно вплетены, и он нисколько не стесняется этого. Здесь что-то не то. Какое-то логическое противоречие. Он написал в конце жизни книгу «Самопознание». Это некая философская автобиография, автобиография самих идей, где он писал, что да, моя мысль противоречива. Ну и что? Я этого не стесняюсь.

Во-первых, полностью социальным взглядам посвящена его книга «Философия неравенства», как я уже говорил, написанная в период революции, где он чихвостит всё. То есть неравенство — это хорошо, а равенство — это плохо. И так он проходится по всем идеям, которые так или иначе всплывали в период революции, в том числе и социализму. Он пишет тогда: «Природа социализма реакционная и классовая. В нём нет творческого изобретения, нет полёта. Самый революционный социализм рабски прикован к экономической действительности, пригнут к земной юдоли, уготовлен необходимостью. Из горькой необходимости, а не из свободы рождён социализм».

Но, постепенно он свои взгляды пересматривает. И надо сказать, что в самом позднем издании мы неожиданно находим такую фразу, что да, я эту книгу написал, но, в общем-то, я от неё отказываюсь. Она очень, так сказать, неадекватно описывает мои взгляды. Очень часто берут ссылки из этой книги ненавистники социализма и говорят: «Бердяев-то наш». Нет, он не ваш, господа. Он пересматривает свои взгляды, и в конце-концов приходит к идее персоналистического социализма — социализма общения личностей, социализма, который не придавливает личность обязаловкой. Но социализма. Правда, он прекрасно понимает, как трудно этот самый социализм сделать. Капитализм же он критикует. Критикует очень серьёзно. Во-первых, с точки зрения буржуазности. Причём особенно Бердяев нападает на буржуазный дух. В работе «Новое средневековье», такая известная работа, по которой его узнал Запад, это 1924-й год, он пишет: «Много ли есть онтологически реального в бирже, в банках, в бумажных деньгах, в чудовищных фабриках, производящих ненужные предметы или орудия истребления жизни, во внешней роскоши, в речах парламентариев, адвокатов, в газетных статьях? Много ли есть реального в росте ненасытных потребностей? Повсюду открывается дурная бесконечность, не знающая завершения. Вся капиталистическая система хозяйства есть детище пожирающей и истребляющей похоти. Она могла возникнуть лишь в обществе, которое окончательно отказалось от всякого христианского аскетизма, отвернулось от неба, исключительность дало земным удовлетворениям. Капитализм совершенно невозможно мыслить как сакральное хозяйство. Он есть результат секуляризации хозяйственной жизни. В этой системе нарушается истинное иерархическое соподчинение материального духовному. Маммонизм стал определяющей силой человека, который более всего поклоняется золотому тельцу, и ужаснее всего, что в этом ничем не прикрытом маммонизме век наш видит великое приеимущество познания истины, освобождения от иллюзий». А через год в программе журнала «Путь» он пишет: «Капиталистическое общество не менее антихристианское, чем общество коммунистическое». В то время он ещё был ярым антикоммунистом. «Борьба буржуазного общества и социалистического общества не есть борьба добра и зла. В ней выявляются лишь две формы зла». Это реверанс в сторону иммиграции, которая, в общем, советский социализм в подавляющем большинстве абсолютно не принимала. «Подлинная же борьба есть борьба Христова и антихристова духа, который проявляется во внешности, в полярно противоположных образах. И русский народ весь мир вновь с небывалой остротой ставит перед задачей до конца серьёзно понять и принять Христианство и осуществлять его действительно и реально в жизни не только личной, но и общественной. На развалинах буржуазного общества нужно строить общество христианское. Нужно воспользоваться этим благоприятным положением, а не возрождать разложившееся антихристианское старое общество. Если же мы не будем христианской правды осуществлять в жизни, то антихристианские антихристовы начала будут всё более и более побеждать. В этом смысл нашей эпохи». Или «В отношении к хозяйственной жизни можно установить два противоположных принципа. Один принцип гласит: в хозяйственной жизни преследуй свой личный интерес, это будет способствовать развитию хозяйственной жизни целого. Это будет выгодно для общества, нации, государства. Такова буржуазная идеология хозяйства. Другой принцип гласит: в хозяйственной жизни служи другим, обществу, целому, и тогда получишь всё, что тебе нужно для жизни». Хорошо формулирует, правда? «Второй принцип утверждает коммунизм, и в этом его правота. Совершенно ясно, что второй принцип отношения к хозяйственной жизни более соответствует христианству, чем первый». Это он так чётко сформулировал в книге, которая называется «Истоки и смысл русского коммунизма». Книжка очень популярная, я надеюсь, вы её все читали. Она была издана в 1937 году, причём издана была на английском языке и после переведена на все иностранные языки. А на русском языке, т.е. языке оргигинала она была издана в последнюю очередь, после смерти Бердяева. И написана она была именно для западного читателя. Книжка, конечно, великолепная: здесь нету никакой заумной философии, очень ясные, чёткие формулировки. Излагается вся социально-мыслительная история России, и основной лейтмотив этой книги — то, что да, русская революция была, как он пишет, сделана во имя Маркса, но не по Марксу. Марксизм — это, некая западная теория, и ортодоксальными марксистами являются меньшевики. Но наш русский народ марксизм воспринял творчески, иначе. И, в общем, Ленин воспринял творчески, хотя он всегда говорил, что он верный последователь Маркса. На самом деле он делал революцию не по Марксу. Действительно. Например, по Марксу надо ждать полного развития капитализма, который разовьёт производительные силы, и там противоречия между производительными силами и производственными отношениями — они и провернут революцию. Конечно, ничего подобного в России не было, и Ленин прикрывался только Марксом, как фиговым листочком, а на самом деле сделал революцию иначе. И Бердяев очень аргументированно, ясно это всё показывает. Я кое-то зачитаю. С точки зрения Бердяева русская революция — «это чисто русское явление - наша, наша она. Как и всякая большая революция, она произвела смену социальных слоёв и классов. Она свергла господствующие, командующие классы, подняла народные слои, раньше угнетённые и униженные. Она глубоко взрыла почву и совершила почти геологический переворот. Революция освободила раньше скованные рабочие и кресьянские силы для исторического дела и этим определяется исключительный актуализм и динамизм коммунизма. В русском народе обнаружилась огромная витальная сила, которой раньше не давали возможности обнаружиться. Мессианская идея русского народа приняла или апокалиптическую форму или форму революционную. Произошло изумительное в судьбе русского народа событие. Вместо III Рима, в России удалось осуществить III Интернационал. И на III Интернационал перешли многие черты III Рима. III Интернационал есть тоже священное царство, и оно тоже основано на ортодоксальной вере. На Западе очень плохо понимают, что III Интернационал есть не интернационал, а русская национальная идея. Это есть трансформация русского мессианизма». Характеристика русского коммунизма такая: «Только любовь обращает человека к будущему, освобождает от тяжёлой скованности прошлым и является источником творчества новой лучшей жизни. В коммунистах есть страшное преобладание ненависти над любовью. Нельзя целиком на них возложить вину за это. Они тут жертва злого прошлого. Дух коммунизма, религия коммунизма, философия коммунизма - и антихристианский и антигуманистический. Но в социально-экономической системе коммунизма есть большая доля правды, которая вполне может быть согласована с христианством. Во всяком случае, более, чем капиталистическая система, которая есть самая антихристианская».

А вот о христианах, ненавидящих коммунистов. Он пишет: «Христиане, обличающие коммунистов за их безбожие и за антирелигиозные гонения, не должны были бы всю вину возлагать исключительно на этих коммунистов-безбожников, они должны были бы и на себя возложить часть вины, и значительную часть. Они должны были бы быть не только обвинителями и судьями, но и кающимися. Много ли христиане сделали для осуществления христианской правды в социальной жизни? Пытались ли они осуществлять братство людей без той ненависти и насилия, в которых они обличают коммунистов? Грехи христиан, грехи исторических церквей очень велики, и грехи эти влекут за собой справедливую кару. Измена заветам Христа, обращение христианской церкви в средство для поддержания господствующих классов не могло не вызвать по человеческой слабости отдаления от Христианства тех, которые принуждены страдать от этой измены и от этого извращения христианства».

И последнее, о чём я расскажу. У Бердяева есть замечательная статья. Тоже довольно поздняя, написана уже в 1937 году... что-то в этом роде. «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан». Если кто её не читал — я вам советую её прочитать. Она начинается очень любопытно. Она начинается пересказом одной из новелл «Декамерона» Боккаччо. Ну, вы знаете, что Боккаччо — это XIV век, это начало Возрождения, это время Данте, Петрарки. И вот этот человек, очень свободномыслящий, написал такую книжку -«Декамерон». Декамерон - это означает 10 дней. Там царица в течение 10 дней предлагает своим приближённым рассказывать разные истории. Каждый день там идёт 4-5 историй. В общем, книжка, мягко говоря, вольная, книжка антиклерикальная, книжка, которая во многом издевается над Церковью. Это, в общем, Шарли XIV века, я бы так сказал. Но там есть одна очень любопытная новелла, с которой Бердяев начинает свою статью.

Один христианин всё время пытался обратить в христианскую веру одного еврея, хорошего такого, честного. И тот уже, вроде бы, был готов обратиться, но решил поехать в Рим и посмотреть, как там живут христиане, высшее начальство. Наш христианин-итальянец был в ужасе: он туда поедет и увидит все бесчинства и все безобразия, которые в Риме делаются, и «все мои труды по кахетизации будут напрасны». Значит, приезжает иудей. Тот спрашивает с дрожью: «Ну как? Что ты увидел?». Ответ его поразил: «Если несмотря на такое количество безобразий, бесчинств и грехов христианство, тем не менее, распространяется по миру, и такое количество людей во Христа верит — значит, это истинная религия». И полностью обратился.

И Бердяев пишет: «Вот, слушайте, запомните — это вот подлинный путь к оправданию христианства. Да, христианство ругают за то, что оно принижает свободу, за инквизицию, за то, что христиане грешники, но на самом деле они не христианство ругают, а ругают христиан. Да, христиане такие, и в этом-то и величие христианства. Христианство не из святых, понимаете. И Церковь тоже. Как сказал Христос: «Я не к праведникам пришёл, а чтобы грешников привести к покаянию». Церковь — это общество выздоравливающих. Это больница. Да, там есть и святые, но цель Церкви другая, это не клуб святош, отнюдь. И те, кто ругает христианство, они — вы посмотрите — они попадают мимо цели. Они всегда ругают недостойных христиан, тем самым они, по сути дела, высвечивают высоту христианства». Вот такая замечательная мысль. А то, что христиане грешники, и то, что у Церкви много грехов — он в этом нисколько не сомневается. Но у Церкви земной, а не небесной. Вот всё, что я хотел вам рассказать о Бердяеве.

Николай Сомин

БЕРДЯЕВ, НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1874–1948), русский философ и публицист. Родился 6 (18) марта 1874 в Киеве. Учился в Киевском кадетском корпусе. В 1894 поступил на естественный факультет университета Святого Владимира (Киев), через год перевелся на юридический факультет. Увлечение марксизмом, участие в социал-демократическом движении стали причиной ареста Бердяева и исключения из университета (1898). Марксистский период в его биографии оказался сравнительно коротким. Уже в работе Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К.Михайловском (1901) признание марксистского историзма соседствует с критической оценкой «материализма». Участие Бердяева в сборнике Проблемы идеализма (1902) ознаменовало окончательный переход мыслителя на позиции метафизики и религиозной философии. В 1904–1905 он редактирует религиозно-философские журналы «Новый путь» и «Вопросы жизни». Происходит его сближение с Д.С.Мережковским , впрочем, оказавшееся непродолжительным. В идеях последнего он в конечном счете увидит проявление «декадентства» и «религиозного сектантства». В автобиографии Самопознание , написанной в конце жизни, он скажет о духовной атмосфере, царившей в кругу идеологов «серебряного века», что это было «возбуждение», лишенное «настоящей радости». Вполне последовательная религиозно-метафизическая ориентация Бердяева нашла отражение в его работах Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные, литературные и Новое религиозное сознание и общественность (обе – 1907), а также в известной статье в сборнике «Вехи».

В годы после первой русской революции Бердяев постоянно критикует различные варианты российского радикализма, как «левого», так и «правого» толка (сборник Духовный кризис интеллигенции , статьи Черная анархия , Казнь и убийство и др.). Эпохальными, с точки зрения определения собственной философской позиции, стали для Бердяева его книги: Философия свободы (1911) и Смысл творчества (1916). Во время Первой мировой войны Бердяев, не разделяя взглядов, которые ему представлялись «крайностями» патриотизма (он спорил по этому поводу, в частности, с В.В.Розановым, С.Н.Булгаковым, В.Ф.Эрном), был далек и от настроений антигосударственных и тем более антироссийских. Итогом его размышлений этих лет стала книга Судьба России (1918, переиздана – М., 1990). Отношение к Февральской революции у него с самого начала было двойственным: падение монархии он считал неизбежным и необходимым, но и «вступление в великую неизвестность» послереволюционного будущего воспринималось как чреватое хаосом, падением в «пучину насилия». Последние настроения вскоре возобладали: на первый план в размышлениях Бердяева выходит тема роковой опасности революции, приводящей к разрушению органической иерархии общественной жизни, «низвержению расы лучших», уничтожению культурной традиции (статья Демократия и иерархия , книга Философия неравенства и др.). Последовательное неприятие большевизма не помешало Бердяеву проявлять исключительную активность в послереволюционные годы: он выступал с публичными лекциями, преподавал в университете, был одним из руководителей Всероссийского союза писателей, организовал Вольную академию духовной культуры, вел семинар о творчестве Достоевского. Вся эта деятельность оборвалась в 1922, когда Бердяев был выслан за границу.

Европейскую известность принесла философу его книга Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы (Берлин, 1924). Осмысляя трагический опыт русских революций и тенденции европейского развития, Бердяев провозглашает в этой работе завершение «безрелигиозной», «гуманистической эпохи» и вступление человечества в «сакральную» эпоху «нового средневековья», характеризующуюся религиозным возрождением и религиозными конфликтами, столкновением христианских и антихристианских идей. В идейной борьбе 20 в., по Бердяеву, позиции безрелигиозные уже не играют существенной роли. Любая значимая идея неизбежно принимает религиозный смысл. Это касается и коммунистической идеологии: «коммунистический интернационал есть уже явление нового средневековья». С 1925 по 1940 Бердяев был редактором журнала «Путь» – ведущего издания религиозно-философской мысли русского зарубежья. В «Пути» публиковали свои сочинения и видные представители европейской религиозной философии (Ж.Маритен, П.Тиллих и др.). В эмиграции Бердяев был активным участником европейского философского процесса, постоянно поддерживая отношения со многими западными мыслителями: Э.Мунье, Г.Марселем, К.Бартом и др. Среди наиболее значительных трудов Бердяева эмигрантского периода – О назначении человека. Опыт парадоксальной этики (1931), О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии (1939), Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация (1947). Уже после смерти философа увидели свет его книги: Самопознание. Опыт философской автобиографии , Царство Духа и царство Кесаря , Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого и др. В 1947 Бердяеву была присуждена степень доктора теологии в Кембриджском университете. Умер Бердяев в Кламаре близ Парижа 23 марта 1948.

Своеобразие философии, по Бердяеву, состоит в том, что она не сводится к системе понятий, представляет собой не столько «знание-дискурс», сколько «знание-созерцание», говорящее на языке символов и мифов. В мире символов его собственной философии ключевая роль принадлежала свободе и творчеству, с которыми в конечном счете связаны все прочие идеи-символы: дух, чье «царство» радикально, онтологически противостоит «царству природы»; объективация – бердяевская интуиция драматизма судьбы человека, не способного (культура – «великая неудача») выйти из пределов «царства природы»; трансцендирование – творческий прорыв, преодоление, хотя бы на миг, «рабских» оков природно-исторического бытия; экзистенциальное время – духовно-творческий опыт личной и исторической жизни, имеющий метаисторический, абсолютный смысл и сохраняющий его даже в эсхатологической перспективе. При этом именно свобода определяет содержание «царства духа», смысл его противостояния «царству природы». Творчество же, которое всегда имеет своей основой и целью свободу, фактически исчерпывает позитивный аспект человеческого бытия в бердяевской метафизике и в этом отношении не знает границ: оно возможно не только в опыте художественном и философском, но также и в опыте религиозном и моральном («парадоксальная этика»), в духовном опыте личности, в ее исторической и общественной активности.

Бердяев придал свободе онтологический статус, признав ее первичность в отношении природного и человеческого бытия и независимость от бытия божественного. Свобода угодна Богу, но в то же время она – не от Бога. Существует «первичная», «несотворенная» свобода, над которой Бог не властен, которая «коренится в Ничто извечно». Эта же свобода, нарушая «божественную иерархию бытия», порождает зло. Тема свободы, по Бердяеву, важнейшая в христианстве – «религии свободы». Иррациональная, «темная» свобода преображается Божественной любовью, жертвой Христа «изнутри», «без насилия над ней», «не отвергая мира свободы». Богочеловеческие отношения неразрывно связаны с проблемой свободы: человеческая свобода имеет абсолютное значение, судьбы свободы в истории – это не только человеческая, но и божественная трагедия.

В неспособности воспринять глубочайший и универсальный трагизм христианства Бердяев был склонен усматривать коренной недостаток традиционных теологических систем, постоянно указывая на их чрезмерный рационализм и оптимизм. Наиболее близкими себе религиозными мыслителями прошлого он считал Экхарта, Баадера, позднего Шеллинга и в особенности Беме . Основное же направление европейской метафизики, восходящей к Платону, находится, по Бердяеву, в русле онтологического монизма, утверждает фундаментальную первичность бытия (в его различных формах) и уже потому враждебно идее человеческой свободы и соответственно персонализму. «Нужно выбирать между двумя философиями – философией, признающей примат бытия над свободой, и философией, признающей примат свободы над бытием... Персонализм должен признать примат свободы над бытием. Философия примата бытия есть философия безличности» (О рабстве и свободе человека , 1939). С этой позицией было связано критическое отношение Бердяева к современному философскому «онтологизму» и, в частности, к фундаментальной онтологии М.Хайдеггера.

Сочинения Н.А.Бердяева, не указанные в статье: Сочинения , тт. 1–4. Париж, 1983–1991; Философия свободного духа . М., 1994; Истина и откровение . СПб, 1996.

Биография

Семья

Н. А. Бердяев родился в дворянской семье. Его отец, Александр Михайлович Бердяев, был офицером-кавалергардом, потом киевским уездным предводителем дворянства, позже председателем правления киевского земельного банка; мать, Алина Сергеевна, урожденная княжна Кудашева, по матери была француженкой.

Образование

Бердяев сперва воспитывался дома, потом поступил во 2-й класс киевского кадетского корпуса. В 6-м классе оставил корпус «и начал готовиться на аттестат зрелости для поступления в университет. Тогда же у меня явилось желание сделаться профессором философии» . В 1894 г. Бердяев поступил в Киевский университет - сначала на естественный факультет, но через год перешел на юридический.

Жизнь в России

Бердяев, как и многие другие русские философы рубежа XIX-XX веков, прошел путь от марксизма к идеализму. В 1898 г. за свои социал-демократические взгляды он был арестован (вместе с 150 другими социал-демократами) и исключён из университета (до этого он однажды уже подвергался аресту на несколько дней как участник студенческой демонстрации). Месяц Бердяев провел в тюрьме, после чего был освобождён; его дело тянулось два года и кончилось высылкой в Вологодскую губернию на три года, два из которых он провёл в Вологде, а один - в Житомире.

В 1898 г. Бердяев начал печататься. Постепенно он стал отходить от марксизма, в 1901 г. вышла его статья «Борьба за идеализм», закрепившая переход от позитивизма к метафизическому идеализму. Наряду с С. Н. Булгаковым , П. Б. Струве , С. Л. Франком Бердяев стал одной из ведущих фигур движения, которое впервые заявило о себе сборником «Проблемы идеализма» (), затем сборником «Вехи », в котором резко отрицательно характеризовалась русская революция 1905 года.

За последующие годы до своей высылки из СССР в 1922 г. Бердяев написал множество статей и несколько книг, из которых впоследствии, по его словам, по-настоящему ценил лишь две - «Смысл творчества» и «Смысл истории»; он участвовал во многих начинаниях культурной жизни Серебряного века, вначале вращаясь в литературных кругах Петербурга, потом принимая участие в деятельности Религиозно-философского общества в Москве. После революции 1917 года Бердяев основал «Вольную академию духовной культуры», просуществовавшую три года (1919–1922).

Жизнь в эмиграции

Дважды при советской власти Бердяев попадал в тюрьму. «Первый раз я был арестован в 20 году в связи с делом так называемого Тактического центра, к которому никакого прямого отношения не имел. Но было арестовано много моих хороших знакомых. В результате был большой процесс, но я к нему привлечен не был». Во второй раз Бердяева арестовали в 1922 году. «Я просидел около недели. Меня пригласили к следователю и заявили, что я высылаюсь из советской России за границу. С меня взяли подписку, что в случае моего появления на границе СССР я буду расстрелян. После этого я был освобожден. Но прошло около двух месяцев, прежде чем удалось выехать за границу».

После отъезда (на так называемом «философском пароходе») Бердяев жил сначала в Берлине, где участвовал в создании и работе «Русского научного института». В Берлине Бердяев познакомился с несколькими немецкими философами - с Максом Шелером , Кайзерлингом, Шпенглером . В 1924 г. он переехал в Париж. Там, а в последние годы в Кламаре под Парижем, Бердяев и жил до самой смерти. Он много писал и печатался, с 1925 по 1940 гг. был редактором журнала «Путь», активно участвовал в европейском философском процессе, поддерживая отношения с такими философами, как Э. Мунье, Г. Марсель , К. Барт и др.

«В последние годы произошло небольшое изменение в нашем материальном положении, я получил наследство, хотя и скромное, и стал владельцем павильона с садом в Кламаре. В первый раз в жизни, уже в изгнании, я имел собственность и жил в собственном доме, хотя и продолжал нуждаться, всегда не хватало». В Кламаре раз в неделю устраивались «воскресенья» с чаепитиями, на которые собирались друзья и почитатели Бердяева, происходили беседы и обсуждения разнообразных вопросов и где «можно было говорить обо всём, высказывать мнения самые противоположные» .

Среди опубликованных в эмиграции книг Н. А. Бердяева следует назвать «Новое средневековье» (1924), «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики» (1931), «О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии» (1939), «Русская идея» (1946), «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация» (1947). Посмертно были опубликованы книги «Самопознание. Опыт философской автобиографии» (1949), «Царство Духа и царство Кесаря» (1951) и др.

«Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей родины, и для всего мира. На моих глазах рушились целые миры и возникали новые. Я мог наблюдать необычайную превратность человеческих судеб. Я видел трансформации, приспособления и измены людей, и это, может быть, было самое тяжелое в жизни. Из испытаний, которые мне пришлось пережить, я вынес веру, что меня хранила Высшая Сила и не допускала погибнуть. Эпохи, столь наполненные событиями и изменениями, принято считать интересными и значительными, но это же эпохи несчастные и страдальческие для отдельных людей, для целых поколений. История не щадит человеческой личности и даже не замечает ее. Я пережил три войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую, пережил духовный ренессанс начала XX века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию ее победителями, я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я еще не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий: я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании».

Умер Бердяев в 1948 г. в своём доме в Кламаре от разрыва сердца. За две недели до смерти он завершил книгу «Царство Духа и Царство Кесаря», и у него уже созрел план новой книги, написать которую он не успел.

Основные положения философии

Наиболее выражает мою метафизику книга «Опыт эсхатологической метафизики». Моя философия есть философия духа. Дух же для меня есть свобода, творческий акт, личность, общение любви. Я утверждаю примат свободы над бытием. Бытие вторично, есть уже детерминация, необходимость, есть уже объект. Может быть, некоторые мысли Дунса Скота, более всего Я. Беме и Канта , отчасти Мен де Бирана и, конечно, Достоевского как метафизика я считаю предшествующими своей мысли, своей философии свободы. - Самопознание , гл. 11.

Во время ссылки за революционную деятельность Бердяев перешёл от марксизма к философии личности и свободы в духе религиозного экзистенциализма и персонализма .

В своих работах Бердяев охватывает и сопоставляет мировые философские и религиозные учения и направления: греческую , буддийскую и индийскую философию, неоплатонизм , гностицизм , мистицизм , масонство , космизм , антропософию , теософию , Каббалу и др.

У Бердяева ключевая роль принадлежала свободе и творчеству («Философия свободы» и «Смысл творчества»): единственный механизм творчества - свобода. В дальнейшем Бердяев ввел и развил важные для него понятия:

• царство духа,
• царство природы,
• объективация - невозможность преодолеть рабские оковы царства природы,
• трансцендирование - творческий прорыв, преодоление рабских оков природно-исторического бытия.

Но в любом случае внутренней основой бердяевской философии являются свобода и творчество. Свобода определяет царство духа. Дуализм в его метафизике - это Бог и свобода. Свобода угодна Богу, но в то же время она - не от Бога. Существует «первичная», «несотворённая» свобода, над которой Бог не властен. Эта же свобода, нарушая «божественную иерархию бытия», порождает зло. Тема свободы, по Бердяеву, важнейшая в христианстве - «религии свободы». Иррациональная, «темная» свобода преображается Божественной любовью, жертвой Христа «изнутри», «без насилия над ней», «не отвергая мира свободы». Богочеловеческие отношения неразрывно связаны с проблемой свободы: человеческая свобода имеет абсолютное значение, судьбы свободы в истории - это не только человеческая, но и божественная трагедия. Судьба «свободного человека» во времени и истории трагична.

Книги

• «Философия свободы» (1911) ISBN 5-17-021919-9
• «Смысл творчества (Опыт оправдания человека)» (1916) ISBN 5-17-038156-5
• «Судьба России (Опыты по психологии войны и национальности)» (1918) ISBN 5-17-022084-7
• «Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии» (1923) ISBN 5-17-038078-X
• «Константин Леонтьев. Очерк из истории русской религиозной мысли» (1926) ISBN 5-17-039060-2
• «Философия свободного духа» (1928) ISBN 5-17-038077-1
• «Судьба человека в современном мире (К пониманию нашей эпохи)» (1934)
• «Я и мир объектов (Опыт философии одиночества и общения)» (1934)
• «Дух и реальность» (1937) ISBN 5-17-019075-1 ISBN 966-03-1447-7
• «Истоки и смысл русского коммунизма» http://www.philosophy.ru/library/berd/comm.html (1938 на нем. яз.; 1955 на рус. яз.)
• «О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии» (1939)
• «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация» (1947)
• «Истина и откровение. Пролегомены к критике Откровения» (1996 на рус. яз.)
• «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» (1952) ISBN 5-17-017990-1 ISBN 966-03-1710-7

Литература

• Л. И. Шестов , «Николай Бердяев (гнозис и экзистенциальная философия)»
• В. В. Розанов , «На чтениях г. Бердяева»
• Свящ. А. Мень , «Николай Александрович Бердяев»
• Свящ. Г. Кочетков , «Гений Бердяева и Церковь»
• Шенталинский В. «Философский пароход»
• Вениамин (Новик) Иг. «Мужество человека, публициста, философа» (К 50-летию земной кончины Николая Бердяева)
• Титаренко С. А. «Специфика религиозной философии Н. А. Бердяева»
• «Я понять тебя хочу, смысла я в тебе ищу…» (Н. А. Бердяев и оккультизм)
• Юрий Семёнов . О русской религиозной философии конца XIX - начала XX века
• Е.А. Королькова Смысл аскезы в философии Н.А. Бердяева
• Л. Аксельрод г. Бердяев и моя бабушка

Примечания

Ссылки

• Сочинения Бердяева в библиотеке Я. Кротова
• Сочинения Бердяева в библиотеке «Вехи»
• Бердяев, Николай Александрович в библиотеке Максима Мошкова
• Н. А. Бердяев «Основы религиозной философии», издано впервые в 2007 году в Библиотеке ImWerden
• Бердяев, Николай Александрович - Биография. Мировоззрение. Афоризмы
• Н. А. Бердяев на сайте hpsy.ru . Экзистенциальная и гуманистическая психология
• Черный Ю. Ю. Философия пола и любви Н. А. Бердяева. Монография (2004)

Русская философия
Западничество	Чаадаев Белинский Герцен Грановский
Славянофильство , почвенничество и панславизм	Хомяков И. Киреевский И. Аксаков Достоевский Страхов Леонтьев Данилевский
Революционная демократия	Чернышевский Добролюбов Писарев
Русская религиозная философия	Соловьёв Розанов Шестов Лосский Булгаков Бердяев

Николай Александрович Бердяев (1874 — 1948) — наиболее крупный представитель русской идеалистической философии ХХ в.

Сам Бердяев определял свою философию как “философию субъекта, философию духа, философию свободы, философию дуалистически-плюралистическую, философию творчески-динамическую...”. Противоположность между духом и природой, по Бердяеву, является главной. Дух — это субъект, творчество, природа — неподвижность и пассивная длительность, объект. Главным элементом в этом противопоставлении выступает субъект, вплоть до того, что, по мнению Бердяева, объективный мир не существует сам по себе, но зависит от воли субъекта, является результатом экстериоризации его личного состояния: “Я не верю в прочность так называемого “объективного” мира, мира природы и истории... существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа”. Это не означает того, что Бердяев был солипсистом, утверждал, что окружающий мир — это лишь комплекс элементов, созданных воображением субъекта. Природа, в которой царствует необходимость и подавляется свобода, где личное, особенное поглощено всеобщим, была порождена злом, грехом. Некоторые исследователи считают, что Бердяев — “один из родоначальников философии экзистенциализма. По его мнению, бытие не является первичным, оно — лишь характеристика “существования” — процесса творческой индивидуальной жизни духа.

Одна из важнейших в философии Бердяева — категория свободы . Свобода, по его мнению, не была сотворена Богом. Вслед за немецким философом-мистиком XVII в. Якобом Бёме, Бердяев считает, что ее источник — первичный хаос, ничто. Поэтому Бог не имеет власти над свободой, властвуя лишь над сотворенным миром, бытием. Бердяев принимает принцип теодицеи, утверждает, что вследствие этого Бог не ответственен за зло в мире, он не может предвидеть действия людей, обладающих свободной волей и лишь способствует тому, чтобы воля становилась добром.

Бердяев выделяет два вида свободы: первичная иррациональная свобода, свобода потенциальная, которая обусловливает гордыню духа и вследствие этого его отпадение от Бога, что в результате приводит к рабству личности в мире природы, объективной реальности, в обществе, где человек для того, чтобы успешно сосуществовать с другими его членами, должен следовать моральным нормам, сконструированным обществом, тем самым реальной свободы нет; и “вторая свобода, свобода разумная, свобода в истине и добре... свобода в боге и от Бога полученная”. Дух побеждает природу, вновь обретая единство с Богом, восстанавливается духовная целостность личности.

Понятие личности также является важным для Бердяева, он разделяет понятия “личность” и “человек”, “индивид” . Человек — божье творение, образ и подобие Бога, точка пересечения двух миров — духовного и природного. Личность — это категория “религиозно-духовная”, спиритуалистическая, это творческая способность человека, реализация которой означает движение к Богу. Личность сохраняет общение “с духовным миром” и может проникнуть в “мир свободы” в непосредственном духовном опыте, по природе своей являющемся интуицией.

Человек, согласно Бердяеву , по своей природе существо общественное, история — это способ его жизни, поэтому Бердяев уделяет большое внимание философии истории. В своем развитии человечество прошло несколько этапов понимания истории. Раннее понимание истории было характерно для греческой философии, осознававшей себя в неразрывной связи с обществом и природой и рассматривавшей движение истории как круговорот. Затем, с возникновением принципа историзма в западноевропейской философии Возрождения и особенно Просвещения появляется новое толкование истории как поступательного развития. Ее наивысшее выражение — “экономический материализм” Маркса. На самом же деле, по мнению Бердяева, существует особое духовное бытие истории, и чтобы его понять, необходимо “постигнуть это историческое, как... до глубины мою историю, как до глубины мою судьбу. Я должен поставить себя в историческую судьбу и историческую судьбу в свою собственную человеческую глубину”.

Историю определяют три силы: Бог, судьба и человеческая свобода . Смысл исторического процесса состоит в борьбе добра против иррациональной свободы: в период господства последней реальность начинает возвращаться к первоначальному хаосу, наступает процесс распада, падение веры, утрата людьми объединяющего духовного центра жизни и наступает эпоха революций. Творческие периоды истории приходят на смену после революций, несущих разрушение.

Широко известную книгу “Смысл истории” Бердяев написал в 1936 г. В ней он подчеркивает, что хотя творческий период истории вновь начинается после эпохи потрясений, его лозунгом становится освобождение творческих сил человека, т. е. акцент ставится не на божественное, а на чисто человеческое творчество. Однако человек, отвергая высокий принцип божественного, подвергается опасности нового рабства, на этот раз в лице “экономического социализма”, утверждающего принудительное служение личности обществу во имя удовлетворения материальных потребностей. Единственная разновидность социализма, которую может принять Бердяев, — это “персоналистический социализм”, признающий высшие ценности человеческой личности и ее право на достижение полноты жизни.

Свои размышления о судьбе России и ее месте в историческом процессе Бердяев изложил в книге “Истоки и смысл русского коммунизма”, опубликованной в 1937 г. Россия по своему географическому и духовному положению находится между Востоком и Западом, и русскому менталитету свойственно совмещение противоположных начал: деспотии и анархии, национализма и универсального духа, склонной к “всечеловечности”, сострадательность и склонность причинять страдания. Но самой характерной его чертой является идея мессианства, поиска истинного божьего царства, обусловленные принадлежностью к православию. Бердяев выделяет пять периодов в истории России, или “пять Россий”: “Россию киевскую, Россию татарского периода, Россию московскую, Россию петровскую, императорскую и, наконец, новую советскую Россию, где победил специфический, русский коммунизм, обусловленный особенностями .

Среди философов русского зарубежья творчество Бердяева было самым значимым, он внес самый весомый вклад в развитие онтологии и гносеологии, философской антропологии и этики.

Первоосновой мира Бердяев считает не бытие, а свободу. Из этой свободы Бог и создает человека – свободное существо. Свобода, будучи иррациональной по своей природе, может поэтому вести как к добру, так и к злу. Согласно Бердяеву, зло – это свобода, которая оборачивается против самой себя, это порабощение человека идолами искусства, науки и религии. Они порождают отношения рабства и подчинения, из которых возникла человеческая история.

Николай Александрович Бердяев (1874-1948)

Бердяев восставал против концепций рационализма , детерминизма и телеологии , которые разрушают царство свободы. Проблема человеческого существования состоит в его освобождении. Эта идея Бердяева легла в основу «философии личности», которая повлияла на течение персонализма и, в частности, на Эммануэля Мунье, а также на уругвайского иезуита Хуана Луиса Сегундо, теолога освобождения.

Человек определяется прежде всего своей личностью. Бердяев противопоставляет понятие личности – категорию этическую и духовную – индивидууму , категории социологической и природной. Личность относится не к сфере природы, а к миру свободы. В отличие от индивидуума (части космоса и общества), личность не принадлежит вообще ни к какой целостности. Она выступает против ложных целостностей: природного мира, общества, государства, нации, церкви и т. д. Эти ложные целостности являются основными источниками объективации, которые отчуждают свободу человека в своих созданиях – и он кончает их обоготворением, подчинением их тирании.

Средством для освобождения от всех форм отчуждающей объективации, Бердяев считает творческий акт. Его суть – борьба против внешних ограничений, познание, любовь – освободительные силы, восстающие против окостенения, холода и всего антигуманного.

Обращаясь к христианскому мессианизму (напоминавшему учение Иоахима Флорского), живший в эпоху утверждения тоталитарных режимов Бердяев одним из первых осудил мессианизмы «избранной расы» и «избранного класса».

Ратуя против всех форм социального, политического и религиозного угнетения, против обезличивания и дегуманизация, труды Бердяева действовали как вакцина против всех форм кровавых утопий прошлого и будущего. В отличие от создателей этих утопий, Бердяев подчеркивал реальные потребности и реальное назначение человека. Человек есть создание сверхприродной свободы, которое вышло из божественной тайны и окончит историю провозглашением Царства Божьего. Личность должна подготовить это Царство в свободе и любви.

В общих чертах мысль Бердяева лежит в традиции русского мессианизма – очищенного и прояснённого радикальной критикой противостоящих ему сил.

Николай Бердяев в 1912

Бердяев – цитаты

Свобода в глубоком своем смысле не есть право, а есть долг, не то, что требует человек, а то, что требуется от человека, чтобы он стал вполне человеком. Свобода совсем не означает легкую жизнь, свобода есть трудная жизнь, требующая героических усилий. (Бердяев. «О двусмысленности свободы»)

Наиболее неприемлемо для меня чувство Бога как силы, как всемогущества и власти. Бог никакой власти не имеет. Он имеет меньше власти, чем полицейский. (Бердяев. «Самопознание»)

Аристократическая идея требует реального господства лучших, демократия – формального господства всех. Аристократия, как управление и господство лучших, как требование качественного подбора, остается на веки веков высшим принципом общественной жизни, единственной достойной человека утопией. И все ваши демократические крики, которыми вы оглашаете площади и базары, не вытравят из благородного человеческого сердца мечты о господстве и управлении лучших, избранных, не заглушат этого из глубины идущего призыва, чтобы лучшие и избранные явились, чтобы аристократия вступила в свои вечные права. (Бердяев. «Философия неравенства»)

Всякий жизненный строй - иерархичен и имеет свою аристократию, не иерархична лишь куча мусора и лишь в ней не выделяются никакие аристократические качества. Если нарушена истинная иерархия и истреблена истинная аристократия, то являются ложные иерархии и образуется ложная аристократия. Кучка мошенников и убийц из отбросов общества может образовать новую лжеаристократию и представить иерархическое начало в строе общества. (Бердяев. «Философия неравенства»)

Аристократия сотворена Богом и от Бога получила свои качества. Свержение исторической аристократии ведет к установлению другой аристократии. Аристократией претендует быть буржуазия, представители капитала, и пролетариат, представители труда. Аристократические претензии пролетариата даже превосходят претензии всех других классов. (Бердяев. «Философия неравенства»)

Вы берете всё, что есть самого худшего у рабочих, у крестьян, у интеллигентной богемы, и из этого худшего хотите создать грядущую жизнь. Вы взываете к мстительным инстинктам человеческой природы. Из злого рождается ваше добро, из темного загорается ваш свет. Ваш Маркс учил, что в зле и от зла должно родиться новое общество, и восстание самых темных и уродливых человеческих чувств считал путем к нему. Душевный тип пролетария противопоставил он душевному типу аристократа. Пролетарий и есть тот, который не хочет знать своего происхождения и не почитает своих предков, для которого не существует рода и родины. Пролетарское сознание возводит обиду, зависть и месть в добродетели нового грядущего человека. (Бердяев. «Философия неравенства»)

Демократия безразлична к направлению и содержанию народной воли и не имеет в себе никаких критериев для определения истинности или ложности направления, в котором изъявляется народная воля… Народовластие - беспредметно… Демократия остается равнодушной к добру и злу. (Бердяев. «Новое средневековье»)

Достоинство человека предполагает существование Бога. В этом сущность всей жизненной диалектики гуманизма. Человек есть личность только в том случае, если он есть свободный дух, отображающий Высшее Бытие философски. Эта точка зрения должна быть названа персонализмом. Этот персонализм ни в коем случае не должно смешивать с индивидуализмом, который губит европейского человека. (Бердяев. «Пути гуманизма»)

Чтобы человек был подлинной реальностью, а не случайной комбинацией элементов низшей природы, нужно, чтобы были реальности высшие, чем человек (Бердяев. «Ложь гуманизма»).

Природный мир, «мир сей» и его массивная среда, совсем не тождествен с тем, что называют космосом и космической жизнью, наполненной существами. «Мир» есть порабощенность, закованность существ, не только людей, но и животных, растений, даже минералов, звезд. Вот этот «мир» должен быть разрушен личностью, освобожден от своего порабощенного и порабощающего состояния. (Бердяев. «О рабстве и свободе человека»)

Я бы хотел в вечной жизни быть с животными, особенно с любимыми. (Бердяев. «Самопознание»)