В этом году мы с вами будем отмечать столетний «юбилей». Ровно сто лет назад в истории нашей Родины произошли страшные и роковые события, которые изменили весь ход мировой истории. Речь идет о государственном перевороте — Февральской и Октябрьской революции 1917 года. В ходе этих революций к власти в Российской Империи сначала пришло буржуазное Временное правительство, а затем коммунистическая партия большевиков.
Последствия революции
До сих пор историки «ломают копья» в дебатах о роли революции в развитии гражданского общества в России, но все они единодушны в одном — к власти пришли люди, ненавидящие свой народ, свою землю и свою культуру. Волей судеб Божьих, Россия оказалась площадкой для невиданного политического эксперимента под названием — коммунизм. И вместе с коммунистической идеологией в умы простых людей насаждался атеизм — полное отрицание какой бы то ни было религии.
И естественно первым законом новой власти был декрет об отделении Церкви от государства и соответственно церкви от школы. Этим декретом было положено начало почти семидесятилетнего гонения на православную церковь. Сами гонения на церковь можно условно разделить на несколько исторических этапов.
Сразу же после революции стали закрываться храмы и подвергаться репрессиям священники. Началась междоусобная гражданская война. В этих условиях в Москве проходит Поместный Собор, избравший Патриархом святителя Тихона (Белавина). Этот Собор имел большое значение для Русской Православной Церкви. К вопросам, поднимавшимся на этом Соборе мы еще вернемся.
Вновь пришедшая власть пытался уничтожить церковь физически, залив Ее кровью. Но большевики не понимали, что Церковь — это прежде всего мистическое тело, основанное и стоящее на крови мучеников. Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением народа на местах, правительство на время ослабило натиск и все свои усилия направило на решение военных задач в борьбе с белогвардейцами.
Голод
После окончания гражданской войны в 1922 году в стране наступил страшный голод. Под этим предлогом правительство большевиков организовывает изъятие церковных ценностей для голодающих. Расчет коммунистов был довольно прост. Русские православные люди все лучшее жертвовали в храм, благолепие храмов ставили в разряд высших добродетелей. Используя эту любовь к храму, а также недовольство голодных народных масс, большевики решили столкнуть их между собой.
Используя голод как прикрытие, они поставили цель разрушить и опустошить храмы, а священников и активных мирян уничтожить. В.И. Ленин прямо писал в секретной записке членам Политбюро, что «чем больше мы уничтожим духовенства, тем лучше» .
ГУЛАГ
Следующая волна гонений пришлась на 1929-1931 года. Именно в это время были созданы Союз Воинствующих Безбожников, а также ГУЛАГ, в котором погибло большинство заключенных епископов и священников. На книжных полках есть замечательная книга о пребывании священника в застенках лагеря. Она называется «Отец Арсений» . Конечно ее желательно прочитать каждому христианину. А у Александра Солженицына есть даже книга с одноименным названием «Архипелаг ГУЛАГ» .
Репрессии
В 1937—1938г. духовенство подвергалось репрессиям в рамках сфабрикованных дел о шпионаже, антиправительственном заговоре, антисоветской агитации. Это было самое страшное гонение на церковь за весь период существования Советского Союза. Именно этот период истории дал нашей церкви целый сонм новомученников.
К 1938 году было закрыто две третьих от общего количества храмов, существовавших в 1934 году. По исследованиям видного современного церковного историка игумена Дамаскина (Орловского), из более 75 000 храмов и часовен, бывших в 1914 году, к концу 1939 году осталось всего 100.
Великая Отечественная война
В период Великой Отечественной войны давление на церковь ослабло, видя ее влияние на дух воинов. На пожертвование верующих была создана целая танковая колонна под именем «Дмитрий Донской». В 1943 году советское правительство открыло храмы, вернуло священников с ссылки и даже разрешило открыть Богословские курсы в Москве в Новодевичьем монастыре.
Интересен диалог, произошедший между Иосифом Сталиным и Патриархом. На вопрос Сталина, почему в церкви не хватает духовенства, Патриарх ответил, что мы в семинариях готовим священнослужителей, а они становятся Генеральными секретарями ЦК КПСС. Кстати, Сталин закончил Тифлисскую Духовную семинарию.
Новые гонения
После смерти И.В. Сталина, в период правления Н.С. Хрущева гонения на православную церковь возобновились. Советский Союз стал победителем в Великой Отечественной войне, освободивший Европу от фашизма, запустил первого человека в космос, за короткие сроки восстановил экономику. Он стал одной из передовых стран на планете. Поэтому всех иностранных туристов уверяли, что гонения в СССР которые были до войны, прекратили. Но гонения не прекратились, они просто приобрели другую, более изощренную форму.
Теперь усилия советского правительства стали направлены на дискредитацию священства и высших иерархов церкви. Оно всячески пыталось ставить на значимые церковные должности людей «лояльных», которые не смогли бы рьяно отстаивать интересы церкви. Были введены институты уполномоченных по делам религий. В их обязанности было утверждения всех перемещений, назначений, внутри церкви.
Однажды духовник рассказал мне один эпизод того времени. Он был благочинным и ему позвонил знакомый милиционер. Он просил забрать некоего священника из ресторана. Он говорил, что в ресторане буянит некий нетрезвый священник в рясе и с крестом в окружении девиц сомнительного поведения. Приехав на место, увидели что этот «священник» явно самозванец, до того несуразно на нем смотрелась одежда священника и крест. Когда попытались с ним заговорить, подошли «люди в штатском» и вежливо попросили покинуть помещение. «Такими действиями КГБ нанесло больше вреда церкви, чем все институты атеизма вместе взятые» — с горечью заключил он.
Власти добились от Священного Синода Русской Православной церкви «добровольного» закрытия целых епархий «из-за отсутствия верующих». При действующих монастырях и Лаврах устраивали клубы. Во время богослужений проводили танцы с громкой музыкой, а в Почаевской лавре, в кельях братского корпуса и в монастырской больнице разместили интернат для умалишённых.
Можно приводить еще массу разнообразных примеров, но очевидно одно — попытка уничтожения церкви как социального явления. Проходили десятилетия, менялась тактика уничтожения, но цель оставалась прежней — если не полностью уничтожить, то заставить церковь быть служанкой сиюминутных политических моментов.
Действительно, человеку неверующему трудно понять рациональным умом, каким образом, после таких репрессий, расстрелов, ссылок, церковь еще жива. Кажется, Антоний Сурожский писал что «церковь должна быть бессильна как и Христос». Христос так же был бессильным. Бессилие заключалось в той жертвенной любви, когда Он, вися на кресте, молился за распинающих. И в этом Его сила.
Вот так и церковь должна быть бессильна, и только по-матерински взывать к людям. И ждать, терпеливо ждать и надеяться, не обращая внимания на мнимое могущество и материальные выгоды сиюминутного политического момента. Глава Церкви у нас Христос. Он незримо управляет церковью, поэтому нам бояться нечего. На крови мучеников основана церковь. И новомученники и исповедники Российские тому наглядный пример.
О них и их подвиге поговорим в следующей статье.
Если вы желаете более глубоко разобраться в теме гонений на Православную Церковь, обратите внимание на следующие книги —
Ольги Васильевой - будущего министра образования РФ - посвящена хрущёвской церковной политике.
В статье есть богатый фактический материал не только о хрущёвском, но и о сталинском периоде.
Ольга Васильева. Государственно-церковные отношения хрущевского периода
О конце 1950-х - начале 60-х годов, вошедших в историю как период «хрущевских» гонений на Церковь, за последнее десятилетие написано много серьезных исследований, раскрывающих политические и экономические аспекты этой кампании.
В этот период, наполненный драматизмом, советское руководство в кратчайшие сроки спешило решить религиозную проблему в стране. Говоря о политических аспектах, авторы указывают и на желание построить в СССР общество, коммунистическая идеология которого, освободившаяся от сталинского наследия, еще смогла бы проявить себя, что, в свою очередь, исключало возможность любой духовной альтернативы, особенно религиозной.
Отмечалось, что определенная часть советского общества относилась индифферентно к масштабам кампании, а демократически настроенные «шестидесятники» считали, что в СССР может быть построено справедливое, социально ориентированное государство, где христианству не будет места. Важную роль сыграли и кадровые перестановки. К Е.А. Фурцевой, Л.Ф. Ильичеву, и ранее выражавшим недовольство прежним государственно-церковным курсом, прибавилась ретивая молодежь - А.Н. Шелепин, В.Е. Семичастный, А.И. Аджубей. Комсомольские вожаки стремились к решительной борьбе с Церковью, предлагая ликвидировать ровное отношение с ней как сталинское наследие. А сам «волюнтарист-романтик» Н. Хрущев считал, что в период перехода СССР к предкоммунистическим отношениям распространение научных знаний и изучение законов природы не оставляет места для веры.
Власть не могла не учитывать также и значительно выросшую религиозность вышедших на свободу узников ГУЛАГа. Изживание страха привело к активизации верующих. (Так, в 1955 году в Совет по делам Русской православной церкви поступило 1310 ходатайств и обратилось 1700 просителей об открытии храмов, а в 1956 году было на 955 ходатайств и 599 просителей больше1.)
Важнейшей причиной изменения курса стала и экономическая. Именно жесткий контроль за финансовой деятельностью Церкви ляжет в основу «церковной реформы», речь о которой пойдет ниже.
Практически весь комплекс причин прослеживается сквозь призму жизни и деятельности Председателя Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпова. Метаморфоза, происшедшая с ним в период с 1953 по 1958 год, - наглядный пример того, что люди, пришедшие к власти после смерти И. Сталина, не только не учли послевоенный опыт государственно-церковных отношений, но и сознательно искоренили все, что о нем напоминало.
Отчет Г. Карпова на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева «О состоянии русской православной церкви на 1 января 1953 года» очень обстоятелен. Составлен, как и все предыдущие, в спокойном, деловом тоне. На 1 января в СССР «на регистрации состояли 10 891 церковь и 2617 молитвенных домов, из которых 1455 являлись приписными к другим церквям и не имели своего штатного духовенства и исполнительных органов»2.
На 1 января 1953 года в Русской церкви было 59 архиереев, без учета находившихся за границей, 12031 священник и 1150 дьяконов составляли ее клир3. Но эти показатели были меньше, чем в 1952 году. Причину Г. Карпов определил как естественную убыль: «За 1952 год из состава духовенства выбыло по причине смерти 619 человек, а вновь посвящено - 316 человек и возвратились из заштата 80 человек»4. Такое положение экзарх Украины митрополит Иоанн (Соколов) в одной из бесед с уполномоченным Совета по республике охарактеризовал так: «У нас в церкви с кадрами катастрофическое положение, нет священников, и взять их негде»5.
Но, несмотря на эти проблемы, как позитивный момент были отмечены внешнеполитические мероприятия Церкви, самыми важными из которых стали:
2. Составление и утверждение штатов и сметы на содержание Духовной миссии в Иерусалиме, выработка Положения о миссии, инструкций для работников миссии.
3. Подготовка материалов о положении русских монастырей на Афоне для предъявления претензий со стороны Русской и других церквей к греческому правительству и Константинопольскому патриарху.
4. Предъявление Московской патриархией претензий Вселенскому патриарху по вопросам Финляндской и Польской церквей, по заграничным эмигрантским формированиям, настроенным враждебно к Московской патриархии, но поддерживаемым Вселенским патриархом6.
Заканчивался отчет рекомендацией по дальнейшему расширению заграничных связей Церкви.
Стабильность в церковной жизни, о которой докладывал Г. Карпов, менее всего устраивала власть. В марте 1954 года заведующие отделами пропаганды и науки ЦК совместно подготовили на имя Н. Хрущева докладную записку «О крупных недостатках в естественно-научной, антирелигиозной пропаганде»7. Того не надо было ни в чем убеждать. Никита Сергеевич имел большой опыт антицерковной работы. Он был организатором так называемой «ликвидации унии» в 1946 году, за которой последовало «добровольное» воссоединение греко-католиков с Московской патриархией (отголоски этих событий принесли много горя православным на Украине в начале 90-х годов). Кроме этой масштабной акции, он участвовал в 30-е годы в закрытии и уничтожении храмов Киева и Москвы.
Историки-исследователи, называя его «революционным романтиком», отстаивают положение, что Хрущев искренне верил в возможность скорого построения коммунизма, в котором не должно было быть места «религиозным предрассудкам». В это верится с трудом. Забегая вперед излагаемых событий, приведу яркий пример. В августе 1959 года Москву посетил известный итальянский гуманист мэр Флоренции Джорджо Ла Пира. Он был принят Н. Хрущевым, затем неоднократно писал советскому лидеру. И в одном из писем, датируемом 14 марта 1960 года, можно прочесть следующее: «Уважаемый господин Хрущев, от всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления. Вы знаете, я уже писал Вам об этом несколько раз, что я всегда молился Мадонне, нежной матери Христа, к которой Вы с юношеского возраста относились с такой любовью и такой верой, чтобы Вы могли стать подлинным создателем "всеобщего мира" в мире»8. (Это письмо не дошло до адресата, оно было задержано в советском посольстве в Италии и позже передано в МИД.)
Вряд ли Ла Пира стал бы придумывать это. Скорее всего, подобный разговор состоялся при их встрече. Важность этого факта - в дополнительных штрихах к портрету Н. Хрущева: рассуждать о вере и искоренять ее более искусно, чем в довоенные десятилетия, бороться со «сталинским наследием», оставаясь при этом человеком прежней системы по духу и плоти.
И таким был не он один. Выше уже говорилось о том, как новая эпоха отразилась на Г. Карпове. Так, уже в апреле 1954 года в своем письме в ЦК КПСС он будет просить «указаний о задачах Совета для данного времени и установках по практической работе»9, остро чувствуя приближение каких-то событий. И они последовали.
7 июля 1954 года ЦК КПСС принял постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», в подготовке которого активно участвовали М.А. Суслов, Д.Т. Шепилов и А.Н. Шелепин. Основная мысль документа - осуждение прежней «примиренческой» политики в «церковном вопросе». Предполагалось, по сути, вернуться к довоенным отношениям с Церковью. Звучали призывы к разоблачению «реакционной сущности и вреда религии» и к «наступлению на религиозные пережитки»10. Известно, что перед принятием постановления В. Молотов предупреждал Н. Хрущева, что оно «поссорит нас с духовенством и верующими, принесет массу ошибок». На это последовал ответ: «Будут ошибки - исправим»11.
Первыми на постановление откликнулись архиереи Русской церкви. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) обратился к патриарху Алексию с просьбой созвать собор для обсуждения создавшегося положения, митрополит Ленинградский Григорий (Чуков) выступил перед студентами духовных школ, публично подвергнув резкой критике происходящее. Призывы к мученичеству зазвучали из уст владыки Вениамина.
Часть членов Президиума ЦК - В. Молотов, Г. Маленков, К. Ворошилов, участвовавшие в сталинской политике «нового курса» 1943-1953 годов в отношениях с Церковью, также выступали против таких резких антирелигиозных атак, считая, что они приведут к нежелательным для страны последствиям. Политическая борьба за власть еще не закончилась, и Хрущев со своими сторонниками вынужден был отступить. Но ненадолго. Уже в отчете Г. Карпова за 1956 год прозвучат горькие слова, отражающие новые процессы в государственно-церковной политике.
«На 1-е января 1956 г. в Советском Союзе состоит на регистрации 13 463 православных церквей и молитвенных домов, из них собственно типовых православных церквей - 10 844 и молитвенных православных домов 2 619.
Эти цифры, как абсолютно точные данные Совета, не для печати и не для пользования в пропагандистских целях, т.к. для заграницы и вообще для пользования ими мы и церковь даем всегда (с 1944 г.) совершенно другие цифры (выделено Карповым. - О.В.).
Если мы общие цифры 1956 г. сравним с данными на 1-е января 1950 г., то уменьшение общего количества церквей и молитвенных домов составит 938 точек (по точным данным). Если мы сравним уменьшение количества церквей с тем, что было ко дню окончания войны (1945 г.), то уменьшение составит, примерно, на две с половиной тысячи точек. По сравнению с данными на 1.1.1955 г. - увеличение на несколько десятков за счет восстановления учета и воссоединения униатов»12.
Изменения коснулись и численности белого духовенства: «...диаконы, протодиаконы, священники и протоиереи на 1-е января 1956 года составляют 12 151 человек, т.е. на 1500 человек меньше, чем это было на 1 июля 1949 года»13.
Что касается возраста духовенства, то цифры были такие: среди 82 архиереев Русской православной церкви 62,2 % старше 60 лет, «в том числе 14 человек в возрасте старше 75 лет, моложе 50 лет только 5 архиереев. Среди священников 64 % были старше 55 лет»14.
По сравнению с послевоенными годами почти вдвое уменьшилось количество монастырей: «Если в 1945 году мы имели в СССР 101 православный монастырь, то сейчас всего 57 монастырей и 9 скитов и в них монашествующих 4570»15.
Но, несмотря на тревожные симптомы в государственно-церковных отношениях, и Г.Г. Карпов, и большинство сотрудников совета пытались противостоять ситуации. Так, в мае 1957 года, выступая перед уполномоченными, Председатель Совета по делам Русской православной церкви подчеркнул, что главное - «...обеспечить стойкие нормальные отношения между государством и церковью»16.
Ни он сам, ни его примиренческая позиция не устраивали власть давно. С середины 1957 года начинается подготовка смещения Г. Карпова с поста председателя. В январе 1958 года в совет приходят новые сотрудники. После знакомства с ними патриарх Алексий в разговоре с Управляющим делами патриархии протопресвитером Н.Ф. Колчицким говорил с тревогой: «Я думаю, что это подготовка к уходу Карпова с должности председателя - это крайне нежелательно... Новым товарищам, вероятно, будет трудно работать, так как они, наверное, были активны в антирелигиозной работе»17.
Годом позже, в январе 1959 года, состоялось закрытое собрание коммунистов Совета по делам Русской православной церкви. На нем звучала резкая критика в адрес Г. Карпова, он был назван главным виновником «ошибок и извращений» (сам председатель отсутствовал из-за болезни сердца).
Вся предыдущая деятельность совета в очередной раз была оценена как примиренческая и пособническая. В вину ставилось все: и поддержка ходатайств об открытии храмов, и ограничение их ликвидации, и льготное налогообложение духовенства по инициативе совета.
Затем против Г. Карпова была разыграна комбинация с участием секретаря ЦК КП Молдавии Д. Ткача и уполномоченного по республике П.Н. Роменского, которой суждено было стать последним штрихом в деле смещения Г. Карпова. Молдавские руководители желали уточнить доходы духовенства и выступили за отмену права Церкви приобретать транспортные средства для «нужд и обслуживания церковных органов». В письме от 5 марта 1959 года, адресованном в ЦК партии, Д. Ткач писал: «Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 22 августа 1945 года № 2137-546-е и от 28 января 1946 г. № 232-101-е церковным организациям и религиозным организациям предоставлено ограниченное право юридического лица. Им разрешено приобретение транспортных средств, покупка в собственность домов и новое строительство зданий. В связи с этим Совнаркомы республик обязываются в планах материально-технического снабжения предусматривать выделение строительных материалов религиозным организациям»18. По мнению партийного лидера Молдавии, Председатель Совета по делам Русской православной церкви был всецело на стороне Церкви и в письме от «10 июля 1953 г. № 644-е уполномоченному по Молдавской ССР было в категорической форме предложено не чинить препятствий духовенству в приобретении автомобилей.
В другом его письме, от 2 октября 1958 года № 2034, содержатся такие указания, которые по существу закрывают доступ финансовым органам к документам, учитывающим доходы церковных организаций, и дают возможность последним уклоняться от обложения налогами»19.
Результат, по мнению Д. Ткача, был ошеломляющим: «Уполномоченный по делам Русской православной церкви при Совете Министров МССР, выполняя эти и подобные распоряжения, стал оказывать активную помощь церквам, монастырям в приобретении ими различных транспортных средств, сельскохозяйственных машин, электростанций, строительных материалов, тем самым способствовать расширению экономической деятельности религиозных организаций, обогащению духовенства, усилению влияния церквей и монастырей на население»20. Эти вопиющие факты не могли иметь место в социалистической Молдавии. И письмо с места (а сколько их было и сколько еще будет в истории Отечества XX века), подписанное Д. Ткачом, жестко выражало общественное мнение: «ЦК КП Молдавии просит Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза поручить Совету Министров СССР отменить постановление СНК СССР от 22 августа 1945 года № 2137-546-е и от 28 января 1946 года № 232-10-е, а также распоряжения председателя Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР тов. Карпова от 10 июля 1953 года № 644/с и 2 октября 1958 года № 2034»21.
Этого удара Г.Г. Карпов уже не вынес. Он остался один на один с новой политической действительностью, которая, используя лозунг «борьбы со сталинизмом», уничтожала и позитивные явления, к которым, безусловно, относились государственно-церковные отношения послевоенного десятилетия. (К тому же и чувствовал он себя все хуже и хуже, очень болело сердце.)
6 марта 1959 года Карпов пишет письмо в ЦК КПСС на имя Фурцевой Е.А. с просьбой его принять. В письме звучит отчаяние, внутренний надлом. Он позволяет себе резкие слова в адрес духовенства. Но, даже будучи почти окончательно сломленным, Карпов продолжает отстаивать прежние принципы отношений с Церковью, подчеркивая их государственную важность:
ЦК КПСС, тов. Фурцевой Е.А.
Я обращаюсь к Вам, Екатерина Алексеевна, только потому, что Вы занимаетесь нашими вопросами.
По сложившимся обстоятельствам сегодня я обратился в ЦК КПСС с просьбой освободить меня от должности председателя Совета и предоставить пенсию.
В моей жизни еще не было такого тяжелого морального переживания. Тяжело было, когда мне в 1956 году был вынесен строгий выговор за нарушение революционной законности в 1937 году - ведь это было первое взыскание, но я осознал и пережил.
Четыре месяца тому назад я был потрясен неожиданной смертью моей жены.
Сейчас новое переживание - не так легко уйти на пенсию после 44-х лет работы (на заводе, во флоте, ВЧК-ОГПУ-МГБ и 16 лет руководителем Совета), но и это переживу, так как вопрос этот тоже личный.
Почти 16 лет надо было общаться с малоприятной средой, в которой развиты все человеческие пороки, но партия поставила для установления необходимых отношений между государством и церковью, для использования церкви в наших государственных интересах, и доверие надо было оправдать.
Могу смело заявить, что совесть моя чиста, что политических ошибок я в работе не допускал, а недостатки в работе были и есть, и, если их понимаешь, всегда быстро исправишь.
...Что я прошу? Я хотел бы, чтобы Вы лично или т. Суслов, или другой Секретарь ЦК КПСС приняли меня.
Личных вопросов в беседе касаться не буду. Я беспокоюсь за дело, которому отдал четвертую часть своей жизни, и после долгих и тяжелых размышлений, когда я подошел почти к грани потери управления собою, я решил обратиться к Вам, т.к. если я не выговорюсь, я никогда не поправлюсь, а главное, считаю своим долгом сказать Вам и Центральному Комитету свои соображения, так как вижу очень серьезные недоразумения, которые, если не поправить, могут привести к неправильным и нежелательным последствиям, а это не в интересах государства.
Карпов Г.Г. 22
(Но ни Фурцева, ни Суслов его не приняли, переложив встречу на заместителя Отдела пропаганды и агитации.)
Через восемь дней, 14 марта, он передает помощнику Фурцевой еще одно письмо. Там нет эмоциональных всплесков, оно обстоятельно и выдержанно, целиком посвящено отстаиванию принципов нормализации отношений государства и Церкви. Карпов подчеркивает внешнеполитические интересы страны, в осуществлении которых может принять участие Русская православная церковь:
Из 14 автокефальных православных церквей мира 9 церквей целиком поддерживают начинания Московской патриархии.
...Сейчас предполагается подготовить и провести в течение 1-2 лет Вселенский собор или Совещание всех православных церквей мира.
...Как же можно проводить эту работу... если мы будем... поощрять грубое администрирование по отношению к церкви и не реагировать на извращения в научно-атеистической пропаганде.
...Я считаю недопустимыми такие действия, как взрыв церковных зданий23.
В письме Г. Карпов отметил также недовольство духовенства массовыми фактами администрирования, сослался на размышления патриарха Алексия об отставке. И, оставаясь верным себе, вновь предложил сделать некоторые уступки - к примеру, «разрешить построить здание для Киевской духовной семинарии»24.
Он знал, что слишком мало времени у него оставалось и что люди, пришедшие к власти, в силу разных причин, включая и малообразованность, не понимают и не будут понимать роли Церкви в истории государства, ее значения в жизни общества. Даже подконтрольная советскому государству, она продолжала нести свою духовную миссию. Он понял это. И духовная роль в этом прозрении принадлежала выдающимся иерархам XX столетия, с которыми ему посчастливилось общаться: патриархам Сергию (Страгородскому) и Алексию (Симанскому), митрополитам Николаю (Ярушевичу) и Григорию (Чукову), архиепископу Луке (Войно-Ясенецкому) и многим другим, с кем сводила его жизнь.
Отставка Г. Карпова затянулась еще на год. За его спиной власть готовила «церковную реформу», рассчитанную на несколько десятилетий и основанную на изменениях самих основ деятельности Русской православной церкви.
Начало ее проведения связано с постановлением ЦК КПСС от 13 января 1960 года «О мерах по ликвидации нарушений духовенством Советского законодательства о культах».
Какие же статьи закона и когда нарушило советское духовенство?
Как известно, ленинский Декрет об отделении Церкви от государства от 23 января 1918 года и последующие инструкции Наркомюста по его проведению в жизнь предусматривали положение, по которому церковным имуществом могли распоряжаться религиозные общества.
«Положение об управлении Русской православной церковью», принятое Поместным собором 31 января 1945 года, отстранило прихожан от управления имуществом и денежными средствами, вернув эту прерогативу, как это и было прежде, настоятелю. «Положение» получило силу документа, утвержденного правительством (постановление Совнаркома было принято 28 января 1945 года)25.
Январское постановление 1960 года отмечало еще одно «нарушение» законодательства о культах: «Следует также отметить, что постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года "О религиозных объединениях" предоставило религиозным обществам право распоряжаться всем церковным имуществом, ведать наймом служителей культа. Однако вопреки этому закону во главе каждой приходской общины верующих был поставлен настоятель храма, назначаемый специальным архиереем.
Служители культа сосредоточили все руководство приходами в своих руках и используют это в интересах укрепления и распространения религии»26.
Как нарушение законодательства отмечалось также единоличное формирование настоятелями храмов «двадцаток и их исполнительных органов, развитие благотворительной деятельности, воспитание церковного актива в духе непослушания властям»27.
В постановлении ЦК КПСС от 13 января 1960 года подчеркивался и еще один момент, связанный с «узурпацией власти священнослужителями», - ослабление контроля за деятельностью духовенства и религиозных объединений.
А годом позже, 16 января 1961 года, Совет Министров СССР принял специальное постановление «Об усилении контроля за деятельностью церкви». Оно отменило все законодательные акты, принятые в годы Великой Отечественной войны и первое послевоенное десятилетие.
Эти два постановления стали «Правовой» основой «церковной» реформы, включавшей в себя шесть основных положений:
«1) коренная перестройка церковного управления, отстранение духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что подорвало бы авторитет служителей культа в глазах верующих;
2) восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих;
3) перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церкви, которые ранее широко использовались для привлечения новых групп верующих;
4) ликвидация льгот для церковнослужителей в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала церкви, снятие профсоюзного обслуживания;
5) ограждение детей от влияния религии;
6) перевод служителей культа на твердые оклады, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило бы его активность»28.
Идеологи «церковной реформы» отчетливо представляли себе, что «перестройка церковного управления» может оказаться делом «сложным и деликатным». Решение было найдено быстро: «Для того чтобы не вызвать каких-либо осложнений в отношениях между церковью и государством, многие мероприятия проводить церковными руками»29.
Так, само отстранение священнослужителей от финансово-хозяйственной деятельности в приходе, ключевое направление «реформы», было проведено по «государственной рекомендации» решением синода Русской православной церкви от 18 апреля 1961 года с дальнейшим утверждением его Архиерейским собором 18 июля 1961 года, постановление которого мог отменить только Поместный собор.
Большинство присутствующих на соборе епископов, понимая всю тяжесть этого решения, до конца не осознавало масштабов начавшихся гонений.
И слова святейшего патриарха Алексия, произнесенные им на соборе, на долгие годы стали путеводной нитью для служения русского священства в новых условиях существования Церкви в советском государстве: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И приход будет прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых»30.
Эти слова-наставления давали силу противостоять лавине «церковной реформы», направленной в первую очередь на изменение всего строя церковной жизни и уничтожение порядка приходского управления. А само ее проведение планировалось на долгие годы.
Одним из первых мероприятий реформы стал единовременный учет всех религиозных объединений. При его проведении было «выявлено много бездействующих церквей, неиспользуемых молитвенных зданий, затухающих приходов. Совет принял меры по ликвидации практики субсидий таким приходам со стороны более сильных религиозных объединений и патриархии, что повлекло прекращение их деятельности. На местах разобрались с каждым религиозным обществом. В соответствии с законом общественные здания, захваченные церковниками в период войны, были возвращены их прежним владельцам и превращены в учреждения культуры, школы. Многие слабые и распавшиеся религиозные объединения сняты с регистрации. Материальная база православия заметно сузилась»31. (Такими словами докладывал в ЦК КПСС Ф. Фуров, зам. Председателя Совета по делам религий, в августе 1970 года, рапортуя об итогах перестройки церковного управления.)
В цифровом измерении это выглядело так: в 1960 году действовало 13 008 православных храмов, к 1970 году их осталось 733832. За десятилетие прекратили «свою деятельность 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская Лавра. Ныне (1970 год. - О.В.) действует 16 монастырей, в которых проживает 1200 монахов, главным образом, престарелого возраста. Сократилась за последние годы и сеть духовных учебных заведений, прекратили свою деятельность пять православных семинарий; ныне функционируют две Духовные академии и три семинарии. Неуклонно снижается количество учащихся в духовных школах: в 1960 году их было 617, а в 1969/70 учебном году - 447. В минувшем году из духовных школ было направлено на приходы 57 чел. Церковь испытывает ныне кризис с кадрами священнослужителей. В 1969 году из их числа по разным причинам выбыло 214 чел., а посвящено в сан 175 священников»33.
Отчет о десятилетних итогах реформы поражает своей циничностью. Никогда еще до 1960 года власть не вмешивалась так откровенно во внутрицерковную жизнь, нарушая при этом весь строй ее существования. Давление было всегда: и в условиях террора 30-х, и в «новом курсе» 40 - начала 50-х годов. Но такого тотального вмешательства история государственно-церковных отношений еще не знала: «Совет по делам религий получил возможность держать под строгим контролем деятельность Московской патриархии, ее отделов, управлений и должностных лиц, влиять на все принципиальные решения главы церкви и синода, оказывать воздействие на подбор епархиальных архиереев и всех других руководящих деятелей церкви.
В настоящее время сложилась довольно широкая, можно сказать, всеобъемлющая и эффективная система контроля за деятельностью патриархии»34.
Русская православная церковь встретила новые гонения, уже имея большой опыт существования в советском государстве. Так, 16 февраля 1960 года на конференции советской общественности за разоружение выступил патриарх Алексий. С высокой трибуны предстоятель Русской церкви произнес слова о гонениях, которые услышал мир: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и тем не менее она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адовы не одолеют Церкви Его»35. Это беспрецедентное публичное заявление косвенно поставило точку в карьере Г. Карпова, участь которого была к этому времени определена. 21 февраля он был отправлен на пенсию, а Председателем Совета по делам Русской православной церкви стал В.А. Куроедов, партийный функционер, не обладавший и сотой доли способностей своего предшественника.
За отставкой Карпова последовало снятие с поста председателя Отдела внешних церковных сношений митрополита Николая (Ярушевича), одного из выдающихся иерархов XX столетия, открыто выступавшего против ужесточения государственно-церковного курса.
В июне 1960 года во главе Отдела внешних церковных сношений Русской православной церкви встал архимандрит Никодим (Ротов), с чьим именем будет связано большинство событий церковной жизни последующего драматического десятилетия.
«Церковная реформа» Хрущева - это лишь зримая сторона государственно-церковной политики. Была еще и другая - использование внешних церковных каналов для осуществления политических государственных планов. При этом власть не только не считалась с внешними интересами Церкви, а цинично попирала их, нисколько не заботясь о последствиях, которые могли иметь и имеют длительный исторический резонанс.
Примечания
1 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 90. Л. 64, 140.
2 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 452. Л. 1.
3 Там же. Л. 5.
4 Там же. Л. 4.
6 Там же. Л. 177.
7 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 650. Л. 18.
8 АВП РФ. Ф. 98. Оп. 34. Пор. 20. Пап. 146. Л. 36.
9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 669. Л. 1.
10 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 8. С. 428-432.
11 Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 350.
12 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 754. Л. 36, 37.
13 Там же. Л. 37.
16 Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. С. 117.
17 Шкаровский М.В. Указ. соч. С. 362. 18 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 126. Л. 30.
21 Там же. Л. 31.
22 РГАНИ. Ф.5. Оп. 33. Д. 126. Л. 35, 36.
23 Там же. Л. 37-41.
25 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 37. Л. 154.
27 Там же. Л. 155.
29 Там же. Л. 159. 30 ЖМП. 1961. №8. С. 6.
31 РГАНИ. Ф.5. Оп. 62. Д. 37. Л. 158.
33 Там же. Л. 158, 159.
34 Там же. Л. 163.
35 ЖМП. 1960. № 3. С. 34-35.
§4. Русская Православная Церковь и государственная религиозная политика в 1917–1938 гг Глава II. Изменение государственно-церковных отношений в годы II Мировой войны §1. Положение Русской Церкви накануне Великой Отечественной войны (1939–1941 гг.) §2. Патриотическая деятельность Московской Патриархии §3. «Религиозное возрождение» на оккупированной территории СССР §4. Ликвидация обновленческого и григорианского расколов §5. Религиозная политика советского государства в годы войны Глава III. Церковное сопротивление в СССР §1. Иосифлянское движение § 2. Катакомбная Церковь §3. Религиозные диссиденты Глава IV. Московская патриархия на международной арене §1. Русская Церковь в центре «большой политики» §2. Ослабление внешнеполитической активности Патриархии §3. Новая активизация международной деятельности Церкви Глава V. Государственно-церковные отношения в 1945–1964 гг §1. Временное «перемирие» 1945–1953 гг §2. Укрепление позиций Патриархии – 1953–1957 гг §3. Снова «война» – 1958–1964 гг ЗаключениеДля России, страны многонациональной и многоконфессиональной, вопрос о взаимоотношениях властных структур с религиозными организациями всегда был важен. Новая формирующаяся российская государственность стоит сейчас перед необходимостью выработки своей модели церковной политики. Отсутствие ее и замедление с определением сущностного содержания может стать фактором, дестабилизирующим социально-политическую и духовную обстановку в стране. Процесс выработки такой модели пойдет тем успешнее, чем полнее и объективнее будут учтены уроки прошлого. Опасения вызывают: вновь наметившаяся тенденция «огосударствления» Церкви – пропаганда в печати, создание ряда соответствующих центральных и местных институтов и т.п.; чрезмерная политизация деятельности отдельных религиозных организаций; рост напряженности в межконфессиональных отношениях в некоторых регионах России. Участие Православной Церкви в решении ключевых проблем общества должно проходить без ущемления прав всех иных вероисповеданий, без очередного принудительного закрепления за ней привилегий официальной господствующей конфессии. В свете этого повышенный интерес вызывает история взаимоотношений Церкви и государства в предшествующие десятилетия, особенно в моменты их наибольшего обострения.
Внимание широких слоев общественности сегодня все больше привлекает и тема сопротивления в Русской Церкви, попытки части духовенства спасти ее от полного подчинения, в том числе даже ценой перехода на нелегальное положение. В то же время нестабильная ситуация в странах СНГ, существующие в некоторых из них элементы религиозной дискриминации свидетельствуют об опасности возобновления гонений на веру. Поэтому определенное значение имеет и изучение истории репрессий верующих в СССР.
В книге освещаются важные страницы истории главным образом Русской Православной Церкви (РПЦ), хотя частично рассматриваются проблемы взаимоотношений и с другими религиозными организациями. Это объясняется тем, что Православие было и остается самой крупной и влиятельной конфессией в СССР и России. Естественно, что Русская находилась в центре внимания соответствующих властных структур и отношения с ней определяли государственную религиозную политику в целом.
Выбор хронологических рамок работы (1939–1964 гг.) объясняется необходимостью выделить чрезвычайно важный, во многом ключевой и относительно целостный период этой политики в СССР (при всех ее колебаниях и изменениях). Период, когда Московская Патриархия играла значительную роль в планах советского руководства, нередко оказываясь в самом центре «большой политики». Начальной вехой является отказ от замыслов удушения Церкви, существовавших в 1930-е гг., первые шаги в перестройке всех государственно-церковных отношений, переход к активному использованию Московской Патриархии в целях внешней и внутренней политики правительства. Заключительной гранью стал крах «хрущевской политики» насильственной ликвидации религиозных организаций в стране, прекращение во второй половине 1960-х гг. открытых антицерковных кампаний и угасания интереса к РПЦ со стороны высшего руководства страны.
Сложная, противоречивая, трагическая история Русского Православия в XX веке ранее относилась к темам, фактически закрытым для объективного изучения отечественных исследователей. Сейчас, когда открылись недоступные прежде архивы, исчез жесткий идеологический контроль государства, все больше ученых обращается к ней. Однако интенсивное, подлинно научное изучение темы только начинается. И начинается оно с периода 1917–1930-х гг., гораздо более исследованного и в зарубежной историографии. 1939–1964 гг. пока в значительной степени по-прежнему остаются «белым пятном». Автор полагает, что для широких обобщений и беспристрастного изучения более позднего периода еще не наступило время, не хватает эмпирического материала – архивные документы 1970–1980-х гг. остаются малодоступными. Хотя следует отметить, что отдельные сюжеты, рассматриваемые в книге, выходят за установленные хронологические рамки. Это вызвано необходимостью целостного исследования некоторых ключевых, малоизученных проблем – например, церковного сопротивления. Кроме того, автор написал краткий обзор истории взаимоотношений советского государства и РПЦ в 1917–1938 гг. (так как без представления о них затруднено понимание многих более поздних процессов), что соответственно нашло отражение в разделе посвященном историографии темы.
При исследовании церковно-государственных отношений в 1939–1964 гг. рассмотрены определяющие факторы, этапы религиозной политики советского правительства, ее последствия для страны и Русской Церкви, обратное влияние. На основе обширной новой источниковой базы автор попытается восполнить существующие значительные пробелы в знаниях по избранным проблемам, по-новому взглянуть на уже разработанные аспекты темы, подтвердить или опровергнуть существующие концепции, а также сделать свои собственные выводы.
Материалы книги могут быть использованы и при изучении современного состояния РПЦ, перспектив ее воздействия на общественную ситуацию в стране. Процесс религиозного возрождения, происходящий в последние годы в России беспрецедентен в ее истории (сходные явления, происходившие и раньше отличались неизмеримо меньшими масштабами). Только за 1988–1993 гг. количество верующих в стране, согласно некоторым социологическим опросам, увеличилось вчетверо. Этот рост религиозности продолжался и в дальнейшем. Он совпал с колоссальным увеличением популярности Православия. В Русской Церкви формируется собственная социальная доктрина, однако данный процесс протекает довольно сложно. Когда с перестройкой давление государства резко ослабло, оказалось, что к встрече с проблемами современного мира многие церковные деятели не готовы. Как серьезные политические разногласия, так и проблема давно назревавших и постоянно откладываемых реформ делают потенциально возможным в будущем расколы в Московской Патриархии.
Незавершенность, незрелость процесса религиозного возрождения проявляется и в деятельности появившихся нескольких десятков христианских партий, движений, союзов. Их можно условно разделить на три группы: центристские и христианско-демократические, православные монархические, национал-патриотические с «религиозными приоритетами». Все они пока немногочисленны и не имеют массовой социальной опоры. Первые в основном сформировались в 1989–1990 гг. на базе религиозно-философских семинаров, кружков, оппозиционных и к государству и к Патриархии. Крупнейшим из них является «Российское христианское демократическое движение», а наиболее перспективным представляется близкий к «Демократическому выбору России» – «Российский христианско-демократический союз», вошедший в Международный интернационал христианской демократии. Христианские партии в России в перспективе, по мере становления политического самосознания «средних слоев» значительно увеличат свое влияние. Авторитет Русской Православной Церкви сейчас выше, чем любой ветви власти и необходимость объективной оценки политического потенциала религиозных организаций очевидна.
Проблема государственно-церковных отношений в целом, на наш взгляд, нуждается в комплексном изучении представителями различных гуманитарных дисциплин как в теоретических, так и в конкретно-исторических аспектах, относительно отдельных периодов и всей истории СССР. Но необходимость сделать один из первых шагов на этом пути, попытаться наметить методологические подходы к проблеме, показать, как развивались эти отношения в 1939–1964 гг. – определила выбор темы настоящего исследования.
М. В. Шкаровский Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве М. В. Шкаровский Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах) Крутицкое Патриаршее Подворье Общество любителей церковной истории Москва 1999 МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ ЦЕРКВИ Книга 24 (работа над серией ведется с 1991 г.) РЕДА КЦ И О Н Н А Я КОЛЛЕГИЯ ТОМА: кандидат искусствоведения, доцент, протоиерей Валентин ЧАПЛИН (Крутицкое Патриаршее Подворье, Москва) профессор Дмитрий Владимирович ПОСПЕЛОВСКИЙ (Университет Западного Онтарио, Канада) профессор Вильям ван дер БЕРКЕН (Теологический факультет Утрехтского Университета, Голландия) профессор Эрих БРИНЕР (Институт «Вера во втором мире», Швейцария) кандидат исторических наук Александр Юрьевич ПОЛУНОВ (Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова) Илья Владимирович СОЛОВЬЕВ (Крутицкое Патриаршее Подворье, Москва) Валентин Арсеньевич НИКИТИН (Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата) профессор Гюнтер ШУЛЬЦ (Евангелический Богословский факультет Мюнстерского Университета, Германия) доктор исторических наук Сергей Львович ФИРСОВ (Петербургский Государственный Университет, Санкт-Петербург) кандидат богословия игумен Иннокентий (ПАВЛОВ) (Российское Библейское общество, Москва) кандидат исторических наук Модест Алексеевич КОЛЕРОВ священник Сергий ИЛЬИН (Германия) инокиня Елена (ХАЛФЕН) Ответственные за выпуск книга: Вановский Д. В., Гнатченко А. Н., Пичугин А. В. (сотрудники Издательства Крутицкого Патриаршего Подворья) Издается при участии Издательского Дома «Грааль» ЛР№ 0171334 от 22.08.96 г. От издательства История Русской Церкви советского периода есть, прежде всего, история неслыханного ранее в России гонения на веру. Накал антицерковной борьбы властей то утихал, то вспыхивал с новой силой. Известно, что сталинские репрессии 1930-х годов унесли жизни сотен тысяч православных священно служителей и мирян. В это страшное время было закрыто подавляющее большинство храмов, упразднены монастыри, разрушена система духовного образования, уничтожены миллионы книг религиозного содержания, раз граблено, сожжено или распродано за границу множество ценных икон, уни кальная церковная утварь, словом, нанесен огромный и пока невосполнимый урон Русской Православной Церкви. А нтицерк овная деятельность советской власти широко известна во всем мире, однако можно сказать, что известна она лишь с «внешней» стороны террора, насилия и наглой атеистичской пропаганды. Свидетельства об этих «внешних» гонениях можно найти в воспоминаниях уцелевших жертв комму нистического террора, материалах, опубликованных в русской зарубежной и иностранной печати, и, увы, в небольшом пока еще количестве научных ис следований. Вместе с тем за рамками этих источников, как правило, остава лись скрытые от посторонних глаз механизмы направленной на уничтожение Церкви партийно-государственной работы. Еще несколько лет тому назад ис следователи не могли и помыслить о возможности пользования так называе мыми «закрытыми» фондами архивов, материалами из хранилищ советских карательных органов, следственными «делами» лиц, осужденных за веру. Да же до сего дня определенная часть этих документов в силу различных обстоя тельств остается сокрытой от взоров историков. И все же именно последние годы открыли перед исследователями принципиально новые возможности для их научных изысканий*. Предлагаемая читателям книга доктора исторических наук М. В. Шкаровского является одной из первых в отечественной историографии попыток представить перед нами обобщенную картину церковно-государственных от ношений в СССР в период правления Сталина и Хрущева. В работе М. В. Шкаровского рассматриваются многие еще совершенно незатронутые исследователями аспекты российской церковной истории новейшего времени. Особый интерес представляет использованный в книге обширный корпус источников, в числе которых много ранее недоступных архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот. Большинство затронутых в книге проблем напрямую связано с совре менностью. К их числу относится, например, вопрос о «внешнеполитическом» курсе Московской Патриархии и, в частности, об участии Русской Право- 1 Укажем для интересующихся несколько сборников архивных документов, вы шедших в нашей стране за последние годы. См. «Русская П равославная Ц ерковь в советское время» (составитель Г. Штриккер), М., 1995, т. 1, 2; М. И. Одинцов «Религи озные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны». М., 1995, «П олитбю ро и Церковь 1922- 1925» (составители Н. Покровский и С. Петров), Москва-Н овосибирск, т. 1 - 1997 г., т. 2 - 1998 г. 3 славной Церкви в экуменическом движении 2. Нет никакого сомнения в том, что еще со сталинских времен советское руководство стремилось использо вать Церковь в интересах своей внешней политики, видя в ней союзника в деле привлечения мирового общественного мнения на сторону внешнеполи тических инициатив СССР. Государство хотело направить внешние контакты Московской Патриархии на объединение деятельности Православных Церк вей (прежде всего из стран т. н. «народной демократию), а также Ближнего Востока) «в противостоянии политике капиталистических держав». Однако церковное руководство сумело использовать эти контакты для защиты и отстаивания интересов Церкви внутри страны. С течением времени советское правительство было вынуждено все в большей степени считаться с мнением мировой общественности, соответственно корректируя свои действия по от ношению к Церкви. Важное место в исследовании М. В. Шкаровского уделено вопросу о ро ли тех или иных церковных деятелей в развитии государственно-церковных отношений в СССР. К их числу принадлежат, например, Патриархи Сергий (Страгородский) и Алексий (Симанский), митрополиты Крутицкий и Коло менский Николай (Ярушевич), Ленинградский и Новгородский Никодим (Ро тов) и др. Немалый интерес представляет вызвавшая в последние годы многочис ленные спекуляции проблема взаимоотношений Московской Патриархии с органами государственной безопасности и иными учреждениями, призванны ми осуществлять контроль над церковной деятельностью. Автор рассматри вает общий курс политики советского руководства в отношении религии и те колебания, которьм он подвергался в зависимости от внутриполитической ситуации, внутрипартийной борьбы и «нужд текущего момента». Значительное место в работе М. В. Шкаровского уделено рассмотрению проблемы так называемого «религиозного сопротивления в СССР». Под этим термином автор понимает всю совокупность разнородных по своему составу течений, выступавших, во-первых, против гонений на веру со стороны граж данской власти и, во-вторых, против компромиссов, на которые вынуждено было пойти в этих условиях руководство Московской Патриархии. В рамках этой проблемы М. В. Шкаровский сосредоточил свое внимание на истории т. н. «катакомбной церкви», движения «иосифлян» и «истинно-православных христиан», деятельности религиозных диссидентов. Безусловным достоин ством этой части книги является использование множества редких источни ков, проливающих свет на ранее совершенно неизвестные страницы истории этих течений. Необходимо, однако, признать, что «религиозное сопротивле ние» с церковно-канонической точки зрения не было однородным. Надо заметить, что сопротивление гонениям на веру было начато уже на историческом Поместном Соборе Российской Православной Церкви 1917- 1918 годов. В разных формах оно продолжалось с этого времени вплоть до падения безбожного коммунистического режима. Это движение за церковную 2 См. об этом также в книге «П равославие и экуменизм. Документы и материал 1902- 1997». Издание О тдела внешних церковных сношений М осковского П атриарха т а и К руглого стола по религиозному образованию и диаконии. М., 1998 г. 4 свободу не следует смешивать с оппозицией официальному курсу Русской Православной Церкви (Московской Патриархии). Первые оппоненты курсу Патриаршей Церкви появились еще при жизни Святейшего Патриарха Тихона (Беллавина). К их числу относятся не только т. н. «обновленцы» и живоцерковники, но и представители ультраконсерва тивных церковных кругов (например, «даниловская оппозиция»), И лишь с появлением подписанной митрополитом Сергием и единомышленными с ним архиереями «Декларации» 1927 года оппозиционные настроения получили значительно большее развитие. Однако, если «даниловская оппозиция» не прерывала молитвенного общения с Патриархом Тихоном и сохраняла, та ким образом, свое единство с Матерью Церковью, то движение «непоминаю щих» (разорвавших молитвенное и евхаристическое общение с Временной Высшей Церковной Властью в лице митрополита Сергия и его Синода) уже вышло за церковные рамки и согласно церковному праву явилось расколом. С церковной точки зрения помещение глав о деятельности раскольников требует от автора канонической оценки их действий, которая, увы, в значи тельной степени отсутствует в работе М. В. Шкаровского 3. В заключение отметим, что имя автора книги - доктора исторических наук Михаила Витальевича Шкаровского (родился в 1961 г.) наверняка из вестно тем, кто следит за новейшей литературой по истории Русской Церкви советского периода4. В настоящее время М. В. Шкаровский работает веду щим научным сотрудником в Государственном архиве Санкт-Петербурга и преподает в Санкт-Петербургском государственном Университете. Илья СОЛОВЬЕВ 3 Э тот недостаток работы отчасти позволят восполнить книги: Иоанн (Снынев), митрополит. Ц ерковные расколы в Русской Церкви 20- 30-х гг. XX столетия, С ортавала, 1993 г., Стратонов И. А., профессор. Русская церковная смута 1921- 1931 // Из истории Х ристианской Церкви на родине и за рубежом в XX столетии, М., 1995. П ози ция М. В. Ш каровского до определенной степени совпадает с отстаиваемой в новей шей литературе «теорией ветвей», будто бы существовавших внутри Русской П раво славной Ц еркви в X X столетии. 4 См. его книги Русская Церковь и советское государство в 1943- 1964 гг., СП б., 1995; Петербургская епархия в годы гонений и утрат. 1917- 1945, С П б., 1995; С вятоИ оанновский женский ставропигиальный монастырь. 1900- 1998, С П б., 1998; С пра вочник по истории православных монастырей и соборов г. Санкт-П етербурга. 1917- 1945 (в соавторстве с Н. Ю. Черепениной), С П б., 1996, а такж е статьи «И осифлянское движение в 1927- 1940 гг.» // И стория П равославия в России: люди, факты, источники, СПб., 1995. С. 124- 152; Русская П равославная Церковь и государство в 1940- 1950 гг. // Ц ерковь и государство в русской православной и западной латинской традициях, СП б., 1996. С. 111- 126; М онасты ри северо-запада России в 1920- 1930 гг. // Ц ерковь в истории России. Сб. 1, М., 1997. С. 187- 190 и др. 5 От автора В предлагаемой читателю книге освещаются важные страницы истории главным образом Русской Православной Церкви (РПЦ), хотя частично рас сматриваются проблемы взаимоотношений и с другими религиозными орга низациями. Это объясняется тем, что Православие было и остается самой крупной и влиятельной конфессией в СССР и России. Естественно, что Рус ская Церковь находилась в центре внимания соответствующих властных структур и отношения с ней определяли государственную религиозную поли тику в целом. Выбор хронологических рамок работы (1939-1964 гг.) объясняется не обходимостью выделить чрезвычайно важный, во многом ключевой и отно сительно целостный период этой политики в СССР (при всех ее колебаниях и изменениях). Период, когда Московская Патриархия играла значительную роль в планах советского государства, нередко оказываясь в самом центре «большой политики». Начальной вехой является отказ от замыслов удушения Церкви, существовавших в 1930-е гг., первые шаги в перестройке всех госу дарственно-церковных отношений, переход к активному использованию Мо сковской Патриархии в цепях внешней и внутренней политики правительства. Заключительной гранью стал крах «хрущевской политики» насильственной ликвидации религиозных организаций в стране, прекращение во второй по ловине 1960-х гг. открытых антицерковных кампаний и угасание интереса к РПЦ со стороны высшего руководства страны. При исследовании церковно-государственных отношений в 1939- 1964 гг. рассмотрены определяющие факторы, этапы религиозной политики советского правительства, ее последствия для страны и Русской Церкви, об ратное влияние. На основе обширной новой источниковой базы автор попы тался восполнить существующие значительные пробелы в знаниях по из бранным проблемам, по-новому взглянуть на уже разработанные аспекты темы, подтвердить или опровергнуть существующие концепции, а также сде лать свои собственные выводы. Материалы книги могут быть использованы и при изучении современно го состояния РПЦ, перспектив ее воздействия на общественную ситуацию в стране. Проблема государственно-церковных отношений в целом, на наш взгляд, нуждается в комплексном изучении представителями различных гума нитарных дисциплин как в теоретических, так и в конкретно-исторических аспектах, относительно отдельных периодов и всей истории СССР. Но необ ходимость сделать один из первых шагов на этом пути, попытаться наметить методологические подходы к проблеме, показать, как развивались эти отно шения в 1939-1964 гг., определила выбор темы настоящего исследования. 6 Глава I Г О С У Д А Р С Т В Е Н Н О -Ц Е Р К О В Н Ы Е О Т Н О Ш Е Н И Я В СССР - О Б Ъ Е К Т И СТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ §./. З адачи исследования, т ерминология, м ет одологическая основа Основной целью монографии было изучение процесса развития государственно-церковных отношений в СССР, выявление их характе ра в избранный период (1939-1964 гг.). Представленная работа являет ся первым опытом комплексного исследования, обобщения и осмысле ния истории этих отношений. При ее написании ставились следующие задачи: 1) определение факторов, влияющих на государственную ре лигиозную политику, что частично позволит спрогнозировать и даль нейший курс; 2) выделение ее этапов и их основных характеризующих черт, изучение эволюции конституционно-правовой базы и деятельно сти специальных органов, непосредственно осуществлявших данную политику; 3) исследование репрессивных акций по отношению к ду ховенству и мирянам - их форм, масштабов, последствий; 4) опреде ление реакции Московской Патриархии на действия государственных органов, степени самостоятельности ее руководства, меры вовлечения в “большую политику” ; 5) выяснение внутренних эволюционных про цессов идеологии Русского Православия, характера качественных из менений структуры церковного управления и вероучения; 6) изучение отражения религиозной политики правительства, гонений на Церковь в общественной и культурной жизни страны; 7) рассмотрение пробле мы сопротивления в Русском Православии и его воздействия на курс властей. Существенным специальным вопросом исследования является вы явление определяющих факторов религиозной политики. Некоторые из них уже изучались ранее - идеологический, внешнеполитический и др., но в основном частично. Важно проследить взаимное влияние меж дународных акций и внутриполитического положения Русской Церкви. Ряд факторов указывается и изучается впервые, например, экономиче ский. Т ак, в конце 1950-х гг. Н. С. Хрущев активно искал источники пополнения государственного бюджета - за счет вооруженных сил, колхозов и т. п. Одним из таких источников было ограбление Цер кви. Новая волна наступления на религиозные организации в 1958 г., по-существу, началась с многократного увеличения налогов, изъятия части их имущества. До сих пор в существующей историографии недостаточно раз работана такая важная проблема, как периодизация государствен 7 ной религиозной политики в СССР. И для зарубежных, и для со временных российских историков в основном характерно выделение неоправданно продолжительных по времени ее этапов. Так, напри мер, прот. И. Мейендорф и В. Мазар писали о 1917-1943 гг. как эпохе преследования верующих Г. Ш триккер в своей монографии изучал три этапа: 1917-1941, 1941-1953, 1953-1988 гг. 2 Российский исследователь М. И. Одинцов выделял лишь два периода: 1917 - начало 1940-х гг. и 1932-1985 гг.3 Наиболее плодовитые историки 1990-х гг. - В. А. Алексеев и Д. В. Поспеловский этот вопрос вообще специально не рассматривали. Некоторые современные отечественные исследователи все-таки разрабатывали более дробную периодизацию, но доводили ее только до конца Великой Отечественной войны. В частности, монография М. Ю. Крапивина делится на три части: 1) Церковь и большевистская революция (1917-1920 гг.). 2) Религиозный НЭП (1921-1927 гг.). 3) Воинствующее безбожие и большевистский антирелигиозный террор (1928-1941 гг.)4. А А. Н. Кашеваров подроб но изучает следующие, выделенные им в качестве ключевых, этапы: 1917-1920, 1929-1932, 1941-1945 гг.5 И с подобной периодизацией мож но согласиться далеко не во всем. Так, английский ученый У. Флетчер (один из очень немногих) справедливо писал о том, что уже в 1939 г. начался отказ от резко антицерковной политики предшествовавшего десятилетия6. По-своему решается эта проблема в исторических тру дах священнослужителей Московской Патриархии. Порой гранью, от деляющей окончание одного этапа и начало другого, служит смерть Патриарха, проведение Поместного Собора и другие, не имеющие пер востепенной важности обстоятельства7. Автор предложил свою периодизацию, хотя и она отчасти условна. Необходимо отметить, что курс правительства в определенной степени менялся и внутри выделенных временных промежутков. В целом совет скую государственную политику по отношению к религиозным органи зациям можно разделить на десять основных этапов: 1917-1920, 19211 М еуепАогВ I. Ь т п § ТгасШюп. Сге81ууоо
Хрущевские гонения на Церковь - одна из мрачных страниц в нашей истории. Уничтожение храмов, которые устояли в 1920-1930-е годы, атеистическая истерия в СМИ, ретивые комсомольцы у церковных оград, берущие «на заметку» всех пришедших на службу… И хотя 14 октября 1964 года, в праздник , Хрущев был отстранен от власти, преследования Церкви и верующих продолжались еще долгие годы.
О том, почему Н.С. Хрущев ополчился на Церковь, как изменилась церковная жизнь в результате проведенных реформ, подчинилось ли общество приказу стать всем поголовно безбожниками и был ли, наконец, атеистом сам Хрущев, - мы беседуем с профессором, доктором исторических наук Ольгой Юрьевной Васильевой .
Ольга Юрьевна, тема гонений на Церковь в период хрущевской «оттепели» достаточно хорошо изучена, мы знаем их причины и последствия. И всё же хотелось еще раз остановиться на них: почему Хрущев начал гонения? Почему так резко изменил политику по отношению к Церкви?
Действительно, сейчас, слава Богу, благодаря тому, что были и продолжаются исследования этой темы, о написано довольно много. А говоря о причинах, нельзя забывать, что Хрущев, борясь с «пережитками сталинизма», боролся и со взвешенными государственно-церковными отношениями. В этом было много личного: боязнь и ненависть. И второе: эти его волюнтаристские идеи были им очень прочувствованы, он искренне верил в то, что к 1980 году он построит предкоммунистическое общество, где не будет места религии.
Борьба с Церковью идет в русле борьбы Хрущева с «культом личности Сталина», с тем, что делал и какую политику проводил Сталин. Сталин в военные и послевоенные годы, можно сказать, реабилитировал Церковь. 1943-1953 годы - это золотое десятилетие отношений Церкви и государства, как бы парадоксально это ни звучало. Никогда ни до, ни после в ХХ веке таких отношений - взвешенных, понятных обеим сторонам - не было. Государству понятно было участие Церкви в войне, в послевоенной жизни; понятно было, как она воспринимается общественным сознанием. Между прочим, есть огромное количество интересных документов, свидетельствующих, что тогдашние спецслужбы по прямому указанию Сталина следили, как реагирует народ на Архиерейский Собор 1943 года, на избрание Сергия Патриархом, на Поместный Собор 1945 года. Если бы Сталину это было не интересно, не важно с точки зрения политики внутренней и внешней, вряд ли бы эти сведения собирались.
Ровные и взвешенные отношения Церкви и государства Хрущев воспринимал как «пережиток сталинизма», который надо преодолеть
Сложившееся к тому времени положение Церкви в государстве, ровное и взвешенное отношение к ней воспринималось тоже как «пережиток сталинизма», который надо преодолеть. Идея была в общем-то политически «правильной», Хрущев как политик нащупал верный ход, хотя я не думаю, что сам, - возможно, кто-то ему подсказал. А кадровые перестановки позволили опереться на пришедших во власть новых людей - бывших комсомольских вожаков, которые, конечно же, хотели оттеснить «старую гвардию».
Уже в 1954 году ЦК КПСС принимается постановление об усилении атеистической пропаганды. Между прочим, В.М. Молотов тогда говорил: «Никита, не делай таких резких шагов, это ошибка, она поссорит нас с духовенством». На что Хрущев ответил в свойственной ему лаконичной манере: «Будут ошибки - исправим». Но он не стал нападать на Церковь, пока не сосредоточил власть в своих руках. Только став первым и в партии, и в Совмине, он стал задумываться непосредственно о том, что делать с Церковью, как убрать ее влияние на общество и - а это было главным - как заставить забыть ту историческую роль, которую она сыграла в военные и послевоенные годы. Один из способов сделать это - ослабить Церковь экономически. А представления о доходах Церкви были преувеличенными и совершенно не соответствовали тому, что было в действительности. Когда Хрущев думал о том, сколько в Почаевскую Лавру приходит пожертвований - рублей, «трешек» и «пятерок», ему казалось, вероятно, что сумма получается просто грандиозная. Не случайно первые удары придутся по свечным заводам и монастырским хозяйствам, а потом уже будут приниматься правовые меры против Церкви, которыми будут пытаться выдавить Церковь из общественного сознания и общественного поля.
А делалось это красиво. Я еще раз повторю, что не верю, будто всё это было личными инициативами Хрущева, - кто-то подсказывал. Кстати, Никита Сергеевич в своих воспоминаниях, которые издал его сын, якобы на основании вывезенных за рубеж кассет, говорил, что ничего против Церкви он не имел. Правда, этим воспоминаниям верится с трудом. Но всё это домыслы, это не важно - важно другое, важны факты. А факты такие.
Был использован прием, к которому большевики прибегали всегда, а именно: протест из рядов партии, “глас народа”
В 1959 году был использован прием, к которому большевики прибегали всегда, а именно: протест из рядов партии, «глас народа», так сказать.
5 марта 1959 года тогдашний секретарь ЦК партии Молдавии Д. Ткач пишет письмо в ЦК. Конечно же, это письмо было инспирировано, это был очень продуманный ход, потому что надо было как-то подготовить страну к изменениям. Ведь Хрущев не мог взять и сказать: «Сегодня было так, а завтра будет уже по-другому». Хотя бы потому, что он лидер огромной державы и ему был не безразличен его политический имидж. А о нем он очень заботился - это отмечают все, кто его знал.
Итак, пишется письмо, в котором говорится, что в отношениях с Церковью государству необходимо вернуться к правовым нормам довоенного времени, которые теперь де-факто нарушаются.
Напомню, что в августе 1945 года и в январе 1946-го были приняты постановления Совнаркома и Совмина о церковных организациях, которые предоставляли им ограниченное право юридического лица. Это, конечно, было сталинским деянием. И это меняло положение Церкви, которая по декрету 1918 года и постановлению 1929-го была лишена права юридического лица. Теперь же Церкви разрешалось приобретение транспортных средств, хотя и ограниченное; разрешались покупка в собственность домов, новое строительство, а Совнаркомы республик обязывались оказывать материально-техническую помощь Церкви, выделять строительные материалы для церковных нужд.
И вот Д. Ткач жалуется на то, что Совет по делам Русской Православной Церкви рекомендовал не препятствовать некоей свободе монастырской деятельности, но, по мнению ЦК компартии Молдавии, выполнение этих рекомендаций приведет к тому, что духовенство усилит свое влияние на народ. То, что предлагает Ткач, особенно важно. Потому что предложение он излагает такое: ЦК компартии Молдавии просит ЦК КПСС отменить постановления 1945-1946 годов, а также все распоряжения председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова 1958-1959 года, которые также направлены на повышение авторитета и укрепление Церкви. То есть лишить Церковь права юридического лица.
Видите, как интересно всё складывалось: с места был сигнал о нарушении законности, и теперь важно двигаться по этому пути.
- К каким последствиям привело это выступление тов. Ткача?
Были приняты два документа, которые я считаю чрезвычайно важными. 13 января 1960 года выходит постановление ЦК «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах», где очень четко говорится, что Церковь нарушила ленинский декрет 1918 года и постановление 1929 года. И что очень важно: здесь впервые звучит более глубокая мысль (думаю, что советники, люди неглупые, хорошо знали, на что сделать акцент): в этом постановлении указывалось, что Положение об управлении Русской Православной Церковью 1945 года содержит вопиющее нарушение, а именно: пункт, согласно которому настоятель управляет приходом, и прежде всего финансово. И вот это вопиющее нарушение нужно исправить.
А ровно через год выходит постановление «Об усилении контроля за деятельностью Церкви». И в совокупности эти два документа и легли в основание той самой , о которой столько написано.
Была четко указана дата: к 1970 году покончить со всеми нарушениями. Сформулированы положения, которые, безусловно, были направлены на подрыв именно внутрицерковной жизни: была проведена коренная перестройка церковного управления.
- Какие изменения вносила эта реформа?
Священнослужители были приравнены к некооперированным кустарям артии, “глас народа”
Во-первых, настоятели храмов устранялись от финансово-хозяйственной и административной деятельности приходов; во-вторых, устанавливалось управление приходом выборными органами - знаменитыми исполкомовскими «тройками». Пункт третий: перекрытие всех каналов благотворительной деятельности Церкви. Пункт четвертый: ликвидация льгот священнослужителям при взимании с них подоходного налога: теперь они снова будут облагаться налогом как некооперированные кустари.
Этот пункт содержал еще одну очень важную деталь, которая касается и живущих сегодня людей - пожилых церковных людей, а в то время молодых, которые помогали в храмах. Этих людей - свечниц, уборщиц, сторожей, алтарников - снимали с государственного социального обслуживания, они фактически оказывались вне правовой зоны. У них отбирались трудовые книжки, следовательно, они как бы и не работали. А, как известно, тунеядство в СССР каралось не только выселением «в специально отведенные местности» - то есть административно, но и как уголовное преступление.
Следующее - ограждение детей от влияния религии. Тут перекосы были такие, что, к примеру, Куйбышевский обком вынужден был принимать специальные документы, сдерживающие ретивых исполнителей, потому что лишались родительских прав отцы и матери огромного числа протестантских и православных семей.
Понятно, что это всё ступени к действию, дорожная карта, как сейчас говорят, которая должна была привести к главной цели - изменению сознания народа. Но менять всегда трудно. И как показывает история, все подобные попытки, как правило, малоуспешны.
Чтобы стимулировать этот процесс изменения сознания народа, был создан Институт научного атеизма.
- Чем занималось это учреждение?
Хочу сразу высказаться в защиту многих деяний Института атеизма: большая часть выпускаемых институтом материалов была в формате «ДСП» - то есть с грифом «Для служебного пользования», даже дайджесты, поэтому вряд ли широкие массы населения могли с ними познакомиться. Институт проводил очень важные исследования (их результаты сохранились), особенно по социологии религии, психологии религии; было проделано немалое количество полевых работ. Многие материалы сейчас «рассекречены» и изданы, так что с работой института можно тем, кто заинтересуется, познакомиться. Кроме того, институт издавал «Библиотеку русской религиозной и философской мысли». Плюс журнал «Наука и религия», который стал выходить тогда и выходит по сегодняшний день.
Но у нас ведь народ какой? Рьяный. Перегибы на местах были. И надо отдать должное тому же журналу «Наука и религия», который писал об этих перегибах.
- Тогда же ведь была проведена и перепись церквей и приходов. Каковы были ее результаты?
В 1960 году было 13 008 православных храмов, а к 1970 году осталось только 7338
Да, была дана команда посмотреть, сколько храмов и приходов зарегистрировано. Оказалось, что незарегистрированных очень много. Их закрывали. И если посмотреть статистику, сравнить, сколько православных храмов было в 1960 году и сколько осталось к 1970 году, картина предстанет просто фантастическая. В 1960 году - 13 008 православных храмов, а к 1970 году - только 7338! Причем, уверена, многие храмы можно было спасти. Но они не были зарегистрированы. Кстати, некоторые храмы в глубинке не были зарегистрированы даже к 1991 году.
Нужно было, конечно, закрыть и монастыри. Хрущев ведь прекрасно понимал, что монастыри - это светоч миру. Поэтому борьба с монастырями была страшной. 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская Лавра, были закрыты. Сокращалось число семинарий: их было сначала 8, осталось 3. При этом шло и неуклонное сокращение качества и количества обучающихся в них - для того, чтобы не было ротации кадров, чтобы не было кем заменить стареющих и умирающих священников. А ведь проблема с кадрами в Церкви в то время и так стояла очень остро.
Но самое страшное было другое: коренную перестройку Церкви было решено делать руками Церкви. Через Синод и Архиерейский Собор 1961 года, на котором продавливалось решение отменить положение о настоятеле как руководителе прихода. И эту тему Церковь смогла только на Поместном Соборе 1988 года раз и навсегда закрыть.
Я думаю, что немалую роль в этом процессе сыграл и Суслов - уже при Леониде Ильиче Брежневе. Ведь при Брежневе по 50 храмов снимали с регистрации в год в течение всего времени, что он был у власти. Всё еще долгие годы шло по накатанной дорожке.
- Какие изменения в общественном сознании происходили в это время?
Изменить общественное сознание было не так легко. Это на правовой основе легко было нанести сокрушительный удар по Церкви.
Да, общество стояло, конечно, на распутье. Ведь это шло катком и валом: комсомольские свадьбы, общественные порицания, если не прямые преследования за крестины, отпевания… Каждую среду подавались сведения исполкомам, сколько крестилось, сколько венчалось, сколько отпевали, какое количество коммунистов присутствовало в храме… В печати просто истерия шла какая-то.
- Наверное, какие-то штампы, стереотипы о Церкви, сформированные в то время, живы до сих пор?
Да это мы сейчас говорим именно теми штампами, которыми пытались говорить тогдашние пропагандисты. Не надо делать людей проще и глупее, чем они есть на самом деле.
На местах, конечно, как правило, брали под козырек и были чересчур угодливы. Доходило до того, что, когда в одной из наших южных областей погиб сын у священника, ему сельский совет запретил отпевать его и даже отслужить литию. Конечно же, батюшка нарушил запрет. А верующие этого села написали письмо в журнал «Наука и религия». И эта ситуация обсуждалась, имела резонанс.
Да, был и вопрос Хрущева Гагарину, видел ли тот Бога, когда летал; было и «Я вам покажу последнего попа»… Но! Сам Хрущев был очень лукавым человеком, потому что когда гуманист Джорджо ла Пира, мэр Флоренции, встречался с Хрущевым, тот ему сказал, что с юности молился Божией Матери.
- Как Церковь защищалась от в этот период?
Начну с конкретных фактов, с Конференции советской общественности за разоружение, проходившей в Москве 16 февраля 1960 года. Выступает патриарх Алексий I. Его слова услышал весь мир: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и, тем не менее, она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против нее выпады предвидел Сам Иисус Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адова не одолеют Церкви Его». Это он сказал с высокой трибуны. Это услышали все.
Вспомним и выступления митрополита Николая (Ярушевича), его интервью ВВС. Вспомним Собор 1961 года. Все сидят в молчании, и патриарх встает и говорит: «Собор понимает тяжесть принятого решения», - и заканчивает такими словами: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых». На мой взгляд, это путеводная нить служения священства в любых условиях.
Напомню о выступлениях отца Глеба Якунина, Солженицына, публикациях в «Новом мире» Твардовского, других шестидесятников. Многие из них прошли лагеря, и там, в лагерях воцерковились. Они понимали, что происходит.
И народ не молчал. Вспомните события в Новочеркасске. Известно, что, кроме Новочеркасска, таких городов было более 20.
- Напомните, пожалуйста, что там произошло.
Расстрел рабочих, вышедших на демонстрацию. Они были против экономической политики, проводимой государством, которое подняло цены на продовольствие, и против отсутствия его.
Так что сопротивление власти было.
- Ольга Юрьевна, а как сам Хрущев относился к истории России, к русскому народу? Понимал ли он, что составляет суть нашей цивилизации? И что вообще это был за человек?
Хрущев был политик, большой политик, как ни крути. У него, наверное, было внутреннее политическое чутье. Для меня, как историка, он фигура политическая и масштабная.
К сожалению, очень мало о нем воспоминаний. Есть наговоренные им на пленку мемуары, сохраненные и вывезенные сыном за рубеж (я уже упоминала их), но насколько можно верить тому, что он там говорит, - это вопрос.
Хрущев, конечно же, любил свою страну. И ему было не безразлично, что о ней будут говорить в мире. Он хотел, чтобы наша страна была не хуже, чем другие. «Догнать и перегнать» - это было его искренним желанием.
Что касается религии, то единственное свидетельство того, что и Хрущев молился, - письмо Джорджо ла Пира. Можно ли на основании этого документа делать какие-то выводы? Затрудняюсь сказать. Мы можем только догадываться.
Но Хрущев запустил процесс, который и после его отстранения от власти продолжался, потому что эта политика была рассчитана на 20 лет.
Политика и дипломатия - дело тонкое. Ведь когда Хрущев произносил эту речь, он выступал не как частное лицо, а как государственный деятель мирового масштаба, как лидер огромной страны. Я не думаю, что эти слова, сказанные с высокой трибуны ООН, можно использовать как аргумент, рассуждая о том, был ли Хрущев безбожником в душе или верующим. Да, есть письмо Джорджо ла Пира. Лгал ли Хрущев ему? Скорее всего, вряд ли. Но оно тоже ничего не доказывает.
Я никоим образом не хочу ни очернять, ни обелять Хрущева. Мы просто не имеем возможности ни опровергнуть, ни подтвердить его слова. То, что он страну свою любил, - это правда. То, что он считал, что страна у него великая - и я тоже так считаю, - это правда. Он любил науку, благоговел перед ней. Он любил и власть.
Единственное указание на его веру, которое мне встретилось за долгие годы исследований, - это письмо мера Флоренции Джорджо ла Пира. Я сейчас дословно процитирую его - это интересно. Оно такое трогательное. Кстати, ла Пира писал много раз Хрущеву, это одно из писем. От 14 марта 1960 года: «Уважаемый господин Хрущев! От всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления. Вы знаете, и я уже писал Вам об этом несколько раз, что я всегда молился Мадонне, нежной Матери Христа, к Которой Вы с юношеского возраста относились с такой любовью и такой верой, чтобы Вы могли стать подлинным создателем “всеобщего мира” в мире».
Вот вам загадка: что же именно Хрущев говорил, и почему ла Пира вспоминает этот разговор?
И последний вопрос, более общего характера, но вытекающий из всей нашей беседы. На ваш взгляд, насколько сильно личность правителя определяет ход истории страны и народа? И не должен ли правитель осознавать свою ответственность перед народом?
То есть это вопрос о роли личности в истории. Конечно, роль личности в истории - об этом говорят все теории - безусловно, очень велика.
Теперь по поводу второго вопроса: о мере ответственности личности пред народом. Она, конечно же, огромна. Неслучайно наши императоры, венчаясь на царство, молились в алтаре Успенского собора о вверяемом им народе. И у светского лидера мера ответственности такая же великая.
Но и роль народа в этой «диалектике» никто не отменял, и такой народ, как наш, заслуживает ответственных правителей. Мы любим сильные личности - сильные во всех отношениях. Но ни одна историческая, масштабная личность не осталась в истории, если она не опиралась на основы социальной справедливости, на мировоззренческие основы, которые разделяет общество, которые являются пульсом его жизни. Правитель, опирающийся в своей деятельности, прежде всего, на нравственные основы, духовные основы, получает поддержку народа.
К чему снятся цветы по соннику - "Сонник Ванги"
Необычная Масленица: Цветные блины и торт из блинов с зеленым чаем
После маммопластики — что нельзя когда увеличила грудь Больно ли удалять дренаж после маммопластики
Нафтизин: инструкция по применению Можно ли нафтизин ребенку
Краткий пересказ романа Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста Краткая информация приключения оливера твиста