Лингвистические взгляды Штейнталя и Потебни. Психологическое направление в языкознании середины XIX столетия. Психологическое направление в языкознании. Философско-лингвистические взгляды А.А. Потебни

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ (лингвистический психологизм) в языкознании - совокупность течений, школ и отдельных концепций, рассматривающих язык как феномен психологического состояния и деятельности человека или народа. В разные периоды истории лингвистики представители П. н. по-разному трактовали исходные понятия, предмет и задачи исследования. Существенно изменялась система взглядов на психологич. природу языка. Поэтому можно говорить о ряде психологич. направлений, школ н концепций, объединенных характерными чертами: 1) общей оппозицией логическим (см. Логическое направление) и формальным школам в яз-энании; 2) ориентацией на психологию как методологич. базу; 3) стремлением исследовать язык в его реальном функционировании и употреблении.
П. н. возникло в недрах сравнит.-ист. яз-знания в 50-х гг. 19 в. под влиянием философии языка В. фон Гумбольдта (см. Гумболъдтианство) как реакция на господствовавшие логич. воззрения на сущность языка. Основатель П. н. - X. Штейнталь. В России его крупнейшим представителем был А. А. Потебня (см. Харьковская лингвистическая школа). Уже в первый период своего развития П. и. отмежевалось от предшествовавшей логич. школы: категории грамматики и логики столь же слабо соотнесены друг с другом, как понятия круга и красного; логика общечеловечна и не может вскрыть специфики языка данного народа (Штейнталь); логика - наука гипотетическая, тогда как яз-знание - генетическая, т. е. исследующая «процесс оказывания», к-рым логика не интересуется; «логика настолько формальная наука, что сравнительно с ней формальность языкознания вещественна» (Потебня). Логике как методологич. основе предшествующего яз-знания противопоставлялась психология. Следуя Гумбольдту, Штейнталь видел в языке выражение <духа народа» - нар. психологии, тем самым подчеркивалась социальная природа языка. Однако созданная к тому времени психологич. наука (И. Ф.Гербарт) была индивидуалистической. С целью создать социальную психологию («этнопсихологию») Штейнталь и М. Лацарус основали «Журнал этнической психологии и языкознания» (1860). Однако они руководствовались идеалне-тич. и наивными представлениями об «этнопсихологии» как проявлении «симпатии» между людьми. В нач. 20 в. В. Вундтом была предпринята еще одна попытка создать науку о психологии народа как методологич. основе яз-знания (этнопсихологию), но она как иаука не состоялась. Вместе с тем стремление опереться на социальную психологию способствовало широкому взгляду на язык, пробуждению интереса к фольклору, мифологии, обычаям народа, выраженным в пословицах, поговорках, загадках и др. речевых формах, воплощающих пар. мудрость.
Оставаясь верным осн. постулату Гумбольдта, П. н. рассматривало язык как явление историческое и динамическое, вечно развивающееся, что согласуется с назначением сравнит.-ист. метода. Стремясь перенести психологич. понятия и термины ассоциативной психологии на язык, представители П. н. проявили внимание к речевым актам живого языка, к внутр. стороне языка, к значению слова и предложения. Наблюдения над живой речью, по их мнению, позволяют понять сущность н происхождение языка, ибо в речевых процессах мы обнаруживаем «постоянное повторение первого акта создания языка» (Потебия). Подходя к языку со стороны психологии говорящих, П. н. подчеркивало теснейшую связь языка и мышления. Штейнталь утверждал, что язык есть мышление. Но в отличие от предметного мышления, оперирующего представлениями, языковое мышление опирается на внутр. форму языка, т. е. на представления представлений (Штейнталь) или знак - отношение значения слова к значению предшествующего слова (Потебня).
Придавая понятию «внутр. форма» большое значение, представители П. н. применяли его к истории языка. Штейнталь полагал, что в доист. период языки обладали богатейшей внутр. формой, а в ист. период они ее постепенно утрачивают. Для представителей П. н. внутр. форма есть следствие процессов образования слова. Процессам образования языковых единиц они уделяли большое внимание. Пытаясь психологически объяснить эти процессы, они говорили о таких законах психологии, как ассимиляция, ассоциация, апперцепция и др. Отсюда их интерес к синтаксису, его ведущее положение в ис-следоват. практике. Так, формирование частей речи рассматривалось на основе выделения членов предложения. В отличие от сторонников логической школы, к-рые видели в предложении результат объединения двух (или неск.) понятий, основатели П. н., напротив, усматривали в нем выражение расчленения общего представления на его составные части (Вундт) с последующим их синтезом (Потебня). Следует подчеркнуть, что в П. н. впервые было обращено внимание на важность мысли Гумбольдта о необходимости привлечения связного текста в лингвистич. исследованиях.
По ряду существенных вопросов рус. школа П. н. расходилась с немецкой. Так, Потебня подчеркивал специфич. качества грамматики, ее формальные свойства. Штейнталь и Вундт большее внимание обращали на психологич. сторону, стремясь обнаружить, скорее, язык в психологии, чем психологию в языке. Основатели П. н. преувеличивали роль психологич. фактороа в развитии языка, нередко отождествляли психологич. и грамматич. категории.
Осознание слабых сторон П.н. этого периода привело в 70-е гг. 19 в. к формированию младограмматизма, разделявшего идеи о психологич. природе языка, исследовавшего живые языки, но отвергавшего этнопсихологию как науч. фикцию, считая единств, реальностью, данной лингвисту, индивидуальный язык. Поэтому младограмматики (лейпцигская школа) призывали изучать ие абстрактный язык, а говорящего челове-к а. Единств, методологич. основой яз-зиания признавалась индивидуальная психология, но сущность языка младограмматики не растворяли в психологии, видя его физич. или физиологич. сторону, на к-рую они опирались в своем учении о фоиетич. законах. Идеи психологизма частично разделялись представителями казанской лингвистической школы, но их не удовлетворяла односторонняя ориентация на индивидуальную психологию. Они по-разному стремились подчеркнуть социальную сущность психологии говорящих.
В 1-й пол. 20 в. на смену лингвистич. психологизму приходят социологич. и формальные направления, в первую очередь структурная лингвистика, сосредоточившая внимание на статич. аспектах и синхронном срезе языка. Однако традиции психологич. подхода к языку не были утрачены: под влиянием новых идей как в психологии и философии, так и в яз-знании в разных странах возникают отд. концепции, ориентированные на психологич. принципы анализа языка. Так, в нач. 20 в. А. Марти создал основанную на психологич. началах теорию универсальной грамматики. Возможность создания такой грамматики он видел в том, что все языки выражают одно и то же психологич. содержание и построены на единых основаниях, т. к. все люди, независимо от языка, на к-ром они говорят, обладают общей психофи-зич. организацией. По мнению Марти, осн. задача лингвистики заключается в точном анализе и описании психич. функций и их содержания, получающих выражение в универсальных языковых средствах. Предложенное Марти разграничение автосемантии (самодостаточности компонентов языка) и синсемантии (семантической их недостаточности) с последующей детализацией и привязкой к частям речи и др. единицам не утратило своего значения до сих пор.
В 30-40-х гг. 20 в. появилась эгоцент-рич. концепция поля К, Л. Бюлера. Выступая против «аношенного реквизита» традиционной формальной грамматики, Бюлер предлагает обратиться к нек-рым понятиям совр. ему психологии - понятию поля и ситуации. Он обнаруживает в языке нек-рые <поля» (напр., указательное поле личных местоимений, местоименных наречий и др.), к-рые ставятся говорящим в соответствие коммуникативной ситуации.
В 40-х гг. 20 в. разрабатывалась теория психологии языка (Ф. Кайнц, Э. Рихтер и др.), направленная в основном на описание психологич. условий употребления языковых средств. Психологич. ориентации на язык в значит, степени придерживался Л. В. Щерба, особенно в первый период своей деятельности; его труды и предложенные им экспериментальные методы объективно способствовали эффективности исследования не только системы языка, но и речевой деятельности.
Качественно новым этапом развития П. н. в широком смысле становится возникшая в нач. 50-х гг. 20 в. психолингвистика. Унаследовав наиболее сильные стороны П. н. (рассмотрение языка в неразрывной связи с говорящим человеком, учет социальных факторов в формировании и функционировании языка, подчеркивание динамич. природы языка), психолингвистика выдвинула качественно новые идеи - более широкий предмет исследования, более глубокое понимание социальной природы языка, разработка экспериментальной методики н др.
Развиваясь под воздействием психологии, лингвистич. психологизм оказывал и оказывает влияние на неогумбольдти-анство, этнолингвистику, совр. социолингвистику, социопсихолингвистику, отчасти на совр. порождающую (генеративную) грамматику, где вопросы порождения нередко решаются с учетом психологин (ср., напр., работы У. Чейфа).

Еще одно важное направление в области изучения языка появляется в ХIХ веке – психологическое. Наиболее известные его представители – немецкие ученые Г. Штейнталь (1823-1899), В.М. Вунд (1832-1920) и русский ученый А.А. Потебня (1835-1891). Концепция Г. Штейнталя базируется на ассоциативной психологии, на основании которой он пытается объяснить и происхождение языка, и законы его развития. Безусловным достоинством этой концепции является обращение к индивидуальной психологии, индивидуальному акту речи, к попыткам установить связи между типом языка, типом мышления и типом духовной культуры народа. Касаясь вопросов философии языка, Александр Афанасьевич Потебня уделял много внимания положению о языке как о деятельности, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка. С этим связывался его интерес к проблеме речи и ее роли в жизни языка, а также к проблемам художественного творчества в его отношении к языку. Одним из первых он указал на необходимость изучать явления языка в их взаимосвязи, способствуя формированию понятия языковой системы. В своем главном грамматическом труде «Из записок по русской грамматике» ученый следующим образом представлял себе структуру языкознания: фонетика и учение о значении, учение о значении, в свою очередь распадается на учение о значении в тесном смысле, то есть семантику, и на учение о грамматических формах. В учение о значении в тесном смысле включались лексикология и словообразование, а в учение о грамматических формах – морфология и синтаксис. Каждую лингвистическую дисциплину А.А. Потебня предлагал рассматривать с синхронической и с диахронической точек зрения. В центре его внимания находились вопросы, связанные с происхождением словообразовательных и фразообразовательных единиц. В своей теории происхождения частей речи А.А. Потебня подразделял все первообразные корнесловы на две группы: качественные и указательные. На основе указательных сформировались не только местоимения, но также и флексии, благодаря которым корнесловы стали различаться и возникли части речи. Осмысление процессов, связанных с происхождением частей речи, проводилось А.А. Потебней и в синтаксическом плане. Первобытные причастия выполняли функции простых предложений, совмещая в себе функции подлежащего и сказуемого. Появление первых существительных и первых глаголов позволило создавать двусоставные предложения. Опираясь на факты истории славянских языков, ученый пришел к выводу о том, что на первых порах в древних языках господствовала тенденция именного предложения, которое в дальнейшем отступает на второй план, более частотным становится глагольное предложение.

«В учении Потебни было развито другое известное положение В. Гумбольдта – «всякое понимание есть непонимание, всякое согласие в мыслях – вместе несогласие». Это положение тесно связно с теорией индивидуальной психологии, утверждавшей субъективность содержания и различие мыслей говорящего и слушающего. На восприятие одного и того же предмета говорящим и слушающим влияют самые различные внешние условия; это приводит к тому, что у собеседников образ предмета вызывает различные ассоциации. Речь здесь идет не о «непонимании» в собственном смысле слова. Потебня, восприняв идею Гумбольдта, разумел под «непониманием» не только обязательное отклонение от мысли, идущей от сообщающего, а «понимание по-своему» как творческую работу слушающего, как то новое, что он творчески привносит. Возбуждение извне – лишь повод для появления нового. Потебня особо подчеркивает это: «Люди… понимают друг друга не таким образом, что действительно передают один другому знаки предметов… и не тем, что взаимно заставляют себя производить одно и то же понятие, а тем, что затрагивают друг в друге то же звено в цепи чувственных представлений и понятий… вследствие чего в каждом восстают соответствующие, но не те же понятия» (Потебня, Мысль и язык, с. 36). Например, вещь, обозначаемая словом стол , заключает в себе несколько признаков. Эти признаки являются совокупностью тех впечатлений, которые человек получал от столов, виденных ранее. Следовательно, они зависят от его зрения и осязания, которые у каждого человека различны, а также от воспоминаний о прошлом, опять-таки индивидуально различных. Все это и вызывает известное «непонимание» при передаче мысли, ибо «говорить, значит, не передавать свою мысль другому, а только возбуждать в другом его собственные мысли» (Потебня, Из лекций по теории словесности, 130-131) (Березин Ф.М. История лингвистических учений. – М., 1984, с.71).

В интерпретации А.А. Потебни связь языка и мышления выглядит следующим образом: прежде всего, существуют объекты мышления – предметы и вещи объективной действительности. Объекты мышления включают в себя и взаимоотношения между предметами объективного мира, существующего вне субъекта, и связи, находящиеся во взаимодействии с субъектом. Все это влияет на органы чувств и является причиной возникновения процесса мышления, а также образов и понятий как результатов мышления. Развитие взаимоотношений между мышлением и языком определяется у ученого как движение от дословесного мышления образами через образное мышление, ассоциированное со словом, до мышления с помощью понятий. Огромная роль в этом процессе принадлежит слову, посредством которого совершается переход образа предмета в понятие о предмете. Способствуя переходу образа в понятие, по мере того как мысль посредством слова идеализируется и освобождается от подавляющего ее влияния непосредственных чувственных восприятий, слово постепенно лишается своей образности. Ученый исходил из того, что в слове есть «два содержания: одно, которое мы выше называли объективным, а теперь можем назвать ближайшим этимологическим значением слова, всегда заключает в себе только один признак; другое – субъективное содержание, в котором признаков может быть множество» (Мысль и язык, с. 83). Одинаковое в содержании слова есть его ближайшее значение, благодаря которому люди понимают друг друга. Дальнейшее значение носит личностный характер. В повседневном общении люди обычно имеют дело только с ближайшим значением слова. Потебня полагал, что слово приобретает смысл лишь в предложении и потому имеет только одно значение. Любое синтаксическое изменение функции слова, любое изменение контекста означает возникновение нового значения, то есть нового слова.

В лингвистической концепции А.А. Потебни немаловажное значение имеет его теория грамматической формы. Ученый исходил из того, что грамматические категории и части речи следует рассматривать как рубрики, по которым классифицируются наши представления как раздельные акты мысли, производящие такую классификацию. Грамматические формы могут выражаться не только формальными элементами, но и его синтаксическими связями. Понимание грамматической формы как синтеза семантических и синтаксических элементов выгодно отличало учение Потебни от других, современных ему лингвистических теорий. В работе «Мысль и язык» ученый подробно останавливается на семантической и синтаксической характеристике частей речи. Он считает их динамическими категориями, которые прошли в своем развитии несколько этапов. Первообразное слово не имело грамматических категорий имени и глагола, оно обозначало только один признак и было ближе всего к причастию. Затем из первобытного причастного слова выделились категории существительного и прилагательного. Глагол, по мнению ученого, изображает признак во времени его возникновения с точки зрения действующего лица. Взаимная связь имени и глагола объясняется их одновременным возникновением. При анализе членов предложения – подлежащего, сказуемого, дополнения, обстоятельства – А.А. Потебня подробно разбирает различные синтаксические отношения, четко различая частеречные функции и члены предложения. Эволюция синтаксиса исследовалась ученым с особым вниманием, так как именно здесь ученый находил устойчивую связь с развитием основным форм мышления. Основная тенденция в развитии синтаксиса, по мнению ученого, - это тенденция замещения именного предиката глагольным.

В. Вундт не считал язык непосредственным выразителем духа народа, подчеркивал его социальный характер, определял его как продукт общественной деятельности людей.

Как феномен психологического состояния и деятель­но­сти человека или народа. В разные периоды истории лингвистики представители П. н. по-разному трактовали исход­ные понятия, предмет и задачи исследования. Суще­ствен­но изменялась система взглядов на психо­ло­ги­че­скую природу языка. Поэтому можно говорить о ряде психологических направлений, школ и концеп­ций, объеди­нён­ных характер­ны­ми чертами: 1) общей оппозицией логическим (см. Логическое направ­ле­ние) и формаль­ным школам в языко­зна­нии; 2) ориентацией на психологию как методо­ло­ги­че­скую базу; 3) стремлением исследовать язык в его реальном функционировании и употреблении.

П. н. возникло в недрах сравнительно-исторического языкознания в 50‑х гг. 19 в. под влиянием философии языка В. фон Гумбольдта (см. Гумбольдтианство) как реакция на господ­ство­вав­шие логи­че­ские воззрения на сущность языка. Основатель П. н. - Х. Штейнталь. В России его крупней­шим предста­ви­те­лем был А. А. Потебня (см. Харьковская лингви­сти­че­ская школа). Уже в первый период своего развития П. н. отмежевалось от предшествовавшей логической школы: категории грамматики и логики столь же слабо соотнесены друг с другом, как понятия круга и красного; логика общечеловечна и не может вскрыть специфики языка данного народа (Штейнталь); логика - наука гипотетическая, тогда как языко­зна­ние - генетическая, т. е. исследующая «процесс сказывания», которым логика не интересуется; «логика настолько формальная наука, что сравни­тель­но с ней формальность языко­зна­ния вещественна» (Потебня). Логике как методологической основе предшествующего языко­зна­ния противо­по­став­ля­лась психология. Следуя Гумбольдту, Штейнталь видел в языке выражение «духа наро­да» - народной психологии, тем самым подчёр­ки­ва­лась социальная природа языка. Однако создан­ная к тому времени психологическая наука (И. Ф. Гербарт) была индивидуалистической. С целью создать социальную психологию («этнопсихологию») Штейнталь и М. Лацарус основали «Журнал этнической психологии и языко­зна­ния» (1860). Однако они руковод­ство­ва­лись идеали­сти­че­ски­ми и наивными представ­ле­ни­я­ми об «этнопсихологии» как проявлении «симпатии» между людьми. В начале 20 в. В. Вундтом была предпринята ещё одна попытка создать науку о психологии народа как методологической основе языко­зна­ния (этнопсихологию), но она как наука не состоялась. Вместе с тем стремление опереться на социальную психологию способствовало широкому взгляду на язык, пробуж­де­нию интереса к фольклору, мифологии, обычаям народа, выраженным в пословицах , поговор­ках , загадках и других речевых формах, воплощающих народную мудрость.

Оставаясь верным основному постулату Гумбольдта, П. н. рассматривало язык как явление истори­че­ское и динамическое, вечно развивающееся, что согласуется с назначением сравнительно-истори­че­ско­го метода . Стремясь перенести психологические понятия и термины ассоциативной психологии на язык, представители П. н. проявили внимание к речевым актам живого языка, к внутренней стороне языка, к значению слова и предложения . Наблюдения над живой речью, по их мнению, позволяют понять сущность и происхождение языка, ибо в речевых процессах мы обнаруживаем «постоянное повторение первого акта созда­ния языка» (Потебня). Подходя к языку со стороны психологии говорящих, П. н. подчёркивало теснейшую связь языка и мышления. Штейнталь утверждал, что язык есть мышление. Но в отличие от предметного мышления, оперирующего представлениями, языко­вое мышление опирается на внутреннюю форму языка, т. е. на представления представлений (Штейнталь) или знак - отношение значения слова к значению предшествующего слова (Потебня).

Придавая понятию «внутренняя форма» большое значение, представители П. н. применяли его к истории языка. Штейнталь полагал, что в доисторический период языки обладали богатейшей внутрен­ней формой, а в исторический период они её постепенно утрачивают. Для представителей П. н. внутренняя форма есть следствие процессов образования слова. Процес­сам образования языко­вых единиц они уделяли большое внимание. Пытаясь психологически объяснить эти процессы, они говори­ли о таких законах психологии, как ассимиляция, ассоциация, апперцепция и др. Отсюда их интерес к синтаксису , его ведущее положение в исследовательской практике. Так, формирование частей речи рассматривалось на основе выделения членов предложения . В отличие от сторонников логической школы, которые видели в предложении результат объединения двух (или нескольких) понятий, основа­те­ли П. н., напро­тив, усматривали в нём выражение расчленения общего представ­ле­ния на его состав­ные части (Вундт) с после­ду­ю­щим их синтезом (Потебня). Следует подчеркнуть, что в П. н. впервые было обращено внимание на важность мысли Гумбольдта о необхо­ди­мо­сти привлечения связного текста в лингви­сти­че­ских иссле­до­ва­ни­ях.

По ряду существенных вопросов русская школа П. н. расходилась с немецкой. Так, Потебня подчёр­ки­вал специфические качества грамматики, её формальные свойства. Штейнталь и Вундт большее внимание обращали на психологическую сторону, стремясь обнаружить, скорее, язык в психологии, чем психологию в языке. Основатели П. н. преувеличивали роль психологических факторов в развитии языка, нередко отождествляли психологические и грамматические категории.

Осознание слабых сторон П. н. этого периода привело в 70‑е гг. 19 в. к формированию младо­грам­ма­тиз­ма , разделявшего идеи о психологической природе языка, иссле­до­вав­ше­го живые языки, но отвергав­ше­го этнопсихологию как научную фикцию, считая единственной реально­стью, данной лингвисту, индивидуальный язык. Поэтому младо­грам­ма­ти­ки (лейпцигская школа) призывали изучать не абстрактный язык, а говорящего человека . Единственной методологической основой языко­зна­ния признавалась индивидуальная психология, но сущность языка младо­грам­ма­ти­ки не растворяли в психологии, видя его физическую или физио­ло­ги­че­скую сторону, на которую они опирались в своём учении о фонетических законах . Идеи психологизма частично разделялись представителями казанской лингвистической школы , но их не удовле­тво­ря­ла односторонняя ориентация на индивидуальную психологию. Они по-разному стремились подчеркнуть социальную сущность психологии говорящих.

В 1‑й половине 20 в. на смену лингвистическому психологизму приходят социологические и формаль­ные направления, в первую очередь структурная лингвистика , сосредо­то­чив­шая внимание на статических аспектах и синхронном срезе языка. Однако традиции психо­ло­ги­че­ско­го подхода к языку не были утрачены: под влиянием новых идей как в психологии и философии, так и в языко­зна­нии в разных странах возникают отдельные концеп­ции, ориентированные на психо­ло­ги­че­ские принципы анализа языка. Так, в начале 20 в. А. Марти создал основанную на психологических началах теорию универсальной грамматики. Возможность созда­ния такой грамматики он видел в том, что все языки выражают одно и то же психологическое содержание и построены на единых основаниях, так как все люди, независимо от языка, на котором они говорят, обладают общей психофизической организацией. По мнению Марти, основная задача лингвистики заключается в точном анализе и описании психи­че­ских функций и их содержания, получающих выражение в универсальных языко­вых средствах. Предло­жен­ное Марти разграничение автосемантии (само­до­ста­точ­но­сти компонентов языка) и синсемантии (семантической их недостаточности) с последующей детализацией и привязкой к частям речи и другим единицам не утратило своего значения до сих пор.

В 30-40‑х гг. 20 в. появилась эгоцентрическая концеп­ция поля К. Л. Бюлера. Выступая против «заношен­но­го реквизита» традиционной формальной грамматики, Бюлер предлагает обратиться к некоторым понятиям современной ему психо­ло­гии - понятию поля и ситуации. Он обнаруживает в языке некоторые «поля» (например, указательное поле личных место­име­ний , местоименных наречий и др.), которые ставятся говорящим в соответствие коммуни­ка­тив­ной ситуации.

В 40‑х гг. 20 в. разрабатывалась теория психологии языка (Ф. Кайнц, Э. Рихтер и другие), направ­лен­ная в основном на описание психо­ло­ги­че­ских условий употреб­ле­ния языко­вых средств. Психо­ло­ги­че­ской ориентации на язык в значительной степени придерживался Л. В. Щерба, особенно в первый период своей деятельности; его труды и предложенные им экспериментальные методы объективно способ­ство­ва­ли эффективности исследования не только системы языка, но и речевой деятельности.

Качественно новым этапом развития П. н. в широком смысле становится возникшая в начале 50‑х гг. 20 в. психолингвистика . Унаследовав наиболее сильные стороны П. н. (рассмотрение языка в нераз­рыв­ной связи с говорящим человеком, учёт социальных факторов в формировании и функцио­ни­ро­ва­нии языка, подчёркивание динамической природы языка), психолингвистика выдвинула каче­ствен­но новые идеи - более широкий предмет иссле­до­ва­ния, более глубокое понимание социальной природы языка, разработка экспериментальной методики и др.

Развиваясь под воздействием психологии, лингвистической психологизм оказывал и оказы­ва­ет влия­ние на неогумбольдтианство , этнолингвистику , современную социо­лин­г­ви­сти­ку , социо­психо­лин­г­ви­сти­ку, отчасти на современную порождающую (генеративную) грамматику , где вопросы порождения неред­ко решаются с учётом психологии (ср., например, работы У. Чейфа).

• Потебня А. А., Мысль и язык, СПБ, 1862;
• его же , Из записок по русской грамматике, т. 1 - Введение, Воронеж, 1874;
• Булич С. К., Очерк истории языкознания в России, т. 1, СПБ, 1904;
• Шпехт Ф., «Индоевропейское» языкознание от младограмматиков до первой мировой войны, в кн.: Общее и индоевропейское языкознание. Обзор литературы, пер. с нем., М., 1956;
• Леонтьев А. А., Общелингвистические взгляды И. А. Бодуэна де Куртенэ, «Вопросы языкознания», 1959, № 6;
• его же , Психолингвистика, Л., 1967;
• Белодед А. И., Грамматическая концепция А. А. Потебни в истории отечественного языкознания, М., 1977;
• Мурзин Л. Н., Логическая и психологическая трактовка синтаксических процессов. (Русское языкознание конца XVIII - начала XX в.), Пермь. 1980;
• Steinthal H., Grammatik, Logik und Psychologie, ihre Prinzipien und ihr Verhältnis zueinander, B., 1855;
• Bühler K., Sprachtheorie, Jena, 1934;
• Marty A., Nachgelassene Schriften, I - Psyche und Sprachstruktur, Bern, ;
• Kainz F., Psychologie der Sprache, Bd 1-5, Stuttg., 1941-69;
• его же , Einführung in die Sprachpsychologie, W., 1946;
• Arens H., Sprachwissenschaft. Der Gang ihrer Entwicklung von der Antike bis zur Gegenwart, Freiburg - München, ;
• Bumann W., Die Sprachtheorie Heymann Steinthals. Dargestellt im Zusammenhang mit seiner Theorie der Geisteswissenschaft, , 1965.

Выдающийся отечественный представитель психологизма – А.А.Потебня (1835-1891) – профессор Харьковского университета, член-корреспондент АН России, лауреат многих наград за филологические труды, признанный заруб. и отечеств. авторитет. [Лингв. психологизм ощущается в трактовке Потебней сущности языка, которая видится ему в непрерывной духовной дея-ти. Язык появл. как результат духовной дея-ти человека, как воплощение духовной жизни в языке и далее существует как непрерывная дея-ть по совершенствованию форм, обновлению, развитию, как непрерывное словесное творчество. В связи с этим интерес исследователя должен быть сосредоточен не на застывших готовых языковых конструкциях, а на функционировании языка. Изолированное слово мертво, оно не обнаруживает всех своих качеств. Только в речи оно приобретает свой истинный (только один) смысл, соответствующий данному акту мысли. Т.о., каждый акт речи индивидуален и неповторим, как индивидуальна и неповторима психическая дея-ть человека. Содержание речи субъективно, понимание тоже, т.к. мысли говорящего и слушающего различны. Потебня, т.о., разделяет точку зрения Гумбольдта о том, что «всякое понимание есть непонимание». При этом Потебня развивает мысль Гумбольдта, у которого эта фраза означает отклонение от мысли говорящего. Потебня считает, что это не отклонение, а понимание по-своему, привнесение слушающим в высказываемую мысль своего опыта, восприятия мира, психологических особенностей, творчества и т.д. Услышанное для слушающего – не способ передачи мысли от 1 человека к другому, а повод для появления своих мыслей. «Говорить значит не передавать свою мысль другому, а только возбуждать в другом его собственные мысли». Психологизм ощущается в трактовке Потебни проблемы языка и мышления. В отличие от Гумбольдта, Потебня разводит эти понятия. Это разные вещи в онтологическом плане (по происхождению). Язык возникает на базе достаточно развитого мышления, явлением духовной жизни, предшествующим языку. На опред. этапе они неизбежно и объективно получают воплощение в языковой форме; возникнув, язык оказывает влияние на духовную дея-ть. Язык и мышление различны и по своему функционированию. «Область языка далеко не совпадает с областью мысли», например, в творческой дея-ти большое место занимает бессловесное общение. Вместе с тем только в слове мысль получает свое место в системе человеческих знаний. «Бессловесное» мышление базируется на мышлении, ассоциируемом со словом.] В лингвистической теории Потебни центральное место занимает учение о внутренней форме слова . По мнению Потебни, внутренняя форма слова является тем механизмом, при помощи которого происходит соединение языкового значения и языковой формы. Под внутр. формой Потебня понимает первоначальное, этимологическое значение слова, воплощение в слове нашего представления об объекте, обозначенном в этом слове. Поскольку языкоз. – непрерывная дея-ть, то на это первоначальное значение, внутреннюю форму слова, накладываются новые смыслы. Слово получает дальнейшее значение. Этимолог. значение забывается, хотя и остается в слове. На слово наслаивается кроме дальнейшего значения и субъективное впечатление. Однако, первопричиной воплощения того или иного значения в данной форме остается его этимолог. значение, т.е. внутр. форма. % в названиях ягод «черника», «голубика» явно просматривается внутр. форма «черный», «голубой», которая отражает наше представление об этих ягодах. Оно и явл. этимолог. значением этих слов, хотя сейчас мы можем и не считать цвет их главным признаком. Тем более, что он чаще всего забывается, утрачивается. % «брусника» - «красный». Внутр. форма слова явл. основой, на которой происходит соединение функции и значения в языке. Значит. место в его теории занимает учение о предложении . Эволюция предлож. также связана с эвол. психич. дея-ти. Ранний этап псих. дея-ти характеризуется конкретностью восприятия =>первичными предл. были именные конструкции (не моя печаль), глагол появ. позже. По этой же логике развивались и части речи: сначала появ. сущ., которые отражали предметное мышление, затем прил., которые отражали признаки и качество объектов, что было важно для практ. дея-ти, потом появ. глагол как отражение действий и процессов.

Предпосылки возникновения психологического направления. Гейман Штейнталь — основоположник психологического направления
В середине XIX столетия ни логическое, ни натуралистичес-кое объяснение языковых фактов, каждое в силу своей одно-сторонности, не могло удовлетворить большинство лингвистов Европы и России.
Внимание учёных начинает переключаться с проблемы инвариантности (общности) внутренней структуры человеческого языка на проблему бесконечного многообразия языков мира. Лингвистов гораздо меньше али интересовать универсальные черты"языков, зато больше внимания они стали уделять причинам изменчивости языков и анализу их вариант-ности.

Основоположником стал немецкий учёный Гейман (Хейман) Штейнталь
«Грамматика, логика и психоло-гия, их принципы и взаимоотношения» (1855), «Характеристи-ка важнейших типов строя языка» (1860), «Происхождение языка» (1880), «Введение в психологию и в языкознание» Как и Гумбольдт, Штейнталь решает в своих работах обще-теоретические проблемы языкознания: взаимоотношение язы-ка и духа народа;
ответить на вопросы о происхождении языка, о взаимоотношении языка и мышле-ния,
Штейнталь убеждён, что грамматические и логические категории не тожде-ственны
язык является совер-шенно своеобразным мышлением, и развивается он по извест-ным, присущим только этому мышлению законам. Именно благодаря Штейнталю в языкознании появляется учение об особом «языковом мышлении», о языковом сознании
при исследовании языкового сознания должно опираться на психологию, а не на логику. сформировались под воздействи-ем трудов философа-идеалиста, создателя механистической ас-социативной психологии И. Ф. Гербарта, что психическая жизнь есть механичес-кая борьба представлений, которая управляется тремя психи-ческими законами: ассимиляции (от лат. assimilatio ‘уподобле-ние, сходство’; ‘уподобление, слияние, усвоение’); апперцеп-ции (от лат. ad + perceptio восприятие’; ‘ясное и осознанное восприятие’); ассоциации (от лат. associatio ‘соединение’; ‘связь, образующаяся между двумя или более психическими образова-ниями’).языкознание относится к числу психо-логических наук
Вслед за Гербартом, Штейнталь различает индивидуальную психологию и психологию народов, или этнопсихологию. Так, по Штейнталю, общество зиждется на «симпатии», на ней же зиждется и языковое понимание: «То, что всякое пони-мание основывается на симпатии, следует также из того. Штейнталь,. Не сообщение, а самосознание яв-ляется источником языка. «Не труд, не потребность общения, а радость и боль, прекрасные и неразлучные божественные ис-кры, воспламеняют язык», — заключает Штейнталь.
Он писал, что в предметном мышлении мы оперируем не предметами, а их представ-лениями, которые базируются лишь на некоторых признаках предметов. В языковом мышлении мы оперируем представления-ми представлений предметов мышления. Эти вторичные пред-ставления и есть внутренняя форма, устанавливающая связь между первыми представлениями и членораздельными звуками.
И если первые представления субъективны, то вторые субъективны вдвойне.

Внутренняя форма языка, по словам Штейнталя, истори-чески изменчива и пережила в своём развитии три этапа:
й— древнейший, когда нет слов-названий, а есть лишь междометия (звукоподражательные слова);
йсопровождается расцветом внутренней языковой фор-мы, появлением мотивированных слов (типа снегирь, подсолнечник)",
й— исторический, когда звук и значение соединяются без посредника, так как внутренняя форма исчезает из созна-ния. Она лишь точка, в которой соприкасаются звук и значе-ние, точка без протяжённости и содержания — нулевая форма.
Учение о внутренней форме Штейнталя выглядит стройнее, чем у Гумбольдта, ибо оно отражает моменты отсутствия внут-ренней формы, её зарождения и «угасания». В целом же фило-софия языка в его трудах была подчинена индивидуальному пси-хологизму. Если Гумбольдт говорил о первичности народа перед индивидуумом в речевой деятельности, Штейнталь расценивал язык как индивидуальный продукт деятельности духа. Его тео-рии носили умозрительный характер и не согласовывались с ре-альными языковыми фактами.

Лингвистические взгляды Александра Афанасьевича Потебни

Важ-нейшие труды А.А.Потебни — «Мысль и язык» (1862) и «Из записок по русской грамматике» в четырех томах (1874—1888
В цен-тре внимания Потебни оказались семантика и синтаксис (в то время как у его предшественников-компаративистов это были фонетика и морфология).
Творящая индивидуальность и тво-рящий народ — вот две сферы, в которых Потебня изучал фор-мы словесного творчества.
Он отрицает полисемию, различает ближайшее и дальнейшее зна-чения слова, по-новому ставит вопрос о внутренней форме слова.
Язык — «энергейя», деятельность, пишет Потебня, поэто-му о слове надо судить не по словарю, а по действительной жизни его в речи.
оно имеет не более одного зна-чения, так как в речи слово соответствует одному акту мысли.
Говоря о многозначности, мы представляем слово независимо от его значенйя, говорит Потебня, т.е. под словом понимается лишь звук, причём единство звука и значения следует тогда понимать не более как единство дупла и птиц, которые в нём гнездятся. Реальна не многозначность, а «однозвучность различ-ных слов
Ближайшее значение, полагал он, народно, так как оно, во-первых, фор-мально (в том смысле, что оно включает лишь самое общее, то, что вместе с представлением позволяет говорящему и слу-шающему понимать друг друга), во-вторых, общеизвестно. Даль-нейшее значение лично, так как оно,
Потебня конкретизировал учение Гумбольдта о внутренней форме слова. Вместе с тем он отвергает учение Штейнталя о трёх периодах в развитии языка, так как образование слов не может прекратиться, а в этом процессе важнейшую роль играет внутренняя форма.
Внутренняя форма относится к значению, как знак к обо-значаемому. Когда мы говорим, что А значит или означает Б, например, когда, видя издали дым, заключаем: значит, там горит огонь, — то мы познаём Б посредством А.
Значение — это сложная совокупность познанных челове-ком признаков; внутренняя же форма — лишь один из всех признаков: «Знак в слове есть необходимая (для быстроты мысли и для расширения сознания) замена соответствующего образа либо понятия; он есть представитель того или другого в теку-щих делах мысли, а потому называется представлением». Но лингвистический термин представление Потебня не отождеств-ляет с психологическим.
Внутренняя форма всегда связана со значением предшеству-ющего слова (ср.бел — белок). Но внутренняя форма может и забываться"Внутренняя форма слова есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль. Этим только можно объяснить, почему в одном и том же языке быть может много слов для обозначения одного и того же предмета и, наоборот, одно слово совершенно согласно с требованиями языка может обозначать предметы разнородные" [Потебня 1862, с.114]. Иначе говоря, внутренняя форма - представление мысли.

Внутренняя форма не только дает "объективное" значение слова, но еще и используется для описания исторических семантических переходов: "В ряду слов того же корня, последовательно вытекающих одно из другого, всякое предшествующее быть может названо внутреннею формою последующего. Например, слово язвить, принимаемое в переносном смысле, значит собственно наносить язвы, раны..." [Потебня 1862, с.11
Слово — это единство знака (т.е. внутренней формы), зна-чения (т.е. содержания) и звуковой оболочки (т.е. внешней формы).
В соответствии с этими значениями все слова в языке де-лятся на две группы: 1) слова вещественные и лексические (су-ществительные, глаголы); 2) слова формальные и граммати-ческие (предлоги и союзы).
игнорирует социальный характер языка во-обще и слова в частности.

УЧЕНИЕ О ГРАММАТИЧЕСКОЙ ФОРМЕ СЛОВА
Он начал с отказа понимать грамматические формы как звуковое выражение грамматического значения, т.е. высту-пил против отождествления формы с аффиксами — выразителя-ми определенных грамматических значений. Потебня ставит знак равенства между грамматической формой и грамматическим зна-чением. Не признавая лексической многозначности, Потебня столь же решительно отказался от грамматической многозначности.
На-пример, он считал, что всякое новое употребление творитель-ного падежа есть новый падеж
Кроме того, он настаивал на том, что языки развиваются, а не стареют.
СИНТАКСИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
Он полагал, что одного изолированного слова в действительности не бывает, а вырванное из речи слово мертво, не функционирует, не обна-руживает ни своих лексических, ни тем более формальных свойств, потому что их не имеет. «Грамматических категорий несравнен-но больше логических» (Там же, с. 167—168).
он называет два существенных признака ин-доевропейского предложения: 1) наличие частей речи вообще,
наличие спрягаемого глагола. В настоящее время эта точка зрения невозможно признана истинной (ср. нечленимые, номинатив-ные, генитивные, междометные и другие предложения).
Члены предложе-ния развивались параллельно с частями речи.
Они взаимно влияли друг на друга: чёткая дифференциация одних вела к совершен-ствованию других.
Потебня разрабатывает теорию роста глагольности в индо-европейских предложениях: «В русском языке, как и в других сродных, по направлению к нашему времени увеличивается противоположность имени и глагола.
Предложение, по мнению Потебни, — основная языковая ячейка, в которой происходят семантические сдвиги и в кото-рой формируются все смысловые категории языка.
Будучи сторонником психологического направления, Потебня неизменно подчёркивал историзм как самую существенную черту языкознания и литературоведения:
Вопросы для самоконтроля
Каковы были предпосылки возникновения психологического направления в сравнительно-историческом языкознании сере-дины XIX столетия? Кого можно считать основоположником психологического направления?
На чьи труды опирался Г. Штейнталь, закладывая основы пси-хологического учения о языке? В чём состоит суть его пси-хологического взгляда на язык? Какими разделами языкознания он занимался?
Как Г. Штейнталь развил идеи В. Гумбольдта о взаимоотно-шении языка и мышления? о развитии духа народа и совер-шенстве языков? о взаимоотношении индивида и народа? о внутренней форме?
Сумел ли Штейнталь создать новую науку этнопсихологию? Если нет, то почему?
Какое влияние оказал Г. Штейнталь на развитие компаративи-стики в XIX столетии?
Какое место в российской науке XIX в. занимает А. А. По-тебня? Как формировались его лингвистические взгляды? В каких трудах они с наибольшей полнотой отразились?
В чём состоит новизна учения А. А. Потебни о слове? Что он понимал под ближайшим и под дальнейшим значением слова? Под лексическим и грамматическим значением? Дайте крити-ческую оценку этому учению.
Как трансформировалось учение о внутренней форме в тру-дах А. А. Потебни? В чём своеобразие его понимания грам-матической формы вообще? Как соотносятся в его трудах грам-матическая форма и грамматическое значение?
Изложите суть синтаксического учения Потебни.
Что нового внёс Потебня в учение об индоевропейском предложении? Дайте оценку синтаксической концепции Потебни с точки зрения современного состояния синтаксической науки.
Какие теоретические установки Потебни взяты на вооружение современной наукой?