Епископ Женевский и Западноевропейский Михаил (Донсков): Единодушие важнее единомыслия. «У нас ничего не было, но мы были счастливы

Епископ Женевский и Западно-Европейский Михаил (Донсков):

"Мир делится на тех, кто со Христом, и на тех, кто против Христа"

Владыка Михаил во Владивостоке

Когда 29 марта 1943 г. в Париже родился мальчик, которому в будущем суждено было стать епископом Женевским и Западно-Европейским Михаилом (РПЦЗ), ни его отец Василий Семенович Донсков (1898-1986), ни крестивший его позднее епископ Матфей не могли, конечно, представить себе, что в далеком 2008 году он приедет в Москву и будет стоять на сцене Государственного Кремлевского Дворца среди лауреатов Международной премии Андрея Первозванного «За Веру и Верность». Да и сам владыка вряд ли мог вообразить себе, что удостоится высокой общественной награды «за большой личный вклад в воссоединение Русской Православной Церкви и укрепление единства русского народа».

В праздник апостолов Петра и Павла в 1996 г. он был хиротонисан во епископа Торонтского, викария Монреальской и Канадской епархии. Затем 15 лет представлял в России Архиерейский Синод РПЦЗ как епископ Бостонский – викарный епископ Восточно-Американской епархии, которую возглавлял глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Лавр. В мае 2006 г. решением Архиерейского Синода епископ Михаил был назначен на освободившуюся поле увольнения на покой епископа Амвросия Женевскую и Западно-Европейскую кафедру. 13 мая 2008 г. на Архиерейском Соборе РПЦЗ избран запасным членом Архиерейского Синода РПЦЗ.

Невозможно преувеличить роль епископа Михаила в процессе объединения двух ветвей РПЦ, ведь именно он в течение семи месяцев сопровождал в путешествии по России мощи преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. Пожалуй, нет в Русской Зарубежной Церкви другого представителя РПЦЗ, которого бы знали в лицо практически все правящие архиереи России и некоторых стран ближнего зарубежья. Никто не посетил столько русских храмов и монастырей, не общался с таким количеством духовенства и прихожан, не благословил столько православных христиан, не прошел пешком столько крестных ходов, не дал столько интервью, как владыка Михаил. С 25 июля 2004 г. по 28 февраля 2005 г., сопровождая великую святыню, он посетил 71 епархию Русской Православной Церкви в России (от западных ее рубежей до побережья Тихого океана), Белоруссии, Казахстане, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Азербайджане, в странах Балтии, путешествуя по воздуху, по воде, по железной дороге… И везде его встречали как самого дорогого гостя!

В 2004 году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II говорил: «Будем молиться и надеяться, что принесение в Россию святых мощей преподобномучениц Елисаветы и Варвары явится духовным знамением и Божиим благословением начавшему процессу объединения Русской Православной Церкви». Его надежды сбылись.

После того, как десница Великой княгини Елизаветы Федоровны, которой, по приблизительным подсчетам, поклонилось не менее 10 миллионов человек (среди них были и представители других конфессий), благословила сотни городов и сел, вскоре произошло то, чего все так ждали, – 17 мая 2007 г. в Храме Христа Спасителя был торжественно подписан Акт о каноническом общении Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви Заграницей.

В канун дня рождения Преосвященнейшего епископа Женевского и Западно-Европейского Михаила мне посчастливилось побеседовать с ним.

– Владыка, поздравляю Вас с вручением премии «За Веру и Верность», лауреатами которой являются многие уважаемые люди не только в России, но и за рубежом. И, конечно, Вы как никто достойны этой награды. Что она для Вас значит?

– Апостол Андрей Первозванный воздвиг апостольский крест над русскими землями, и в наше время этот крест воздвигается в России выше, чем где бы то ни было. Я благодарю Фонд Андрея Первозванного за высокую награду, которую до меня вручили Предстоятелю Русской Православной Церкви Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II и Первоиерарху Русской Православной Церкви Заграницей митрополиту Лавру. По их благословению состоялась программа принесения мощей преподобномучениц Елизаветы Федоровны и инокини Варвары из Иерусалима в Россию и страны ближнего зарубежья – одна из первых программ, проводимых совместно двумя частями Русской Православной Церкви. Это великое событие уже тогда воспринималось как первый шаг на пути примирения и объединения двух ветвей Русской Православной Церкви. Именно двух ветвей, а не Церквей, как иногда говорят. Русская Церковь всегда мыслила себя как одно тело. Именно после поездки созрела и укрепилась мысль о возможности воссоединения двух частей Русской Православной Церкви. Общаясь с народом и священниками в разных уголках России, я воочию убедился в ее духовном возрождении. Я понял главное – Россия очень изменилась, духовно прозрела. Везде я видел полное единодушие нашей Русской Зарубежной Церкви и Русской Православной Церкви, а единодушие важнее единомыслия, которого может и не быть. Важна соборность.

Святитель Иоанн Шанхайский, который после войны жил во Франции, нам всегда говорил, что Господь не мог оставить Россию. И вот теперь пришло время, когда Русская Церковь совершила свое Единство и преобразила Россию. России Православной мы всегда служили, но Господь позволил совершить на ее пространстве принесение святыни, что явилось наградой и для меня, и для всего русского народа, с которым я разделяю радость служения Отечеству за Веру и Верность!

– 13 декабря 2008 года XVI церемония вручения Международной премии апостола Андрея Первозванного «За Веру и Верность» началась с минуты молчания – все стоя почтили память Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

– День памяти апостола Андрея Первозванного совпал с девятым днем со дня кончины Предстоятеля Русской Православной Церкви, идейного и духовного вдохновителя всего, что делают организаторы церемонии – Фонд Святого Всехвального апостола Андрея Первозванного и Центр национальной славы. Я уже несколько лет участвую во многих мероприятиях, проводимых ими, и хорошо знаю председателя Попечительского совета ФАП и ЦНС, главу ОАО «Российские железные дороги» Владимира Якунина, который, открывая церемонию сказал о том, что впервые премия вручается после смерти Святейшего Патриарха, благословившего все основные проекты Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы. 10 декабря 2008 года Его Святейшество должен был возглавить шестое заседание Попечительского совета программы «Возрождение Марфо-Мариинской обители милосердия. К 100-летию со дня основания», о котором были извещены и его сопредседатели – Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир, мэр Москвы Ю.М.Лужков, В.И.Якунин и все члены Попечительского совета. Но 5 декабря сердце 79-летнего 15-го Патриарха Московского и всея Руси Алексия II перестало биться. 23 февраля 2009 года ему исполнилось бы 80 лет. Его юбилей должен был отмечаться в тот же день, что и 100-летие Марфо-Мариинской обители милосердия, которую Его Святейшество очень любил.

– Кому принадлежал почин посетить Россию с великой святыней?

– Инициатором программы принесения мощей святых преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары в пределы РПЦ, начатой в год 140-летия со дня рождения Великой Матушки, стал Фонд Андрея Первозванного, который просил предоставить ему святыню на короткий срок. Тогда Синод Русской Православной Церкви Заграницей предложил привезти мощи в Россию для поклонения верующим на более долгий срок, чтобы посетить как можно больше епархий, что Московский Патриарх сразу благословил.

Епископ Женевский и Западно-Европейский Михаил (Донсков) с мощами святых преподобномучениц

Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары на Сахалине

– 24 июля 2004 года именно Вы торжественно вынесли из храма во имя святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании позолоченный ковчег с десницей преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны в серебряном окладе. Какой след эта программа оставила в Вашей жизни и какое значение она имела для Русской Православной Церкви?

– Это был радостный и очень символичный момент. Во время Всероссийского крестного хода, равного которому по масштабу еще не было в истории Русской Церкви, миллионы людей смогли приложиться к великой святыне. И очень важно, что благодаря широкому освещению этого события в СМИ огромное количество людей, часто далеких от церкви, услышав о прибытии мощей, первый раз в жизни посетили храм. Оказалось, что очень многие люди до этого вообще ничего не знали ни о Великой княгине Елизавете Федоровне, ни о том, что такое мощи. Для многих открылся целый пласт духовно-исторической жизни старой России, открылось понятие предания, и в то же время все мы увидели совершенно новый облик современной России – ее духовный облик. Разве это не чудо? Это событие коснулось достаточно много душ. Люди очень искренне проявляли свою веру. Эту встречу с русским народом я никогда не забуду.

– Что Вас более всего удивило во время той незабываемой поездки? Расскажите, пожалуйста, о наиболее ярких впечатлениях.

– Удивила та незримая связь, которая часто обнаруживалась между Елизаветой Федоровной и местом, которое посещали ее мощи. Например, в Казань ее десница прибыла в день рождения святой преподобномученицы и посетила храм, где служил некогда духовник Великой княгини. Приятно удивило то, как горячо народ встречал ковчежец с десницей Елизаветы Федоровны. Иногда вагон-храм с мощами прибывал на вокзалы глубокой ночью, как это было, например, в Перми, когда шел проливной дождь. Но в любую погоду к святыне всегда приходило очень много людей. Запомнилось, как за Полярным кругом – в аэропорту Игарки, где самолет ненадолго приземлился, к нам пришел местный священник и восемь человек из его маленькой общины. Там людям трудно, их образ жизни скуден – и вдруг такое событие. В памяти осталось также посещение больного мэра одного города (кажется, Тамбова), который лежал в больнице. Вся больница встала, чтобы вместе со своим мэром подойти поклониться мощам. Были и другие радостные минуты.

– Когда Вы впервые побывали в России?

– Помню мое первое посещение Москвы в 1967 году, когда я был 20-летним студентом. Маленькой группой мы шли по Большой Ордынке и остановились у старых красивых деревянных ворот, не зная, что за ними находится. Даже не пытаясь войти, я лишь фотографировал храм сквозь отверстие в воротах. Мы стояли и не уходили. Вдруг одна женщина подошла, сказала шепотом: «Это Марфо-Мариинская обитель» и сразу ушла. Мы обрадовались, так как знали об обители, а на медной плите около ворот было написано, что здесь находятся реставрационные мастерские Грабаря. Лишь после 2003 года я впервые вошел в ограду обители и увидел мастерские, где мне показали иконы в процессе реставрации. Позже я бывал здесь, беседовал с художниками-реставраторами. А 4 марта 2004 года был приглашен в «Зимний сад» гостиницы «Метрополь» на благотворительный ужин, посвященный 95-летию обители и открытию международной программы «100-летие Марфо-Мариинской обители милосердия», организованной Фондом Андрея Первозванного.

– Владыка, а я, начав работать в Фонде 1 марта, даже представить себе не могла, что сначала буду ездить с Вами по городам России вместе с мощами Елизаветы Федоровны, а потом по милости Божьей окажусь в отделе по реализации программы «Возрождение Марфо-Мариинской обители милосердия. К 100-летию со дня основания». С передвижной фотовыставкой «От милосердия к святости», посвященной Великой княгине и ее обители, мы посетили 11 городов. А нужна ли эта выставка за рубежом?

– Жаль, что не удалось устроить выставку в странах Зарубежья и на родине Елизаветы Федоровны – дочери Великого герцога Гессен-Дармштадтского, внучки королевы Великобритании Виктории. Несомненно, что эта выставка заинтересует жителей разных стран. Ее уже ждут в Израиле, Палестине, Ливане, Финляндии, где бывала Елизавета Федоровна. Надо лишь заранее подготовить людей к этому событию, показав им фильмы о Великой княгине, другие материалы. Я имел разговор об этой выставке с архиепископом Германским и Берлинским Марком, и он благословил ее проведение в Дармштадте – на родине Елизаветы Федоровны, где 16 октября 2007 г., в год Русского языка, отмечалось 90-летие со дня закладки храма Марии Магдалины. В Лондоне тоже надо бы провести эту выставку. Когда мы были с митрополитом Лавром в Англии, я поразился, что среди скульптур на фронтоне Вестминстерского Аббатства (Westminster Abbey – древний собор готического стиля) помещена узнаваемая скульптура преподобномученицы Елизаветы. Самое удивительное то, что для нее уже есть совершенно определенный иконописный канон.

В 2006 году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II обратился с письмом к Владимиру Якунину, выразив благодарность за прежние труды и прося помочь в возрождении Марфо-Мариинской обители милосердия. Мне довелось участвовать в заседаниях Попечительского совета программы «Возрождение Марфо-Мариинской обители. К 100-летию со дня основания». Сначала было решено полностью восстановить обитель за два года, но на это потребовалось всего полтора года. Давно об этом молились, и вот совершилось. Теперь восстановлены и ворота, и ограда, и Покровский храм, и все здания. Остается возродить дух обители, которая задумывалась Елизаветой Федоровной по древнему образцу как «институт диаконис», служба милосердия, а не как обычный монастырь. Например, на севере Европы, в Бельгии, когда-то существовали общины женщин, не постриженных в монахини, посвящавших свою жизнь благотворительности и всякой помощи нуждающимся (эти «полу-монахини» назывались словом «бегин»). Во Франции святая преподобная Геновефа (Женевьева) Парижская (423-512) была не монахиней, а такого рода праведницей, покровительницей Парижа. Она известна тем, что спасла Париж от нашествия гуннов под предводительством Атиллы.

– Елизавета Федоровна мечтала создать подобные обители по всей России, но революция разрушила эти планы.

– Мне кажется, что воцерковление России может произойти только так. Этим должны заниматься женщины такого звания. Они могут легко общаться с семьями. Батюшки не всегда смеют ходить по домам, а женщины смело идут в дом, берут детей на руки. Для воцерковления всей России надо возродить семью и деревню, вернее поддержать их. Для больных детей нужно создавать самые благоприятные условия для их выздоровления. И это должно сопровождаться духовным окормлением. При Елизавете Федоровне отец Митрофан Сребрянский окормлял и обитель, и больницу при ней.

– Насколько изменилась Россия со времени вашего первого приезда сюда?

– Абсолютно все по-другому. Другое поколение людей, другая обстановка. Если не считать 1967 года, то впервые я приехал в Москву в октябре 1993 года и с тех пор приезжаю регулярно. Когда мы подъехали к Кремлю, я совершенно не мог ориентироваться. Все совершенно переменилось – здания, кварталы. 1993 год и сегодняшний день – тоже совершенно колоссальная разница. Помню, в Петербурге я сидел в машине и смотрел, как люди ходят, как одеты. Люди стали совершенно другими, с совершенно другим взглядом.

– 17 мая 2007 года, в день подписания Акта о каноническом общении РПЦЗ и Московского Патриархата, я впервые исповедовалась не у русского, а у английского священника. Каково же было мое удивление, когда я подошла к Чаше, которую держали Вы, владыка. Из-за многолюдной толпы я не видела Вас, и было символично причаститься именно у Вас.

– Да, мне довелось принимать участие в этом эпохальном событии, снявшем с церковной жизни большой груз. В тот день я и другие архиереи РПЦЗ и Московского Патриархата впервые сослужили на Божественной литургии в Храме Христа Спасителя и причащали верующих. А на следующий день в храме Николы в Толмачах я служил молебен перед Владимирской иконой Божией Матери накануне Крестного хода «Под звездой Богородицы». Таких Крестных ходов было восемь – из Владивостока, Якутска, Санкт-Петербурга, с Соловков, из Иерусалима и т.д. Во время моих поездок с мощами святых преподобномучениц Елизаветы и Варвары по епархиям Русской Православной Церкви я молился в алтаре вместе со всеми священнослужителями храмов. Некоторые архиереи даже предлагали мне облачиться и сослужить, подчеркивая уже тогда нашу «близость», но приходилось уклоняться от доброго предложения, так как не был еще подписан Акт о единстве Церкви. Но это не умаляло нашего совместного молитвенного общения. Многие архиереи принимали меня широко, горячо. И было чувство, что мы уже на пороге того единства, к которому так долго стремились. И вот теперь я могу по приглашению сослужить любому архиерею в любом храме и считаю, что большое значение для подготовки евхаристического общения представителей РПЦ и РПЦЗ имела программа по принесению мощей Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары.

– Как миряне за рубежом отнеслись к подписанию Акта?

– Все с радостью приняли это, даже те миряне, которые прежде считали, что еще не готовы к этому. Не было никаких особых волнений по этому поводу.

– Читайте Евангелие. Там все написано. Читайте Достоевского – начиная с «Братьев Карамазовых». Если уже читали, читайте еще раз. Читайте комментарии к его произведениям, литературу о Достоевском. Но сам я в детстве Достоевского не читал и не советую подросткам читать.

– Вы участвовали в Достоевских чтениях в Старой Руссе. Писатель говорил о той жажде верить, которая стоила ему страшных мучений, о том, что его осанна через большое горнило сомнений прошла, что он «дитя века, дитя неверия и сомнения». А у Вас не было сомнений в существовании Бога?

– У себя я такого конфликта не помню, хотя подростком в какой-то момент страшно колебался. Но в церковь ходил. У меня были сомнения другого рода. Мы с пеленок слышали от русских, окружающих нас, только о России. Это были рассказы о вещах, которые принадлежали преданию, а не той реальности, в которой мы жили. Россия принадлежала преданию. Мы много знали о ней по воспоминаниям людей, мы видели ее на открытках, читали книжки о ней. Мы жили духовно, но не в реальности. Мой крестный был казаком царского округа и рассказывал, как они ловили рыбу, произнося названия рыб, которых я никогда в жизни не видел. Мои родители никогда в жизни не ссорились, наш семейный очаг был тихим, мирным. И все у нас было устроено по-своему, прочно. Дома мы жили как будто в России, а утром выходили во Францию, где все было по-другому. У нас было довольно мало друзей среди французов, свой круг, и нас это обогащало. А мальчики, живущие в провинции, где не было церкви, ничего не видели, кроме семьи. Они подрастали, играли в футбол в местной команде и незаметно становились французами с русской фамилией, ведь у них не было такой общественной опоры, как у нас.

– Близок ли Вам «символ веры», который сложил для себя Достоевский – «верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной».

– Мир делится на две части – на тех, кто со Христом, и на тех, кто против Христа. И не сомневайтесь, что те, кто против Христа, они с дьяволом. Это так! Так лучше быть со Христом!

1 июня 2017 года в адрес Синода РПЦЗ была направлена - от имени женевского Общества Русской церкви, официального собственника Крестовоздвиженского собора, и прихожан - формальная просьба об отстранении архиепископа Михаила «от его обязанностей как главы Западно-Европейской епархии или, по крайней мере, архиепископа Женевского».

Ознакомившись с этим документом, написанном на английском языке, мы не
могли не обратить внимание на ультимативность тона: называлась точная дата, до которой подписанты согласны были ждать решения – 1 октября.

Претензии к архиепископу, сформулированные на 11 с небольшим страницах и дополненные 24 приложениями, в целом касались:

Нарушения и прямой блокировки деятельности Общества русской церкви, собственника храма, и Приходского совета;

Затратного ведения дел в соборе, особенно в последние годы, когда Общество с трудом выискивало средства для ремонта;

Роли возглавляемого Владимиром Якуниным Фонда Андрея Первозванного как частной, но политизированной российской организации и членства архиерея в совете швейцарского представительства Фонда (притом, указывалось в письме, что интересы Фонда часто вступали в противоречие с интересами женевского храма.

Грубости и хамства в отношении клириков и мирян; запретов и изгнаний несогласных.

Судя по всему, послание было воспринято всерьез, поскольку еще 13 сентября находящийся в Нью-Йорке Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей на своём заседании рассматривал вопрос о «сложном положении дел» в Крестовоздвиженском соборе Женевы. Тогда же было решено с 28 сентября временно освободить архиепископа Михаила от всех должностей при Крестовоздвиженском соборе и от управления Западно-Европейской епархией и была создана Синодальная комиссия для выяснения обстоятельств.

15 октября в Женеве назначено общее приходское собрание, на котором будет председательствовать архиепископ Марк Берлинский и Германский.
Временно исправляющим должности настоятеля собора и администратора епархии, с
подчинением напрямую Синодальной комиссии, назначен протоиерей Павел Цветков.

***
В 2004 году зафрахтованный якунинским фондом теплоход уходил из Петербурга на Валаам. На обеде чествовали молодую сотрудницу фонда по поводу ея дня рождения. Растроганная именинница молвила: «Мне так приятно все, что происходит. Я ведь по гороскопу Водолей, и всегда мечтал встретить свой день рождения на воде!».

Я сидел за соседним столиком и не выдержал: «Ну Вы бы хоть в православном паломничестве свое язычество не демонстрировали!». Присутствующие архиереи и монаси мой протест не поддержали: против спонсора им никак не было можно возвысить свой глас…

Далее был Кронштадт. Еще не возвращенный церкви огромный Морской собор, а перед ним - рок-концерт с Константином Кинчевым и группой «Алиса».
Предполагалось, что это старт большой всероссийской акции «Поколение-2050». Моя роль была в произнесении проповеди.

На концерте присутствовала вся делегация Фонда, в том числе епископ Михаил Донсков (тогда – епископ Торонто, ныне архиепископ Женевы). И он стал пенять мне – мол, это же было беснование, как можно священнослужителю появляться и проповедовать на таких мероприятиях! Но говорил он это мне - тому, кто был на этом концерте «за послушание», а не его высоким организаторам и по совместительству своим спонсорам.

Этот сеанс разоблачения якобы всегда принципиальной Зарубежной Церкви закончился через несколько часов. Торжественный обед был заказан в модном ресторане «Карл и Фридрих». Ресторан оказался огромен, и пока мы пробирались в отведенную нам залу, я заметил на столах немало немецких вкусностей. Когда мы разместилось, я спросил официанта, можно ли что-то заказывать. Тот ответил, что нет. Но по ходу нашего общения я заметил, что у молодого человека нет нательного крестика. Его разъяснение оказалось примечательным: «Нам тут запрещают крестики носить».

И тут я вспомнил, что за полгода до этого один питерский знакомый рассказал мне про свою подругу: она, филолог с двумя европейскими языками, решила устроиться в какой-то дорогой ресторан. Собеседование прошла с легкостью, но уже при подписании контракта услышала от менеджера: «А эту бижутерию вашу снимите!». – «Это не бижутерия, это нательный крестик» - «Мне все рано, как это называется, по нашим правилам бижутерию носить нельзя. Снимайте!». Девушка развернулась и ушла.

О, как любят у нас сейчас годами и многоустно в эфире пересказывать похожие истории, если они происходят с британскими медсестрами или стюардессами. А у нас, на Святой Руси – молчок…

Услышав же объяснение официанта, я понял, что с той девушкой история случилась именно в этом ресторане с дорогими для каждого русского именами.
Вскоре мне предоставили слово для вознесения тоста. Я же пересказал эти две истории про официантов и высказал пожелание, чтобы больше никогда церковные группы не ходили сюда и не давали церковные (или хотя бы потенциально церковные) деньги врагам Креста Христова.

И – нарвался на гневную отповедь епископа Михаила: отец Андрей, не портите людям настроение, это невежливо по отношению к принимающей стороне…

Так я понял, что православие одинаково по любую сторону океана. Главный мотив, определяющий поведение иерархии – «не портить отношения» с теми, у кого деньги и власть. Цена гневных обличений сергианства зарубежными проповедниками (критиковавших власть, зарубежную для них самих) стала понятной.

И как это было знаково: владыка Михаил возмутился «уступками» перед своими, русскими, детьми (проповедь на их рок-празднике) – и одобрил позицию своих спонсоров, которые, несмотря на свою нарочитую православность, предпочли закрыть глаза на откровенно антихристианские действия.

Дата рождения: 29 марта 1943 г. Страна: Швейцария Биография:

Родился 29 марта 1943 г. в Париже в семье донского казака станицы Зотовской, Хоперского округа, Василия Семеновича Донскова (1898-1986). Крещен епископом Матфеем.

Образование получил во Франции, окончил 10-классную Русскую школу А.М. Осоргиной. С 7 лет прислуживал в алтаре. С 1951 г. участвовал в церковном хоре юношеских лагерей, а с 1960 г. служил псаломщиком и регентом.

В 1965-1966 гг. проходил военную службу, находился в санитарных частях.

Полученный в 1966 г. Diplome de Moniteur de Colonies de Vacances позволил вести педагогическую деятельность в юношеских православных лагерях, в которых сам участвовал с 1950 г. Школу инструктора и впоследствии руководителя «Витязей» (НОВ) прошел непосредственно при основателе НОВ.

В 1959-1966 гг. руководил лагерями витязей во Франции (летом и весной) и в Австрии (зимой). В 1994-1995 гг. руководил двумя лагерями в России, на Дону. Одновременно с 1969 г. работал в госпиталях Парижа и его окрестностях в реанимационном и детском отделениях, а с 1978 г., наряду со службой, преподавал в госпиталях и медицинских школах.

В 1979 г. архиепископом Антонием (Бартошевичем; †1993) поставлен во чтецы, в 1980 г. — во иподиаконы. В 1981 г. архиепископом Антонием рукоположен во диакона, в 1991 г. — во иерея.

С 1991 г. — духовник Парижского округа НОВ. В 1995 г. награжден серебряной медалью за более чем 25 лет служения в госпиталях.

В 1996 г., в Светлый пяток, митрополитом Виталием (Устиновым) пострижен в монашество, в Фомино воскресенье возведен в сан игумена.

Решением Архиерейского Синода РПЦЗ в мае 2006 г. назначен на .

Решением Архиерейского Синода РПЦЗ от 13 сентября 2017 г. временно освобожден (с 28 сентября) от управления Западно-Европейской епархией.

Е.Никифоров: - Владыка, вы были одним из инициаторов воссоединения РПЦЗ и РПЦ Московского патриархата. Прошло много лет. Оправдались ли надежды, которые возлагались на воссоединение?

Архиепископ Михаил: - Во-первых, не было воссоединения, воссоединяются два разных организма. Было просто подтверждено единство Русской Православной Церкви Московского патриархата. Каждый из нас понимал, что дробление было совершено не Церковью, а внешними событиями, которые погубили лучшую часть русского народа, а одна его часть вообще осталась за границей. Архиереи, с благословения патриарха Тихона, приняли каноническое решение окормлять эту паству. Вот что было. Русская Церковь раздробилась на три части, если не на четыре. Врагом рода человеческого фактически было запрограммировано уничтожение Русской Церкви. Оно не произошло, потому что и в России, и за рубежом, и даже в других подразделениях сохранилось духовное единство, это был раскол не до конца. Когда я родился в Париже, там было три юрисдикции, которые между собой официально церковно не общались. Но по-человечески мы все знали друг друга, в одних и тех же русских школах учились, во французских лицеях. У нас был свой русский микрокосм, у нас было понимание, что мы все православные, что мы не отличаемся друг от друга, что это не какая-то другая религия. Конечно, отдельные части эмигрантского общества страдали, но в Париже, уже начиная с 60-х годов, все это как-то утромбовалось, уже не переживалось так болезненно, люди общались и ходили спокойно каждый в свою церковь. А службы там достаточно похожи, только поминались не те иерархи, вот и всё. Вот такая ситуация была на самом деле, но она все равно была мучительна для нас, потому что понимали, что дом Господень разорен. И враг рода человеческого скалит зубы в надежде, что все окончательно разорвется. Но по промыслу Божьему случилось обратное. И не по нашей инициативе, Господь все устроил. Это совершенно ясно. Мы по-человечески не могли решить эту проблему. Даже когда собирались комиссии, они продолжали спорить до бесконечности.

Когда меня послали в Россию как представителя Зарубежной церкви в 1993 году, я по послушанию поехал, при этом стал общаться, знакомиться с людьми во всех городах. Постоянно искал возможность поклониться святыням, которых у нас не было. У нас за границей была и есть до сих пор Курская-Коренная икона Божией Матери, и мощи преподобномученицы Елизаветы и инокини Варвары. Другого у нас ничего не было. Кроме частиц, которые включены в иконы, или части облачения Иоанна Кронштадтского. У нас были святыни, но все это так скромно!

В первый раз я поклонился святыне в России в 1967 году, когда мы приехали туда, будучи студентами. Меня охватил невероятный трепет, когда старец Троице-Сергиевой Лавры открыл форточку, чтобы я мог приложиться к главе преп.Сергия, и он мне в ухо шепнул: «Вы семинарист?». А я не собирался, я по медицине шел, ответил: «Нет, я не семинарист». - «Да, да, Вы - семинарист». - «Нет, я не семинарист». - «Да, Вы семинарист». Потом я ему сказал: «Так я из Парижа». - «Господь вам поможет». И я вышел как на облаке из Троицкого храма от преп.Сергия, это был уже вечер, в августе. Конечно, это трудно кому-то понять, но когда первый раз прикладываются к мощам великого святого, преподобного - это настолько потрясает! Хотя мы, можно сказать, жили в церкви, и ни одной литургии никогда не пропускали, так что фактически я в церкви родился и в церкви жил, но вот того, что я ощутил в Лавре, мы были лишены, зная, что все это в России. Наше пребывание за границей укоренило нас в Церкви полностью. У нас были уставные богослужения, были замечательные хоры молодежи, которые собирали, как мы их назвали «наши старики», которые привезли из России свою память, и писали ноты по памяти, восстанавливали по памяти партитуры. Поэтому мы пели весь обиход Русской Церкви, мы уже наизусть знали самые сложные партитуры, потому что они это все нам давали, направляли. И я, конечно, чувствую глубокую благодарность этому поколению, которое созидало Церковь, когда у них не было ничего. У них было такое выражение, что с деньгами всякий дурак сделает что-то, а ни у кого ничего не было.

Е.Никифоров: - У нас в России было распространенное заблуждение, что наши графья, князья, богатеи уехали и жили привольно в свободном мире, а мы здесь пропадали в совке, за железным занавесом в нищете - оно не оправдано?

Архиепископ Михаил: - Оно внушалось безбожными властями. Все прекрасно знали состояние эмиграции. Даже надеялись, что она и не выдержит, впадет в пьянство от уныния. Сегодня, честно говоря, никто бы не согласился на тех условиях работать. Две великие княжны в Париже подметали квартиры, и скрывали свои имена, а люди все равно их узнавали. Потом немножко переменилось, потому что со временем нашлись какие-то пути выхода. Нашлись люди, которые поняли, узнали и в общении стали ценить, что такое русский интеллигент. В последние довоенные годы успела получить университетское образование молодежь из казаков. Но, несмотря на это, ребята поступали простыми рабочими, потому что они приезжали в другую страну и там не принимали их дипломы. Но почти вся эмиграция была уже с образованием и все дети получили высшее образование.

Е.Никифоров: - И это без копейки денег?

Архиепископ Михаил: - Да, абсолютно без копейки. Уровень благосостояния семейной жизни был недалек от монастырского, но с добротой. И несмотря на скромность быта французы даже завидовали, что русские живут «как князья» - у нас всегда в праздники что-то исполняется, всегда все в струнку, и даже после войны, когда все обеднели - все оставалось на том же самом уровне. До войны везде русские были на тяжелых работах. Это были французские шахты или узкие долины Альп, в которые солнце никогда не проникало, не только от альпийского тумана, но и от дыма шахт и заводов. Но русские часто были богатырского сложения и каким-то образом все это выдерживали, и строили храмы. А храмы были обыкновенно скромные, если при фабрике - то фабрика давала старый барак. Или хозяин строил барак для русских. Вот, директор предприятия, которое выпускало лучшую сталь в Европе, устроил такой барак для русских, и там был огромный приход.

Е.Никифоров: - Поразительно! Видимо, для всех русских была уготовлена одна судьба. Потому что то, что Вы рассказываете - это практически образ жизни строителей Магнитки или каких-то других громадных «строек коммунизма», где люди жили в таких же барачных условиях …

Архиепископ Михаил: - Разница та, что директор этого предприятия во Франции строил храм для русских. В Советском Союзе храмы не строились. Это существенная разница, хотя в остальном достаточно похоже, правда. И таких храмов было построено очень много, даже перечислить их невозможно. Я помню, я участвовал, когда разбирали два такие храма. И мы плакали, когда снимали иконы со стен, они все были бумажные, присланные то из Почаева, то из Афона, то Валаама, которые были за границей тогда, и даже из Печор. Получали это по почте в конвертах с благословением, с печатью игумена, и это лепилось на фанеру, и это были наши иконы. Даже были большие иконы для алтаря, которые Афон присылал в рулонах. Когда мы разбирали алтарную стену одного храма, то просто удивлялись, как в таких храмах можно служить. Это был сор, который был подобран буквально на улице: деревяшки, куски железа, тряпки со смолой… Даже в одном храме Плащаница была написана акварелью на газетной бумаге, но никто не сомневался, что это Плащаница, когда ее выносили в Великую Пятницу. Мы плакали, когда пришлось ее сжигать, потому что употреблять ее уже было невозможно. Вот так. А сама утварь иногда была сделана так - где-то на фабрике нашли куски цилиндра, припаяли к нему ножку, чтобы сделать Чашу.

Е.Никифоров: - Я помню, что я еще застал такой храм в Париже, может, он существует и сейчас. Он был при заводах Рено. На заводах Рено работало много русских людей, и рабочие тащили в храм разное железо, подсвечники были сделаны чуть ли не из карданных валов.

Архиепископ Михаил: - Вы назвали храм, в котором прошло мое детство, храм святителя Николая. Кстати, на этот храм упала бомба. Не на тот, который Вы видели, на его месте был такой барачек из досок - храм свт.Николая. Я родился 29 марта 1943 года и в этот день американская бомба упала прямо на храм, они старались бомбить фабрики, но попали мимо. А мимо - это был весь русский квартал, там и дома, и храм. На его месте осталось 2-3 кирпича. Старушки молились на этом месте и когда мы с отцом проходили мимо, я не мог понять, что происходит и спрашивал: «Папа, это что?». Он отвечал: «Это церковь». А дальше, в глубине этого участка был старый дом, в котором никто не жил, вот в него и перенесли храм свт.Николая. Там и прошли первые годы моего детства. Вот такие храмы - это сила предания, сила веры и невероятное понимание, что верующего человека никак не собьешь с пути. Если ты у него отнимешь одно, он сам, своими руками сделает все заново, и пока не сделает этого, он не будет даже ночью спать. Мой отец был старостой почти всю жизнь, он все время крутился ночью, это маму раздражало, потому что он все время был озабочен чем-то. И многие русские вот так жили, они старались обеспечить прежде всего что-то общественное в то время как у самих в доме практически ничего не было. Так было до войны, это уже потом, когда американцы ушли, после войны мы стали жить гораздо лучше. Вокруг стали все строить, за два года подняли из руин города. Помню, как мама впервые дала мне деньги, чтобы пойти купить бифштекс (до этого мясо мы ели только из громадных американских банок, они нас спасали), вся жизнь вдруг изменилась.

Теперь, когда я вижу события на Украине, я вспоминаю события 1968 года, события так называемой «студенческой революции». Мы были студентами в это время, но не мы устраивали революции. Это были другие люди, гораздо нас старше. Мы подбирали раненых людей, которым было лет по 45, у них в карманах были не паспорта, а пистолеты. Когда мы их перебинтовывали и лечили, они исчезали через 15 минут. Очевидно, что была структура, которая ими руководила. Их прятали структуры, которые во Франции все это организовали. Мы все это понимали, студенты все-таки не самые глупые люди. И мы, студенты, стали задавать вопросы друг другу: «Как ты думаешь, это же не мы революцию устраиваем?». Но везде говорили о «студенческой революции», везде плакаты, что протестуют студенты. А нам сдавать в июне экзамены, если не сдашь, то надо либо на второй год оставаться, либо в 20 лет уже идти в армию. Т.е. судьба всего французского студенчества оказалась под вопросом. Студенты не сразу поняли, что они могут что-то сделать. Просто сначала удивлялись, что профессоров нет, ректоров нет, и мы стали за ними ходить, прямо на квартиру. Пришли к ректору, а он нам говорит: «Пришли меня убить?». - «Нет, мы пришли Вас попросить прийти к нам. Если экзаменов у нас в институте не будет, нам будет крышка!». Он отказался, показав бумагу, где было написано: «Выйдешь - убьем!».

.Никифоров: - Т.е. практически в Париже в 1968 году был Майдан?

Архиепископ Михаил: - Да. Когда я в Женеве посмотрел новости про Майдан у меня мурашки по спине пробежали, вспомнил Париж 68-го года! Это та же самая тактика: сперва людей довести до нищеты, потом из них взять тех, которые попали в зависимость и они будут делать что угодно, если хорошенько заплатить. Во Франции ситуация не проявлялась так жестко как на Украине, но у нас у всех было подсознательное чувство, что нас тут кто-то уничтожает.

Е.Никифоров: Поразительно! Я был уверен, что все затеяли леваки, что студенты были захвачены красной идеей, что это были маоисты. А оказывается, что это были не маоисты, а чьи-то, как сейчас сказали бы, геополитические игры, где студенты были массовкой.

Архиепископ Михаил: - На это повелись некоторые маргинальные группировки (по-церковному, мы бы сказали «сектанты») - нигилисты, анархисты сразу к этому примкнули, показывали свои длинные волосы, кольца в носу и т.д. Они были очень удобными для тех, кто это устраивал, потому что это была хорошая маска. Но когда это приобрело политический характер, стало ясно: это не простые студенты выступают против де Голля. Абсолютное большинство студентов смотрело с усталостью на этих персонажей, которые записались в университет якобы учиться. Мы, студенты, хорошо поняли, что это делают те, кто в Университет прибыли со своими этими чудачествами. Однажды я возвращался домой, около нас жил продавец Титов -простой человек, на стуле перед своим магазином сидел. Он был наш сосед, я его с детства знал, с его внуком в школу ходил. Прохожу, с ним здороваюсь. Он меня задерживает и говорит: «Скажи, то, что у вас там происходит, это же не то, что в газетах пишется? Вы же ни при чем?». Т.е. он все понял просто здравым смыслом. Я с ним остался часок поговорить, это было как-то удивительно, как в зеркало глядеть, знаете. Ему никто ничего не объяснял, он сам, в простоте своей жизни, так вдумчиво, сидя в своей лавке, готовя букеты, все понял и мне всё как в зеркале вернул, но простым языком. Мне совершенно стало все ясно. Я был в восторге: значит всё действительно так, как мы подозревали!

Все возможно было гораздо сложнее, но общая картина со временем у меня окончательно зафиксировалась. Эта тактика повторяется повсюду - привести людей к самоуничтожению. А если не самоуничтожение, то можно им помочь в этом извне - это то, что происходит сегодня в мировом порядке.

Е.Никифоров: - Такой трактовки событий 1968 года я просто не знал, потому что для нас в России этот период был периодом жажды свободы, мы слушали «ветер перемен», мы слушали «Свободу». А оказывается, что молодежь эксплуатировали люди, ставящие совсем другие цели…

Архиепископ Михаил: - Между прочим, последствие мая 1968 года -окончательный крах коммунистической партии Франции, которая ликвидировалась тут же. Пока американцы платили, они действовали, а когда сами студенты свой вопрос решили, спасли Университет, тогда наши коммунисты просто исчезли с горизонта, даже все эти левые интеллигенты немножко выпрямились. Не знаю, что случилось в их мышлении, возможно они поняли, что у них читателей не будет, у этих философов.

Е.Никифоров: - А христианская Франция как? Как это все обернулось для христианства в целом во Франции? Все-таки «студенческая» революция» 1968 года была под красными знаменами и в значительной степени безбожной, как я понимаю?

Архиепископ Михаил: - В Университете я встречал мало верующих. Некоторые говорили: «Я был верующим до 12 лет». Они от этого плакали, в большинстве случаев они понимали, что что-то потеряли. Ко мне подходили и спрашивали (у меня ведь русская фамилия): «Ты, наверное, православный? А я веру потерял…», - вот так. И это не было ни торжество, ни радостное восклицание. У нас был маленький кружок христиан-католиков, они меня приглашали, но я с детства знал, что если будет беседа, мы все равно не поймем друг друга, потому что у нас разные интересы, разные знания. У меня было правило вообще эту тему не обсуждать. Если задавали вопрос, я очень осторожно отвечал. Безбожье в Университете присутствовало, это меня немножко огорчало. И в конце концов, чтобы не обидеть тех, кто меня постоянно звал на этот католический кружок, я туда пошел. Когда вошли в комнату - там Маркс, Энгельс и икона на стене - русская икона Божией Матери. Я спросил: «Вы меня пригласили в ячейку КПСС?- «Да, нет».- «А зачем эти бородатые у вас?». - «А разве вам это мешает? Нам это безразлично». Видимо, ими тоже кто-то занимался. Очевидно, им говорили, что левизна - это ближе к христианству, а они не понимали, что этим их только уводили от Христа. Это были самые милые, приветливые люди, я очень осторожно с ними попрощался, сказал, что я так не могу. Они поняли и больше в кружек свой не приглашали. Тяжело было очень от того, что от Церкви эта молодежь уже оторвалась. Сейчас это люди моего возраста.

Е.Никифоров: - Из Ваших слов следует, что первая в Европе цветная революция произошла в 1968 году во Франции. Не те же ли силы устраивают цветные бунты по всему миру?

Архиепископ Михаил: - Как раз мой опыт мне подсказывает, что когда происходят мировые события и движения, большая ошибка - стараться объять ансамбль этих явлений и понять, что там происходит. Это равносильно, как выбросить ведро мусора в море и пытаться понять, что, куда, как и где растворилось. Никогда не поймешь. Единственный путь - это путь, который прошли наши родители. Они прошли через великие скорби и страдания. Я никогда не смел задать своему отцу слишком откровенные вопросы, даже о пребывании на острове Лемнос, где происходила трагедия русского исхода. У меня всегда была некая тайна того, что он пережил, через что он прошел. Я просто знал отца такого, как он есть и то, что он старался мне передать. Но они прошли через события, о которых когда читаешь, не можешь не вздрогнуть, т.е. в их жизни были две мировые войны, плюс гражданская, плюс расправы и похищения, т.е. сплошной кошмар, если смотришь на это сейчас. А смотреть на это так - это ошибочно, потому что, если ты только кошмар видишь, ты ничего не поймешь. Потому что мы не только живы остались, но и неплохо жили, между прочим. Мое детство было счастливое. У нас ничего не было, но мы были счастливы. У нас была и любовь материнская и отцовская, у нас была и гордость быть русским, и французов полюбить. Так посмотришь -полный идеал. Как можно кошмар и идеал соединить в одном рассказе? - Это выйдет глупо. Жизнь всё смешает, как в винегрет, а вкус один происходит от всего этого. Но главное, чтобы человек прошел через это и вышел сухим. А может это только тот человек, который принадлежит Богу и от этого отойти не может, т.е. не захочет даже, никогда. Т.е. он мог бы, но он этого не делает, даже в самые страшные моменты, когда порой унывает весь мир. Знаете, когда были массовые разгромы и уничтожения на Дону, люди остались живы, они из пепла вышли живыми и духовными. Это урок России для всех. Когда смотришь на болото, а там - жизнь: выходит такая зеленая лягушка или цапля милая из этого болота. Не в чистоте мраморной жизнь возникает. Смотришь в бушующую смесь, бурлящую и грязную на вид воду, а там жизнь. Так и в человеческой жизни. Из болота выходят существа, которыми даже ученые восхищаются, вот так Господь создал - вот такой красоты, вот такой правоты, такого идеального состояния.

Вот это смысл жизни - несмотря на все события, ты сам должен остаться чистым, т.е. это может быть как раз то, чем человек должен заниматься - сохранять свою связь с Богом, которая его сохранит, во что бы то ни стало. Любые ситуации, даже самые страшные, даже в бою, на войне, во всех жизненных событиях, которые бывают иногда жестокими, человек, когда остается человеком, сам выходит как образ Божий, и тогда он вынесет все. Нас учили этому родители - у тебя ничего нет, но с тобой Господь, будь как будет, а ты терпи.

Е.Никифоров: - Сейчас все стали "специалистами" в геополитике, все гадают, что там хочет Америка, не провоцирует ли ее Израиль, что хотят там Саудовские Аравии и т.д.. Мы, православные, тоже переживаем за весь мир. Как нам быть?

Архиепкоп Михаил: - Я вам скажу так: дайте дипломатам свободу делать свою работу с рассудительностью, здравым смыслом и верой. Есть такая старая мудрость: оставьте пастухов стеречь коров - и всё будет хорошо. Главное, чтобы пастух не занимался хирургией и чтобы сапожник не занимался политикой. В мире у каждого есть его ответственность, его положение, его ремесло. Делай аккуратно, честно свое дело, а Господь управит.

Е.Никифоров: - Вы прожили долгую пастырскую жизнь, наблюдали духовную жизнь тысяч людей. Многие отсчитывают обвал нравственности в западном обществе с того самого 1968 года, о котором вы говорили. Конечно, напрашивается вопрос - конец-то скоро или еще поживем?

Архиепископ Михаил: - О конце говорили уже во времена Христа. Апокалиптическое мышление надо оставить старцам, которые видят этот луч света, а другие не могут увидеть, поэтому, мне кажется, не надо входить в обсуждение этих вопросов.

Е.Никифоров: - Ведь хочется немножечко притормозить разрушение мира?

Архиепископ Михаил: - Так тормозите разрушение мира в самом себе и всё пойдет хорошо.

Е.Никифоров: - Вы говорили о том, что вам не хватало святыни в эмиграции, а нам после разрухи не хватало традиции. И мы всегда смотрели на Русскую Зарубежную Церковь с надеждой, что там она сохранена. Как Вы считаете, насколько удалось сохранить традицию и насколько успешно она восстанавливается сейчас у нас в России?

Архиепископ Михаил: - Я предпочитаю слову «традиция» слово «предание». Предание это живое, но оно не в стуле, не в столе, оно - в человеке. Т.е. там, где один человек молится, там и мир спасается. Это не простые фразы, это не простые слова, это реальность, это то, что есть по-настоящему. Вот от этого отходить не надо. Силы нет многим людям на этом сосредоточиться, просто духовная лень! Люди говорят: «Да, да, Бог есть, мы это знаем»… Да, если знаешь, а Бога не боишься, значит не любишь Его- тогда что с тобой будет? - Тебя слопает лукавый. В этом вопрос. У человека открывается только в исповеди и причастии понятие, что он по природе грешный. Вот это понятие сегодня не преобладает в мире, оно преобладало до революции. Поэтому Россия и считается во всем мире христианской страной, хотя очень много людей в Церковь и не ходят, но предание это существует. И подсознательно человек это знает и иногда чувствует, но не всегда принимает. А во Франции на улице (может, и в Москве также) если спросишь: «Вы грешник?» - он тебе сразу съездит по физиономии: «Почему Вы меня оскорбляете?». Т.е. внушили людям, что они боги, вот и вся беда. А когда человек знает, что по природе он грешен и что против страстей бороться невозможно, а покаяние - это воскресение, тогда он спасен.

Е.Никифоров: - Что бы Вы пожелали сейчас всем русским людям в Отечестве и рассеянии сущим? Ведь кругом страхования, тревога, опасения войны, а где-то она и идет?

Архиепископ Михаил: - Не бойтесь. Спаси вас Господь!

Я Владыку знаю. Это настоящий священник, благородный, умный, прорусский, горящий в служении человек... Прошлым летом на обеде праздничном он благословил мою подругу уезжать в Россию. И слова его мне просто запали:
"Уезжайте в Россию! Благословляю вас..да и всех. И побыстрее" - Татьяна МАСС

При этом одной из причин отстранения архиепископа Михаила (Донскова) от управления Западно-Европейской епархией стало его сотрудничество с Фондом Андрея Первозванного …

Митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион и архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский Кирилл направили архипастырское послание клиру и пастве Крестовоздвиженского кафедрального собора, сообщает сайт Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ).

В связи со временным отстранением архиепископа Михаила (Донскова) от управления Западно-Европейской епархией председатель и секретарь Архиерейского Синода обратились с посланием к клиру и пастве Крестовоздвиженского кафедрального собора в Женеве, которое было оглашено в храмах Западно-Европейской епархии 1 октября.

На экстренном заседании Архиерейского Синода РПЦЗ, состоявшемся 2 октября, временное управление Западно-Европейской кафедрой возложено на митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Илариона, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви. На время расследования состояния дел в Крестовоздвиженском кафедральном соборе Архиерейский Синод определил русский женский монастырь преподобномученицы Елизаветы в Бухендорфе (Германия) местопребыванием архиепископа Михаила. Протоиерей Павел Цветков назначен заместителем настоятеля кафедрального собора в Женеве, а клирик того-же собора протоиерей Емельян Починок - правителем дел канцелярии Западно-Европейской епархии. Архиепископ Михаил приглашается на заседание Архиерейского Синода, имеющее быть 19 ноября/2 декабря с.г. Оно пройдет в Москве в ходе работы Архиерейского Собора Русской Православной Церкви.

«Дорогие о Господе отцы, братья и сестры, от души приветствуем всех вас с продолжающимся праздником Крестовоздвижения, вашего престольного праздника! - говорится в послании Митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Илариона и архиепископа Сан-Францисского и Западно-Американского Кирилла. - В эти дни молитвенно желаем всем всеукрепляющей помощи Божией в трудах и, особенно, в крестоношении - личном и церковно-общественном. Ведь каждому Господь вручает жизненный крест, который, как мы верим, ведет человека к жизни вечной. "Где крест, там и воскресение" - пишет Ф.М. Достоевский. А ныне Господь вручает особый крест не только всей общине кафедрального собора в Женеве, но и духовенству, и верным чадам Западно-Европейской епархии Русской Зарубежной Церкви».

«Продолжая изучение сложных вопросов, связанных с управлением Крестовоздвиженским кафедральным собором в Женеве, - отмечается далее, - Архиерейский Синод на своем недавнем заседании постановил временно освободить архиепископа Михаила от его архипастырских послушаний в Западной Европе, предоставив Его Высокопреосвященству отпуск. При этом временно исполняющим должности как настоятеля собора, так и администратора Западно-Европейской епархии назначен протоиерей Павел Цветков, один из старейших священнослужителей нашей Русской Зарубежной Церкви. В своей деятельности отец Павел будет подчиняться особой Синодальной комиссии, образованной на Архиерейском Соборе, состоявшемся в Германии в июне с.г. Архиерейский Синод призывает духовенство и прихожан помогать отцу Павлу в его служении, проявляя ему доверие и послушание (с понедельника, 19 сентября/2 октября, управление Западно-Европейской епархией возложено на митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Илариона - ред.)».

Архиереи подчеркнули, что «Архиерейский Синод никого не обвиняет в сложившейся ситуации. Единственная цель нашего решения заключается в том, чтобы, всесторонне изучив положение, восстановить богозаповеданный мир в дорогом нашим сердцам соборном приходе в Женеве. По слову апостола Павла, все верующие, образуя в составе Церкви Христовой одно тело, должны сохранять "единение духа в союзе мира" (Ефес. 4, 3), не углублять разногласия, не уклоняться от молитвы и общения друг со другом и не отделяться от согласия церковного проявлением непослушания Священноначалию. Поэтому, все вместе должны иметь перед собой высокую цель восстановления мира, спокойствия и братского единения во Христе, помня, что искушения в церковной жизни попускаются Богом для нашей же пользы, для того, чтобы церковные общины духовно укреплялись, приближались к Богу и друг ко другу, чтобы люди вместе выбирали путь евангельский и церковный. Такого рода искушения или испытания являются как бы призывом к тому, чтобы члены приходов вместе по-настоящему становились Христовой Церковью».

«Первым шагом в нашей совместной работе станет общеприходское собрание, имеющее быть в воскресенье, 15 октября. На нем председательствовать будет архиепископ Берлинский и Германский Марк, постоянный член Архиерейского Синода», - сообщается в документе.

«Итак, будем проявлять послушание Святой Церкви, Архиерейскому Синоду и духовенству кафедрального собора во главе с отцом Павлом, следуя примеру Господа нашего Иисуса Христа, о Котором апостол Павел пишет, что "Он был послушлив Своему Отцу даже до смерти" (Флп. 2, 8). И тогда, даст Бог, мы совместно найдем правильный путь к дальнейшему созиданию нашей церковной жизни, в чем да поможет нам благодатная сила Креста Христова. Аминь», - заключает священноначалие РПЦЗ.

Как сообщает портал «Наша газета», 1 июня 2017 года в адрес Синода РПЦЗ от имени женевского Общества Русской церкви, официального собственника Крестовоздвиженского собора, и прихожан была направлена формальная просьба об отстранении архиепископа Михаила «от его обязанностей как главы Западно-Европейской епархии или, по крайней мере, архиепископа Женевского». Называлась точная дата, до которой подписанты согласны были ждать решения - 1 октября.

Претензии к архиепископу, сформулированные на 11 с небольшим страницах и дополненные 24 приложениями, касались:

Нарушения и прямой блокировки деятельности Общества русской церкви, собственника храма, и Приходского совета;

Затратного ведения дел в соборе, особенно в последние годы, когда Общество с трудом выискивало средства для ремонта;

Роли возглавляемого Владимиром Якуниным Фонда Андрея Первозванного как частной, но политизированной российской организации и членства архиерея в совете швейцарского представительства Фонда (притом, указывалось в письме, что интересы Фонда часто вступали в противоречие с интересами женевского храма.

Грубости и хамства в отношении клириков и мирян; запретов и изгнаний несогласных.

В интервью женевскому изданию президент Бюро Общества Русской церкви Франсуа Мозер выразил удовлетворение решением Синода РПЦЗ. По его словам, возвращение владыки Михаила к его прежним должностям «неуместно».

Конечно, конфликты в Церкви - не редкость, в том числе между архиереями и священниками, архиереями и прихожанами. Но в данном случае удивляют два момента.

Во-первых, увольнения архиепископа Михаила добились владельцы храма. О это священное для Запада право собственности! Вокруг него крутится вся жизнь западного человека. Собственник - хозяин жизни. И если ему мешает архиерей, то можно уволить и архиерея.

Во-вторых, одна из главных претензий к владыке Михаилу - сотрудничество с Фондом Андрея Первозванного, известной православной организации, которая занимается не только просветительской деятельностью, но и продвижением позитивного образа России в других странах. Оказывается, Владыка отстаивал интересы Фонда в ущерб интересам женевского храма. Любопытно, какие же интересы Фонда могли войти в противоречие с интересами храма?! Уж явно не материальные. Каким-то антироссийским душком тут пахнет. И не удивительно, ведь русофобская истерия на Западе сейчас в самом разгаре.

Примечательно также, что новость о смещении архиепископа Михаила одним из первых опубликовал протодиакон Андрей Кураев. Он, как можно догадаться, рад такому решению.

Редакция «Русской народной линии»